Теперь поясню, почему в романе идет речь об императрице. Я где-то прочитал, что в 1945 году вскрыли гробницу императора Тунчжи. Тело императрицы было нетленным. Затем грабители в поисках золота распороли ей живот.

Я прочитал об этом года два назад и с тех пор постоянно вспоминал об этом удивительном явлении. Ничего подобного я и представить себе не мог, это был замечательный материал для романа. Поэтому я и начал писать роман о древних гробницах.

В основу романа я положил факты, почерпнутые мною из научного труда историка Юэ Наня «Закат восточных гробниц». Вероятно, это истинный факт: останки императрицы не подверглись влиянию времени, а остались нетленными.

Но у меня получался роман в стиле Ляо Чжая[10] об истории любви человека и оборотня, а вовсе не роман ужасов.

Конечно, в моем «Вирусе» все, начиная с переноса останков императрицы в Шанхай, – чистый вымысел. Сейчас, если моя гипотеза верна, останки императрицы госпожи Алутэ должны покоиться в подземном дворце гробницы Тунчжи в Цинских восточных гробницах. Поэтому слова: «Она в подземном дворце» – соответствуют истине, но только мне неизвестно, сохранились ли сейчас ее останки нетленными или нет.

Что касается странной концовки романа «Вирус», то это финал без финала. Интересно, что же может случиться дальше? Честно говоря, я уже в общих чертах продумал продолжение.

Всегда надо оставлять маленькую сюжетную зацепку – «хвостик», чтобы каждый мог додумывать сам. Такой прием в китайской живописи в стиле гохуа называется «оставлять место для белого нетронутым кистью». Это значит, что художник сознательно оставляет часть бумаги белой, чтобы зрители могли мысленно дорисовать картину в собственном воображении.

Роман начинается с зимнего солнцестояния и завершается в день праздника Цинмин, все перипетии происходят на фоне традиционных китайских и некоторых европейских праздников. Если начать писать продолжение, то, боюсь, дело дойдет до второго зимнего солнцестояния. Вообще-то, если вдруг вы обнаружите, что человек, который вам нравится или с которым вы даже близки, оказался оборотнем, вы непременно испытаете неподдельный ужас; думаю, именно это и происходит во всех ужастиках.

В этом мире не существует так называемого абсолютного, беспредельного ужаса, ибо такой ужас будет внушать вам больший страх, чем страх смерти. Фактически в «Рассказах о чудесах из кабинета Ляо» большинство главных героев-мужчин состоят в близости с бессмертными лисицами и женщинами-оборотнями, а все эти лисицы и оборотни выступают в человеческом обличье, при-нимают облик тех людей, которых герои хорошо знают, и даже тех, которых они любят. Возможно, это образное воплощение понятий «лицо», «маска», «имидж».

С одиннадцати лет я пристрастился к чтению Ляо Чжая. Это стало началом моего проникновения в мир китайского классического романа. Творчество Ляо Чжая – это фактически фольклор. Подлинный автор – Пу Сунлин – был всего лишь собирателем и составителем. С точки зрения тогдашних конфуцианцев, творчество Ляо Чжая, писавшего о чудесах и оборотнях, – «низкая» литература. О такой «мудрецы не говорят», следовательно, это нельзя признать подлинной литературой.

Однако и в наше время очень многие с удовольствием читают новеллы Ляо Чжая. А сколько людей читает канонических классиков той эпохи? Я не хочу сказать, что канонические сочинения не имеют ценности; наоборот, канонические сочинения обладают собственной вечной ценностью. Но ценность фольклора тоже вечна!

Современная сетевая литература – тоже своего рода фольклор. В древние времена народные творцы – создатели новелл Ляо Чжая – всего лишь рассказывали истории за пиалой риса и чашкой чая; они и не помышляли о гонораре, почете или славе. А разве не таковы нынешние сетевые авторы? Именно бескорыстная любовь к творчеству во все времена придавала фольклору колоссальную жизненную силу. Разница в том, что древние авторы не оставили нам своих имен, а ныне Сеть способна быстро прославить и само произведение, и его автора. Можно утверждать, что Сеть – стимулятор творчества.

Что такое ужас? Фактически ужас не приходит извне. Нас, конечно, может напугать то, что видят наши глаза или слышат уши. Однако настоящий ужас таится в нас самих, в глубинах наших душ. В сердце каждого человека таится чувство ужаса, например, страх перед темнотой, страх перед странными звуками в безлюдной тишине. Это чувство берет свое начало из самой природы человека.

Во-первых, потому что этот мир многолик. Мы никогда не сможем полностью познать наш мир, всегда будут существовать сферы непознанного, нами еще не исследованные и нами не понятые, и эти сферы могут находиться рядом с нами. Я не говорю о явлениях сверхъестественных, потому что в них не верю, и не превозношу сверхъестественный разум; я говорю обо всех сферах мира материального и духовного, где человечеству еще предстоит многое открыть. Человечество способно к непрерывным открытиям, но никогда не достигнет абсолютного знания, ибо мир безграничен.

Во-вторых, способны ли мы управлять собственной судьбой? При отсутствии неожиданностей мы уверены, что мы и есть хозяева судьбы. Однако самые странные нео-жиданности случаются постоянно, и человечество оказывается не в состоянии им противостоять. Жизнь пассажиров «Титаника» зависела от проекта судна, от действий команды и капитана, от «маршрута» колоссального айсберга, наконец, от спасателей, но никак не от самих пассажиров.

Все это не имеет никакого отношения к сверхъестественным чудесам, поскольку люди даже в противоборстве друг с другом по-прежнему остаются слабыми.

Поэтому я берусь утверждать, что ужас существует повсюду и всегда. Я написал «Вирус», чтобы извлечь из глубин вашего сознания тот самый первобытный ужас, что подобен эксгумации праха из древних могил. Прошу меня простить за такое сравнение, ибо ужас в большинстве случаев и есть только прах. Если некая сила распахнет ворота вашего внутреннего сознания, тогда этот прах способен воскреснуть.

Мне не нравятся сюжеты «ужастиков», где действие происходит в заброшенном доме, чаще леса, на кладбище или в древнем монастыре, потому что при этом возникает чувство отстраненности. С того момента, как у читателя возникает ощущение дистанции, очень трудно потрясти его сознание и душу. Настоящий сюжет развивается рядом с нами, ибо сказано было: ужас существует повсюду и всегда. Поэтому в романе «Вирус» я описал много шанхайских уличных сцен и дал подлинные названия городков, так что если ва-ши друзья живут в Шанхае, то, возможно, вам знакомы эти места. И, конечно, вам известен памятник Пушкину, что стоит неподалеку от шанхайской консерватории.

Литературные критики в своих многочисленных статьях, посвященных отечественной сетевой литературе, в основном упирают на то, что, во-первых, сетевые писатели предпочитают любовные романы, а во-вторых, большинство сетевых писателей не способно придумать сложный, «закрученный» сюжет.

Мне хочется своим «Вирусом» опровергнуть такое одностороннее представление о сетевых писателях, потому что в сетевой литературе могут быть захватывающие сюжеты. Я уверен, для сетевых писателей работа над произведением и последующее опубликование его в Сети позволяют оттачивать мастерство и развивать логическое мышление.

Однако сюжет – отнюдь не панацея. Если ограничиться только интересным сюжетом, то получится всего лишь бульварная литература. Некоторые друзья говорили мне, что отдельные главы «Вируса» абсолютно не пугают, а, наоборот, очень поэтичны. По-моему, это неплохо; поэтизация ужаса – это моя цель, именно поэтому я стремился к особо выразительной образности. Сюжет должен обладать своей особой – сюжетной – красотой.

Если автор просто излагает свой сюжет, не добавив поэтики и образности, его творение будет отличаться от настоящей литературы точно так же, как скелет отличается от человека из плоти и крови. Такой «сюжетный» роман – действительно ужас из ужасов, поэтому его следует сразу – без публикации – похоронить в могиле.