Было нелегко расставаться со стариной Шейхом. Мы пожали друг другу руки и не знали, что говорить.

– Передавай наши наилучшие пожелания своим родным, когда вернешься домой… Береги себя, старина.

Для Пилле расставание, казалось, было самым тяжелым – он потерял своего старого спарринг-партнера.

– Катись, – пробурчал Пилле. – Чертовски здорово, что я тебя больше не увижу. – Но он так сильно сжал его руку, что Шейх поморщился от боли.

Велти приказал атаковать, но развертывание было не таким уж легким. Нам приходилось карабкаться по крутым склонам. Нужно было во что бы то ни стало взять русских в клещи. Наконец мы двинулись вперед.

Они встретили нас бешеным огнем из стрелкового оружия. К нему присоединилась пара пулеметов. Второй взвод первым понес потери. Без прикрытия мы бежали по снегу, время от времени падая в снег, передвигаясь ползком на животе. Как только достигнем домов, двигаться станет легче.

Выделенные нам тяжелые пулеметы образовали перед деревней огненную завесу. Как только они обнаружили себя, по ним был открыт ураганный огонь. Сам я тоже вел непрерывный огонь. Отдача оружия и ужасный грохот поддерживали наш моральный дух. Они давали нам ощущение силы и уверенности в себе. Внешний ряд домов превратился в решето; в стенах были дыры; окна выбиты.

Русские стали отходить. Мы ворвались в первые дома, обыскали их и заняли каждый из них с боем. Несколько раз мы встречали сильное сопротивление, но неуклонно продолжали продвигаться вперед.

С нашей стороны также были потери. Я видел, как Ковак тащил одного из наших солдат в укрытие, у него был разорван живот. Фельдфебель рухнул, обливаясь кровью, у своего пулемета. Рвались ручные гранаты. Штрауб указал на один из самых больших домов. Я стрелял по дверям и окнам. Пятеро русских выбросили на дорогу винтовки в знак того, что сдаются, и вышли с поднятыми вверх руками. Лейтенант Велти носился, размахивая пистолетом и выкрикивая команды. Горела крыша одного из домов.

Сдавалось все больше и больше русских. Кое-где мы все еще встречали некоторое сопротивление, но, наконец, деревня оказалась в наших руках.

Лейтенант сразу же расставил аванпосты на холмах по краю деревни.

Велти распорядился собрать всех пленных на маленькой рыночной площади. Многие были уверены, что будут расстреляны. Но Велти отослал их с небольшой охраной вниз по оврагу в самый его конец, и они побитой толпой поплелись понурив голову и неся или поддерживая своих раненых.

Мы сидели на ящиках из-под противогазов в ожидании дальнейших приказов.

Примчался один из часовых сторожевой заставы.

– Где лейтенант?

– В штабе, вон там, впереди. В чем проблема?

– Русские… они идут сюда по низине. По меньшей мере батальон и два танка. – И он ушел.

– Танки, – проворчал Ковак. – Только этого не хватало. И ни одной противотанковой пушки. Опять нам придется уходить.

– Ты хочешь сказать, что все это было напрасно? – простонал Вилли.

– Ты к этому привыкнешь, – проворчал старый солдат. – Вся эта чертова кампания вообще не имеет смысла.

– Все, что мы должны сделать, это подбить танки сосредоточенным огнем, – сказал Пилле задумчиво.

– Неужели? – язвительно заметил Зандер. – Предлагаю тебе попробовать. Вот это будет номер…

Но его сарказм как-то не удался – он потерял свою остроту. У меня вдруг возникло впечатление, что это была лишь маска, за которой Зандер скрывал свое истинное лицо, и что парню уже надоедает носить эту маску.

Подошел лейтенант:

– Пошли, ребята, следуйте за мной! Деревню придется защищать. Приказ начальника.

– В таком случае, – вздохнул старый фельдфебель, – нам придется готовиться к худшему.

Небольшими группами мы окопались на окраине деревни и на окружавших ее холмах. Лейтенант Велти быстро прошел мимо.

– Никому не покидать позиций – или отдам под трибунал!

Францл, больше пораженный, чем разозленный, просто смотрел вытаращив глаза.

– Этот маньяк на самом деле сказал «под трибунал»? – спросил он.

Русские прибывали большими беспорядочными группами. Они заполнили всю низину. Два танка, по-видимому Т-34, медленно, но верно ползли в сторону деревни. Сейчас они казались размером со спичечный коробок.

Сержант Бакес, выбрав позиции для своих тяжелых пулеметов, возбужденно носился от одного к другому, отдавая последние указания. Этим пулеметам предстояло открыть огонь с нашей стороны. Никто не должен был стрелять до этого момента.

Я залег в зарослях кустарников, которые служили прекрасным укрытием. Францл передал мне патронную ленту, а Ковак в бинокль Зандера все время зорко следил за приближающимся противником. Русские перегруппировывались для атаки. Зандер, казалось, потерял интерес к происходящему. Он прислонился к дереву и погрузился в свои мысли. Я видел, что он уставился r небо на западе, где заходящее солнце заполняло все увеличивающуюся черную массу тучи алым светом.

– Эй, Зандер! – позвал я, но мне пришлось позвать еще раз, прежде чем он услышал. – Ради бога, проснись! Что с тобой?

Зандер вскочил и бросил на меня беспокойный взгляд.

– А? Что? Что случилось? – вопрошал он меня. Когда я сразу не ответил, он кивком указал на солнце и сказал благоговейно, так будто только что сделал выдающееся открытие: – Посмотри на этот пылающий закат солнца… Когда мы были детьми, то думали, что это ангелы пекут хлеб…

Я не верил своим ушам. Неужели это был тот самый Зандер, циничный Зандер?

Кавалерия! Это было невероятно. Что за самоубийственная идея! Вдруг появились десятки красных всадников и бросились во фронтальную атаку. С этого началась атака русских. В следующее мгновение заговорили наши тяжелые пулеметы. Стоял адский грохот, и на атакующих обрушился дождь свинца. Их лошади были великолепной мишенью – шарахаются, брыкаются, падают или несут. Наездники вылетают из седел, некоторые зацепились ногой за стремя, а обезумевшие животные волочат их по снегу.

Атака захлебнулась так же неожиданно, как и началась. Немногие из русских, кто выжил после первых очередей, соскользнули на землю и старались спрятаться за спинами своих лошадей. Очевидно, они никак не предполагали какого-либо сопротивления с нашей стороны.

Но пошла их пехота, и русские пулеметы застучали как бешеные. Воздух стал плотным от заполнивших его пролетавших со свистом пуль и гранат. Фигурки сбившихся в толпу людей неумолимо надвигались на нас. Я поймал в прицел ближайшую ко мне и схватился за пулемет. Получив дозу моего огня, никто больше не поднимался. Казалось, было слышно, как пули ударяют в человеческие тела, но не было сознания, что убиваешь, уничтожаешь человеческие жизни. Напротив, это даже возбуждало. Я всегда думал, что убивать будет труднее…

Вдруг мы обнаружили, что попали под огонь с фланга. Черт, русские заняли холмы. Я услышал, что кто-то кричит совсем рядом со мной. Это был фельдфебель, который присоединился к нашему разведывательному взводу. Я развернул свой пулемет и открыл огонь по склону. Лейтенант кричал:

– Осторожно отходим! Укрыться за домами!

Раздался оглушительный взрыв. Мы с ужасом переглянулись. Что это было, Боже праведный?

– Осторожно! Стреляют танки! – крикнул Зандер.

Боже Всемогущий, танки! Они уже в нескольких сотнях метров от нас. Францл поспешно вставил новую патронную ленту. Мы опять стреляли по холмам, но находившиеся там солдаты прятались. Парни рядом с нами – включая Пилле, Ковака и Вилли – воспользовались паузой и помчались к домам.

Затем пулемет заклинило. Я откинул кожух и вытащил ленту. Францл уверенными движениями пальцев вытащил из ленты заклинивший патрон. Последовал взрыв шрапнели, и ствол ближайшего дерева обломился, как спичка. Один из пулеметчиков рядом со мной согнулся пополам и упал лицом в снег. Осколок рикошетом просвистел возле моей каски. Я израсходовал еще одну ленту в пулемете, затем спешно последовал за Францлом к домам.

Там я обнаружил фельдфебеля, которого видел утром. Он лежал неподвижно.