До этой поры Рахимбек не слышал от сына подобных речей. "Ему ли разбираться в этих делах? Не иначе, как эти слова вложил ему в уста Мешадибек". Рахимбека привела в ужас та спокойная уверенность, с которой говорил Рашид. Неужели времена так изменились, что ему не удастся уговорить рабочих, и они не войдут в ворота завода, пока не будут удовлетворены их требования?

Чтобы не расстроиться вконец, Рахимбек переменил тему разговора.

- Так-так, сынок... - задумчиво постучал он пальцами по крышке стола. Ну, а когда твой двоюродный брат пойдет сватать тебе девушку?

Веки Рашида дрогнули. Резким движением он поднял голову и с укором посмотрел на отца.

Рахимбек сейчас же изменил тон. - Ладно, ладно, не сердись. Я ведь не сказал еще ничего такого...

Он ждал, когда об этой армянке заговорит сам Рашид. Но Рашид сказал:

- Если ты, отец, позвал меня только за этим, то лучше уж не задерживай. Меня приятели ждут...

Рахимбек даже поморщился от отвращения. Ох, он хорошо знал, каких, приятелей имел в виду Рашид! Но заговорил он умоляюще:

- Рашид, сыночек мой, день и ночь твоя мать проливает слезы. Пожалей хоть ее. Что ни час - новое горе. А эти приятели только развращают тебя. Ты куролесишь с ними по ресторанам, пропадаешь до зари в казино, пьешь вино, а счета присылают мне. Этак недолго прокутить и последнее, что у нас есть.

Во время разговора с отцом Рашид старался казаться внешне спокойным. Но это спокойствие давалось ему не легко. Он хорошо знал отца и отлично понимал все намеки, вопросы и замечания отца о Мешадибеке и его посредничестве между ним и Сусанной.

В это время с улицы донеслось:

- Рашид, выходи. Ну сколько же нам ждать тебя?

Этого Рахимбек не мог стерпеть. Он зашипел от ярости и шагнул к окну. Однако сын загородил ему дорогу и не дал старику разразиться бранью.

- Отец, если ты скажешь моим друзьям хоть одно обидное слово, тогда пеняй на себя!

Рахимбек всплеснул руками.

- Умоляю тебя, сынок, пожалей меня! Пожалей своею старого отца. Оставь ты, ради аллаха, компанию этих бездельников!

Пропасть, разделявшая отца и сына, была слишком глубокой. Трудно было предположить, что когда-либо воцарится мир в этой семье.

- Рашид, мы уходим! Будем там же, где вчера. Приходи, ждем! - донесся тот же голос с улицы.

- Так... - сквозь зубы наконец прошипел старик.- А что это за армянка? Что это за неверная мерзкая тварь, которая околдовала тебя?

- Отец! - Рашид так заорал, что вбежала мать, подслушивавшая разговор из соседней комнаты.

- Опомнись, сынок! - закричала она дрожащим голосом. - Опомнись, прошу тебя. Не срами нас на весь город! Открыты окна...

- Он не смеет называть тварью порядочную девушку, проговорил сын, показывая на отца. - Не смеет! Но отец перебил его:

- Не ты ли будешь меня учить, как говорить со своим сыном? После подобной дерзости мне остается только сбрить усы и надеть на голову женский платок. - Рахимбек дернул себя за отвисшие концы усов. - Кто я тебе, отец или дворняжка, которая тявкает у твоих ног?

Казалось, что Рахимбек вот-вот зарыдает от обиды.

А Рашид снова закричал:

- Что тебе, в конце концов, от меня надо? Мало ли ты измывался когда-то над Мешади и вдовой своего родного брата? Мало ли ты мучил своих конторщиков и рабочих? Теперь ты на меня взъелся? Нет, этого я не потерплю! Никогда не потерплю. Я буду подлейшим человеком в мире, если еще когда-нибудь ступлю ногой сюда, в этот дом! - Рашид выпалил это одним духом и, хлопнув дверью, выбежал из комнаты.

Глава девятая

Зажав между колен натянутый на колодку мужской ботинок, дядя Айказ вытачивал рант. В душной сапожной мастерской, кроме него, никого не было. С обросшего жесткой щетиной лица старика струился обильный пот.

Задняя дверь мастерской вела в квартиру, где жила семья сапожника. "Доченька, принеси стакан холодной воды!" - не отрываясь от работы и даже не оборачиваясь к двери, бывало скажет негромко Айказ и через минуту утолит жажду.

Айказ вставал рано. Дворник только начинал подметать и поливать улицу, а сапожник уже отпирал свою мастерскую и садился за работу, опустив предварительно над окнами брезентовый тент, которым защищался от знойных лучей солнца.

Несмотря на жару, Айказ работал усердно. С юных лет у него выработалась привычка - точно в срок выполнять принятые заказы. Чтобы не терять драгоценного времени, он частенько завтракал и обедал у себя же в мастерской.

Не ожидая никого так рано, Айказ старательно тер тряпкой подошву ботинка и прислушивался к мерному постукиванию швейной машины, за которой работала в квартире его дочь.

Вдруг за брезентовым тентом промелькнула длинная тень. Айказ поднял голову и замер от удивления. Нет, он не ошибся. К нему шел сам Рахимбек. Что бы это могло означать?

Обычно, когда надо было заказывать обувь, Рахимбек вызывал сапожника к себе. Но сегодня почему-то пришел к нему сам. Это не только поразило, но и несколько испугало Айказа.

Положив ботинок и наспех вытерев заскорузлой рукой струившийся со лба пот, Айказ с удивительной в его годы проворностью вскочил на ноги.

- Пожалуйте, бек! - засуетился он. - Заходите. Очень рад. За что мне такая честь? К чему вам было

утруждать себя? Послали бы вашего мальчика, и я сию же минутку прибежал бы снять мерку с вашей ножки.

Рахимбек махнул рукой и хмуро улыбнулся.

- Не беспокойся, Айказ. Не затем я пришел, чтобы заказывать обувь. Надо сказать тебе несколько слов, - Рахимбек оглянулся по сторонам и, пригнув голову под тентом, шагнул в мастерскую. - Здесь нам удобно будет поговорить? Или...

- Где угодно, бек.

- Лучше бы с глазу на глаз...

- Пожалуйста!

Рахимбек пропустил Айказа вперед. Сгибаясь перед богачом, сапожник указал на узенькую дверь, ведущую в квартиру.

Войдя в комнату, Рахимбек сразу же заметил тонкую, стройную девушку, которая, сидя за швейной машиной перед настежь распахнутыми окнами маленькой застекленной галереи, делала заготовки.

Услышав шаги, девушка быстро встала и, взглянув на гостя, опустила глаза.

Рахимбек смерил ее с ног до головы пристальным взглядом. "Не иначе, как это она, свиное отродье, вскружила голову моему Рашиду", - подумал он. И оценил: "Сказать по совести, недурна... "