– Пригласите сержанта Махонея, – объявил Клод Драмм.

Сержант Махоней подошел к столу секретаря Суда, поднял правую руку, принял присягу, а затем направился к месту дачи свидетельских показаний.

– Ваше имя – сержант Е.Л.Махоней?

– Да, сэр.

– Вечером двадцать третьего октября текущего года вы дежурили на пульте в центральном полицейском участке нашего города, не так ли? спросил Клод Драмм.

– Да, сэр.

– К вам поступал звонок вечером в одиннадцать четырнадцать?

– Да, сэр.

– Не могли бы вы описать этот звонок?

– Звонил мистер Нортон и...

Мейсон уже начал вставать, но Клод Драмм опередил его, перебив свидетеля:

– Секундочку, сержант. Я хочу предупредить вас, что вы находитесь под присягой и должны давать свидетельские показания только в отношении тех фактов, которые известны вам лично. Вы лично не знали, что поступил звонок от Эдварда Нортона. Вы знаете только, что вам кто-то позвонил.

– Он _с_к_а_з_а_л_, что говорит Эдвард Нортон, – выпалил сержант.

В зале послышался смех, за которым немедленно последовал удар молоточка судьи Маркхама, призывающий к тишине.

– Просто сообщите нам, что вам сказали по телефону, – попросил Драмм, боковым зрением поглядывая в сторону Мейсона, ожидая, что со стороны защиты последует возражение.

Мейсон сидел с безразличным видом.

– Вы не хотите перефразировать вопрос, господин заместитель окружного прокурора? – спросил судья Маркхам.

Драмм выглядел очень неуютно.

– Никаких возражений со стороны защиты нет, Ваша Честь, – заявил Мейсон.

– Хорошо, – сказал судья. – Отвечайте, сержант.

– Он позвонил, и я зарегистрировал время звонка – одиннадцать четырнадцать вечера. Мужчина представился, как Эдвард Нортон и сообщил о краже автомобиля марки бьюик, заводской номер 6754093, номерной знак 12M-1834. Он хотел, чтобы мы нашли машину и арестовали водителя, кто бы он ни был. Насколько я помню, он сказал, что, даже если сидящий или сидящая за рулем – его родственники, он все равно хочет, что его или ее арестовали.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Клод Драмм к Мейсону.

– Этот звонок состоялся единовременно? – спросил адвокат.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Просто проверяю, свежо ли событие у вас в памяти.

– Конечно, единовременно, – ответил сержант.

Мейсон достал из своего дипломата газету.

– Вы сделали заявление журналистам, когда событие было еще свежо в вашей памяти, не так ли?

– Да, я разговаривал с ними на следующее утро.

– А разве вы не заявляли в то время, что звонок был прерван?

– Вношу протест, – закричал заместитель окружного прокурора. – Вы своим вопросом обвиняете свидетеля.

– Я просто пытаюсь освежить события в его памяти, – ответил Мейсон.

Сержант Махоней старался жестами привлечь внимание Суда.

Судья Маркхам улыбнулся и заявил:

– Я вижу по свидетелю, что вы освежили его память, господин адвокат. Продолжайте, сержант.

– Все правильно. Теперь я вспомнил. Я принял звонок, а в середине разговора нас разъединили – кажется, в первой части. Он представился, назвал свой адрес, выяснил, попал ли в полицейский участок, и заявил, что хочет сообщить об имевшем место преступлении. Затем нас разъединили. Я уже посмотрел в справочнике и нашел его телефонный номер, чтобы перезвонить, но он снова дозвонился сам и сказал, что нас разъединили.

– Это все, – многозначительно объявил Мейсон.

Клод Драмм выглядел удивленным.

– Какое отношение это имеет к делу? – резким тоном спросил он.

Судья постучал молоточком по столу.

– Тихо! – крикнул он. – У вас есть еще вопросы к свидетелю, господин заместитель окружного прокурора?

– Нет, – ответил Клод Драмм, он задумчиво смотрел на Мейсона.

– Приглашайте следующего свидетеля, – приказал судья Маркхам.

– Артур Кринстон, – объявил Клод Драм.

Артур Кринстон поднялся со стула в зале суда, прошел вперед, принял присягу и сел в свидетельское кресло.

– Вас зовут Артур Кринстон и вы являетесь здравствующим партнером фирмы «Кринстон и Нортон», которая состояла из вас и Эдварда Нортона?

– Все правильно, сэр.

– Эдвард Нортон мертв?

– Да, сэр.

– Вы видели труп Эдварда Нортона, мистер Кринстон?

– Да, сэр. Двадцать третьего октября текущего года.

– В какое время?

– Я впервые увидел труп в одиннадцать тридцать пять или тридцать шесть вечера.

– Где находился труп?

– Лежал на письменном столе в кабинете Нортона с разбитой головой.

– Что вы сделали?

– Сообщил в полицию.

– Вы в тот вечер виделись с обвиняемой Фрэнсис Челейн?

– Да.

– В какое время?

– Примерно в полночь или около того.

– Вы сказали ей о смерти ее дяди?

– Да.

– Вы упоминали о краже бьюика и о том, что ее дядя звонил в полицию?

– Да.

– Она в то время сказала вам что-нибудь о бьюике?

– Отвечайте да или нет, – предупредил судья Маркхам. – Это предварительный вопрос.

– Да, – кивнул Артур Кринстон.

– В какое время?

– Около полуночи.

– Кто присутствовал при вашем разговоре?

– Мисс Челейн, мистер Дон Грейвс и я.

– Больше никого не было?

– Нет, сэр.

– Что она сказала?

– Она сказала, что взяла бьюик примерно без четверти одиннадцать и поехала кататься, а вернулась примерно в четверть первого или что-то около полуночи.

– Чем занимался мистер Нортон, когда вы в последний раз видели его живым, мистер Кринстон?

– Стоял у окна своего кабинета и разговаривал со мной. Я находился внизу.

– Что он сказал?

– Он спросил, может ли Дон Грейвс поехать вместе со мной в город – то есть ко мне домой.

– Что вы ответили?

– Что мне требуется спросить разрешения у судьи Пурлея, потому что я на его машине.

– Что произошло потом?

– Я подошел к машине, спросил разрешения у судьи Пурлея и получил утвердительный ответ. Затем я вернулся под окно и сообщил об этом мистеру Нортону. Он находился в своем кабинете, но уже немного отошел от окна. Я крикнул ему, что все в порядке, а мистер Грейвс, который предвидел, что судья Пурлей согласится, уже спускался по ступенькам с крыльца, чтобы присоединиться к нам.