- Разве ты не узнала меня? - дрожащим от волнения голосом спросил Рашид. - Не узнала, нет?
- Нет, отчего же, узнала, - запинаясь, ответила девушка.
- В таком случае, добрый вечер!
-Добрый вечер, Рашид.
Подруга Сусанны сделала несколько шагов и остановилась. Рашид подошел к Сусанне. Он беспокойно оглядывался: нет ли кого поблизости? Никого, к счастью, кругом не оказалось, и, осмелев, Рашид сказал:
- Нам с тобой, оказывается, невыгодно было становиться взрослыми, Сусанна. Не правда ли?
- Не понимаю, к чему ты клонишь.
- Помнишь, когда мы были детьми, то играли вместе, дружили?.. А теперь... Теперь этого уже нет.
- Потому что мы больше не дети, - печально улыбнулась Сусанна. - К тому же, эта ужасная резня, которая произошла... Не нужно, Рашид, чтобы нас видели вместе.
- Я никого и ничего не боюсь, Сусанна.
Хотя Рашид окончил всего три класса русско-татарской школы, он свободно говорил по-русски, и они с Сусанной прекрасно понимали друг друга. Когда Рашид поджидал Сусанну у церковного крыльца, он мечтал, что скажет ей все о своей любви в самых пылких выражениях. Он нашел пышные сравнения для ее черных бровей и выразительных глаз. Но сейчас все приготовленные заранее слова почему-то вылетели у него из головы.
Рашид все твердил:
- Ты не забыла меня, Сусанна?
Девушка отрицательно качала головой.
- И я никогда не забывал тебя, Сусанна. И никогда не забуду... Ты, конечно, поняла, почему я так часто прихожу к твоему отцу... Но чего же мы стали?
Они пошли рядом.
На улице было безлюдно. Но каждую минуту мог появиться прохожий, и тогда могло случиться всякое. Это волновало и страшило Сусанну. Как только они попадали на освещенное фонарем место, девушка низко склоняла голову и прятала лицо. Наконец они свернули в темный переулок. И только здесь Сусанна заговорила:
- Рашид, ты хочешь что-то сказать. Говори же скорее!
Рашид заметил, что девушка боится. А подруга Сусанны трусила еще больше. Она то поспешно уходила вперед, то замирала на месте, испуганно оглядываясь по сторонам. И это все из-за ужасной недавней армяно-азербайджанской резни, о которой и сам Рашид не забывал ни на минуту. Он сказал прямо:
-Ты говоришь, что могут быть неприятности, если азербайджанца и армянку увидят вместе?
- Да, Рашид. Ты сам это знаешь.
- А помнишь, когда... в тот год... никто не тронул твоего отца?
- Помню. Но ведь отец никому в жизни не причинил зла.
- Не то, Сусанна. Не в том причина.
- А в чем?
- Ты знаешь моего двоюродного брата Мешадибека?
- Мешадибека? Знаю!
- Это он и такие люди, как он, его товарищи, приостановили резню. Они сказали народу, что есть сила, которая натравливает братьев, простых людей, друг на друга. Против этой силы, нужно повернуть оружие...
- Я слышала то же самое и от отца. Мешадибек говорил, что трудящиеся люди - и русские, и армяне, и азербайджанцы - братья, хотя и разной веры. Вражда нужна только богатым.
- Мы всегда жили как добрые соседи. И теперь я мечтаю только об одном, Сусанна. Я хочу, чтобы мы были и добрыми соседями и близкими родственниками. Самыми близкими...
Сусанна остановилась и круто обернулась к Рашиду. Она не понимала его. Глаза ее широко раскрылись.
- Самыми близкими? Разве это возможно?
- Ты не веришь, Сусанна, что я, азербайджанец, могу от всего сердца полюбить армянку?
Девушка опустила голову. Даже в темноте Рашид видел, как кровь прилила к ее лицу. Она прижала к груди руки.
- Значит, ты...
- Да, Сусанна...
Оба они не договорили. Все было ясно и так. Сусанна только спросила:
- Ты приходил к отцу из-за меня?
- Конечно. Он сшил мне столько обуви, что хватит теперь на всю жизнь.
- На всю жизнь... - повторила взволнованная Сусанна. - На всю жизнь! И вдруг спросила: - Ты слышишь, Рашид, как бьется мое сердце? Оно будет теперь всю жизнь биться для тебя одного...
Они дошли до перекрестка и приближались к своей улице. Страх, который сковывал их, как-то незаметно улетучился. Правда, Сусанна не призналась, что Рашид царил в ее мечтах все эти годы, что из мастерской отца она подолгу смотрела на него в дверную щелку и любовалась им - какой он стал красивый и нарядный. Они принялись вспоминать детство, забавы, черепаху, которую поймал для нее в камнях Рашид. Кому не дороги чудесные воспоминания далеких детских лет?!
Когда Сусанна и Рашид расставались, девушка посмотрела на него долгим взглядом. И Рашид прочитал то, что без слов, говорили ее сияющие глаза: "Я на все согласна".
На следующее утро, проснувшись, Рашид увидел у своей постели мать.
- Хватит упрямиться. Пора сыграть свадьбу, - только и успела произнести она, как сын резко оборвал ее:
- Мать! Если не хочешь, чтобы я навсегда ушел из этого дома, не говори мне о свадьбе. Знай, что я скорее решусь удавиться, чем женюсь на девушке, которую вы мне выбрали, не спросив меня.
Не слушая упреков матери, он наскоро оделся, вышел из дому и направился к Мешадибеку. Но двоюродного брата дома не оказалось. Еще рано утром он куда-то ушел. Тетушка Селимназ поставила перед Рашидом стакан чаю.
- Мешади вчера спрашивал про тебя, - сказала она. - Думал, что ты зайдешь.
- Вчера никак не мог, тетя.
- К свадьбе, наверное, готовишься?
- Да, что-то в этом роде...
- Когда же с божьей помощью будет свадьба?
- Это, тетя, зависит не от меня, а от Мешади. Он должен быть моим сватом.
- Сватом? Как же это так? Ведь невеста у тебя, мне сказали, давно сосватана.
- Сосватана, да не та! Я люблю другую, тетя.
Тетушка Селимназ остолбенела. Не зная, что сказать, она удивленными глазами посмотрела на Рашида.
- Не удивляйся, дорогая тетя. Это уже решено. Я женюсь на другой, попытался успокоить ее Рашид. Он поднес к губам стакан с чаем, сделал несколько глотков и нетерпеливо поднялся со стула. - Интересно, куда ушел Мешадибек?
- Право, не знаю, сынок. Ничего мне не сказал, - ответила не пришедшая в себя старая женщина.
Рашид вышел на улицу и побрел к армянской церкви. Стал в сторонке и, ища глазами Сусанну, разглядывал толпу, высыпавшую на паперть после богослужения.
Простояв тщетно до тех пор, пока не опустела церковь, Рашид отправился на приморский бульвар, побродил там до обеда, раза три наведался к двоюродному брату и, снова не застав его, злой и хмурый, побрел домой.