- Да. - все ещё не приходя в себя проговорил Гриша. - Меня наверное убьют... Но ты же... И Заваров...
- Мой братец ради денег перебьет всю свою родню. - она оглянулась. Ничего себе аппартаменты. И выхода отсюда нет?
- Есть, но он тоже в тупик... И я прикованный.
Рогожин что-то промычал, не просыпаясь, заворачался на койке и затих.
Алла присела рядом с Гришей, всмотрелась в его лицо.
- Ну и видок у тебя. Бородой оброс и вообще...
- Да. Я от тебя письма получал, одна радость... Но получается, что нас обманули... Вот как. Я только этими письмами и жил.
С острой болью Алла почувствовала,что не может сейчас отречься от тех писем, которые он получал за её именем. Писем, которых сама она и написать то, скорей всего не могла, в силу сдержанности характера и задавленности душевных эмоций.
- Ты очень хорошо мне писал. - сказала она и провела ладонью по его нечесанной голове. - Я тоже каждый день ждала твоего ответа.
В синем свете его улыбка была жутковатой.
- Правда, Алла?
- Да, конечно. Я никогда таких писем не получала.
- Пусть так...
- Почему "пусть?
Он неловко повернулся на койке и повторил.
- Пусть... Хотя ты моих писем не получала. И в ответ писала не ты. Я же знаю...
- Что ты знаешь? - обмирая спросила она.
- Я все знаю, Алла. Тут ведь было время, чтоб подумать... Знаю, что мой брат держал меня в психушке... Отец, наверное, очень много оставил всякого барахла... Я всегда знал, что никого не убивал... Ни матроса, но потом, того старика в Ярославле.
- Ты всё знал и не боролся? Не пытался рассчитаться с врагами?
Он улыбнулся, блеснув зубами на темном лице.
- С кем бороться? И как?... Вместо себя сажать за решетку Заварова?... Или мстить брату? Санитар Кислов за деньги удушил человека, а у него самого сын погиб. Моему брату и Заварову тоже счастья не будет. Никому не бывает счастья, кто приносит зло.
Алла нервно дернулась, подобного рода христианское всепрощение было не в её характере и ничего кроме презрительного раздражения никогда не вызывало.
- Послушай, сейчас просто не время философствовать! Нас здесь быстро придушат, как котят! И меня мало успокоит, что судьба за это кого-то когда-то через сотню лет накажет! Я живу здесь и живу один раз! И предпочитаю платить мерзавцам так, как они того стоят.
- Но тогда и сама становишся...
- Хватит, хватит! Лучше скажи, как отсюда выбраться?!
- Меня приковали. Если б удалось осободится, то выход, может быть, есть.
Алла быстро осмотрела его наручники и тут же убедилась, что это не игрушечные, а настоящие, стальные - переломать их не было никакой возможности. Гриша сказал спокойно.
- Наручники даже не перепилишь, если б было и чем. Они номерные, милицейские, я уже смотрел... Вот если бы койку развинтить... Там всего два винта.
Алла не сразу поняла смысл предложения, потом приглядалсь к оковам и обнаружила, что если снять в изголовье дугу железной койки, то кольцо наручников соскользнет со штанги дуги свободно.
- Надо отвинтить два винта. - согласилась она. - Отвертка нужна.
- Тот-то и оно...
Алла встала и осмотрелсь. В скудной обстановке на пять коек и вонючего ведра параши ничего не было. Она поискала у себя в карманах и тоже ничего не нашла подходящего. Потом наткнулась рукой на пряжку поясного ремня и быстро сняла его.
Края металлической пряжки были тонкими и - вошли в шлиц винта! Но все же металл пряжки оказался мягким и на первый винт ушло минут десять, пока он вышел из резьбы.
Со вторым винтом управились уже быстрее, выдернули дугу из турбок ножек койки и Гриша снял с этой трубы кольцо наручника.
Алла тихо замеялась.
- Видишь, вдвоем всегда управишся. Куда идти?
- В тоннель. В подкоп. Но я не знаю, куда мы попадем.
- Зато я знаю! - тут же догадалась Алла. - В дом с золотыми окнами!
Гриша поднялся с койки, взял со стола забытый кем-то фонарь и включил его. Батарейка садилась, луч света был тусклым.
Над головой раздался громкий топот чьих-то шагов и тут же замычал, задергался на койке Рогожин. Он попытался сесть, махал свободной рукой, напряженно смотрел на Гришу и разевал рот, пытаясь что-то сказать.
- Лежи, Рогожин. Я за тобой вернусь. Обязательно.
Гриша шагнул к стене, толкнул низкую дверь и позвал за собой Аллу. Почти сразу они оказались возле входа в темный тоннель. Мокрый и черный лаз испугал Аллу и она спросила нервно.
- И далеко нам ползти?
- Двадцать три метра. Потом будет стена, но там кладка всего в один кирпич. Может быть, стенку получится проломить.
Он подхватил с земли кирку и лопату на коротких ручках, слегка пригнулся и привычно шагнул в жерло тоннеля. Алла двинулась за ним.
Поначалу шли перегнувшись, потом - почти ползли под низким сводом. Сверху обильно текла вода, под ногами хлюпала грязь, воздуха не хватало. Фонарь у руках Гриши давал освещения достаточное только для того, чтоб не разбить себе голову о выступы в стенках тоннеля.
- Гриша. - позвала Алла. - И здесь ты работал все это время?
- Ага... Где ж еще?
Ей хотелось спросить, как же это он ещё набирался сил на такие пронзительные письма, но вопрос был неуместен.
- По моему мы ползем уж километр, Гриша!
- Нет. Вот стойки, в этом месте мы хотели бежать. Осторожней.
Где-то впереди, как свет звезды на далеком небе засветилась красная лампочка. Сигнал тревоги забыли отключить.
Тоннель вновь начал расширяться и можно было выпрямиться почти в полный рост.
- Пришли! - горделиво сказал Гриша и хлопнул ладонью по кирпичной стенке, в которую уперся проход. - Двадцать три метра!
- Понятно. А дальше что? - стена казалась Алле непробиваемой.
- Ничего. Мы выше фундамента какого-то дома. Я думаю, что если проломимся, то снова окажемся в каком-то подвале.
- Я знаю, где мы окажемся. Давай ломать.
Наверное лишь только за час им удалось выбить из кладки первый кирпич - кое-как разбили его в осколки. Сквозь образовавшуюся дыру ничего нельзя было увидеть - такая же тьма, как в тоннеле.
Пользуясь ручками лопаты и кирки как рычагами, они расширили дыру настолько, что можно было в неё пролезть.
Гриша снял со стены красную лампочку вместе с проводкой, сунул её в дырку и осмотрелся.
- Ну, да. Нормальный подвал.
Алла глянула ему через плечо - этот подвал был, действительно, нормальный - кадушки, ящики, банки на полках и лестница к потолочному люку. Пахло сыростью и прокисшей за зиму капустой.
Следом за Гришей Алла продралась в дыру, а он уже поднялся по короткой лестнице и плечом ударил в потолочный люк.
Тот поддался сразу - снаружи заперт не был. Дневной свет хлестнул по глазам и, быстро выкарабкавшись наружу, они обнаружили, что стоят посреди очень просторной, чистой кухни, отделанной со вкусом, даже в каком-то рекламном, городском стиле. Более всего Аллу поразило то, что на газовой плите мирно закипал чайник! В недоумении они стояли посреди кухни, не зная своих дальнейших действий, но чайник неожиданно пронзительно засвистел, выбросив из носика струю пара.
Послышались шаги, дверь распахнулась и - Радион Петрович Кириянов замер на пороге. Какое-то мгновение он смотрел на обоих пришельцев, словно на призраков, сгустившихся из воздуха. Перевел взгляд на открытый люк в подпол и тут же пришел в себя. Он оказался поразительно хладнокровным человеком, готовым к любым неожиданностям.
- Здраствуйте, Алла Владимировна. Рад вас видеть. Хорошо, когда сны и мечты порой становятся явью. По моему вам надо принять ванну. И вам, молодой незнакомый человек, тоже не помешает душ.
- Какая ванна! Какой душ! - сквозь зубы зашипела Алла. - Мы пришли за вами! Вас хотят похитить! Вас хотят заставить делать наркотики! Вас убьют, если вы будете брыкаться!
Вся эта филиппика никакого впечатления на Кириянова не произвела. Он даже улыбнулся, ответил просто.