Несмотря на Севкины крики и возражения, я наливаю себе полную ванну кипятка – заслужила – и плещусь там, как утка, целый час. А потом долго-долго сливаю воду по капельке. Севкин дом – старый, трубы гнилые, если открыть слив целиком, вся вода выльется прямо на пол и зальет соседей. Я точно знаю, потому что уже ухитрилась такое проделать, когда ночевала у Севки в первый раз. Я тогда вскочила утречком и, пока Севка спал, решила пожить красивой жизнью и принять ванну... Надо сказать, что аварийная побудка в полседьмого утра, совместное вычерпывание примерно ста литров горячей воды двумя крошечными гнилыми тряпками и бегство без завтрака от соседского гнева очень сплачивают и укрепляют последующие отношения. Даже если это и был курортный роман.
Но наши теперешние отношения не надо укреплять дополнительно, поэтому я сливаю воду медленно и осторожно. А когда наконец прихожу в комнату, Севка спит. Свернувшись клубком и зарывшись под подушку, чтоб не будили.
Я не бужу его. Беру второе одеяло и тихо-тихо устраиваюсь рядышком. Вот все и кончилось. Или началось? Завтра (вернее, уже сегодня) будет новый день.
ЧЕТВЕРГ, 22 августа
Я просыпаюсь от солнечного света, бьющего из окна. Так и есть, Севка вчера штору не задернул. Самому-то что, у него все равно голова под подушкой. Но ничего, мы это сейчас исправим...
– Сев, вставать пора... Севка!
Он внезапно вскакивает, глядит на меня очумелыми со сна глазами.
– А? Что? Уже надо идти?
Видит Бог, я не ждала такого эффекта. Я рассчитывала на стоны, скрипы и просьбы о десятиминутной отсрочке. Бедолага, может, не надо было его будить?
На всякий случай я бросаю взгляд на часы. И нет, будить как раз очень надо было – времени полдевятого, мне только-только чаю попить и на работу успеть.
За эту мою секундную заминку Севка успевает сориентироваться в ситуации, понять, что революция на сегодня отменяется, и снова заползти под подушку. Дальше события развиваются по известному сценарию.
Встаем мы без пяти девять. Наперегонки бежим в сортир, деремся из-за зубной щетки и толкаемся в ванной у зеркала. Севка на самом деле никуда не торопится, просто ему нравится меня дразнить. Все равно, если я буду сильно опаздывать, он меня на машине подбросит, хоть и жалко его попусту гонять.
Но я вписываюсь. От Севки на работу ехать чуть ближе, так что, когда в девять пятнадцать я спускаюсь в метро, у меня еще есть пять минут на то, чтобы выбрать и купить на работу букет цветов.
Я выбираю здоровенный букетище ярко-алых георгинов. Очень торжественно и победительно. У меня праздник. У нас у всех праздник, черт возьми, мы советскую власть победили!
Четверг. После работы надо ехать на дачу. Сидеть с детьми и собаками, да и вообще.
И, честно говоря, мысли о даче и отдыхе сегодня не вызывают у меня обычной тоски. Так-то, в мирное время, три дня за городом в семейном кругу, хоть и хороши сами по себе, но как подумаешь, сколько всего можно было бы за это время успеть в Москве... Правда, Севка по выходным тоже ездит на дачу общаться с родственниками.
Мы договорились ехать вместе. Нам почти по дороге, примерно до полпути. Мне – в Загорск, а ему нужно свернуть чуть раньше, где-то под Пушкино. И по пути мы разберемся, докуда он меня подвезет. Хорошо бы, конечно, до дому. Не потому, что я на электричке не доеду, а просто. Я бы его с родителями познакомила, Костьку бы ему показала. Они бы все друг другу понравились. Наверное... Севка ведь классный, хоть и сумасшедший.
Впрочем, как будет, так и будет. Чего спешить? Не сегодня, так потом, куда мы денемся. Все еще будет, коньяк и цыгане...
На работу я загадочным образом умудряюсь опоздать. Минут на пятнадцать. Честное слово, не могу понять, как так получилось, у меня все было рассчитано. Но чтоб это кого-нибудь волновало. В комнате, несмотря на ранний час, кроме Марии Владимировны уже набилось человек пять. Все неотрывно пялятся в телевизор, и моего появления (как, впрочем, и опоздания) никто не замечает.
Я громко здороваюсь, вручаю Марье цветочки. Она радостно охает, но тут же сует их мне обратно со словами: «Поставь куда-нибудь, тут такие дела, Дзержинского скидывают!»
Смотрю в телевизор – и точно! Железного Феликса за шею стягивают с постамента на Лубянке. Мама дорогая! А Лубянку, говорят, народ разносит в перья. КГБ срочно жжет архивы. Что делается... Неужели все взаправду?
Я, конечно, тоже намертво приклеиваюсь к телевизору, так и застыв с цветами в руках. И все это безобразие длится еще минут двадцать, до конца выпуска новостей. Никогда бы не подумала, что это может быть так интересно и волнующе.
Потом, уже немного придя в себя, мы устраиваем многострадальные цветы (у нас даже вазы такой большой не нашлось, пришлось у уборщицы ведерко стрелять), варим на всех кофе и начинаем взахлеб обсуждать грядущую жизнь.
Перспективы самые разнообразные, но все радужные. Коммунистов прогнали, Президента вернули, совок сдох, у нас теперь будет новая человеческая страна Россия, и мы все будем... Что будем? Никто не знает, но будет здорово!
Кто-то из вновь прибывших сотрудников приносит бутылку шампанского. Мы выпиваем за новую прекрасную жизнь. Похоже, никакой работы сегодня не предвидится.
Предположения подтверждаются, когда появляется вторая бутылка шампанского. Она появляется почти одновременно с директором института, и мы торжественно наливаем ему первый бокал, каковой он с легким удивлением выпивает. В конце концов, нас трудно обвинить в отсутствии повода. Вряд ли сегодня в Москве вообще кто-нибудь будет работать. Вот если только уцелевшие чекисты на зачистке своих архивов, но их как раз ничуточки не жалко.
Часа в два мы решаем закрыть лавочку и разойтись по домам. Звоню Севке. Мне ехать к нему бессмысленно, ему заезжать за мной – большой крюк, и мы договариваемся, что я поеду отсюда своим ходом, а он подберет меня на проспекте Мира возле метро «Щербаковская». Через час.
Час спустя я, как примерная, сижу на парапете подземного перехода возле метро, болтаю ногами. Я тут уже пятнадцать минут сижу, со мной уже три молодых человека пытались познакомиться, и где Севку черти носят? Предложения познакомиться, закурить, съесть мороженое и пойти на митинг я пока с негодованием отвергала, но сколько ж можно, на самом-то деле? Еще десять минут, и я, пожалуй, на что-нибудь соглашусь.
Севка, надо отдать ему должное, опаздывает всегда и везде. В среднем минут на сорок. Даже на очень важные встречи, даже однажды на открытие собственной выставки. Так что у меня есть еще как минимум полчаса в запасе. Может, выбрать пока молодого человека посимпатичнее?
И тут около меня с визгом тормозят голубые «Жигули». Вот так всегда, стоило только заняться устройством личной жизни – и нате, пожалуйста.
Оказывается, он заезжал по пути на рынок. Покупать продукты на дачу. Купил отличного мяса. Между прочим, и на мою долю тоже.
От Севки никогда не знаешь, чего ждать. Мясо на дачу – это очень здорово. Во-первых, потому что его нигде не купишь, а во-вторых, потому что туда действительно нужно тащить продукты, а когда мне было их добывать? Но я-то об этом и думать забыла среди прочих героических свершений, а Севка – нет. И обо мне тоже вспомнил. Вот вам и художник не от мира сего.
Мне стыдно и благодарно. Пытаюсь ему это высказать, но Севка отсылает меня с моими признаниями. Причем буквально. В булочную.
– Тут сейчас справа будет отличная булочная, я тормозну, а ты выскочишь и купишь хлеба. Держи деньги.
Мне два батона и половину черного, себе что хочешь. И еще там пирожки с мясом отличные, возьми штук шесть, я не успел пообедать, зато налил термос чая. Ты сама-то голодная?
Да. Как выясняется, голодная. Шампанским сыт не будешь. Я возвращаюсь с хлебом и пирожками, Севка проезжает еще немного, потом останавливается где-то под мостом, вытаскивает термос. Мы пожираем пирожки и пьем чай, прихлебывая по очереди из крышки от термоса. Пирожки действительно оказываются отличными, но все равно четвертый я уже съесть не могу. Севка уговаривает меня так и эдак.