Черного Валы был ровным и спокойным, но холодный огонь ненависти горел в его светлых глазах.

-- Вот мы и встретились, Мелькор, раб Валар!

...Говорят, слова открывают раны. И это правда. Не впервые -- и не в последний раз -- Мелькора назвали рабом. Это всегда было первым, что приходило в голову его врагам, когда видели они железные наручники на руках его. И всегда это причиняло боль.

Голос Валы звучал по-прежнему холодно:

Может, я и был рабом, но палачом и убийцей своих собратьев -- никогда. Возьми меч и сражайся: я не убиваю безоружных.

Они вступили в бой. Финве еще надеялся, что тяжелое железо и незаживающие ожоги помешают Мелькору, но слишком быстро понял, что этого не будет. Вала бился умело и уверенно, и, не сумев нанести ему ни одной раны, Финве уже был несколько раз ранен черным мечом. И леденящий Ужас сжал сердце Эльфа: пусть возьмет все, все! но пусть оставит жизнь!.. Вала прочитал его мысли:

-- Я возьму только Сильмариллы, цену крови. Но твою жизнь -- прежде. Ты умрешь.

Финве содрогнулся. Страх парализовал его тело, его мозг, его душу...

Следующая рана, нанесенная Мелькором, пришлась в живот, и Финве, выронив меч, рухнул под ноги Бессмертному. Нестерпимой была боль, и против воли Эльф взмолился, захлебываясь кровью:

-- Пощади... добей...

"Нет, он не знает жалости... Убийца... Огонь... какая боль!.."

Мелькор наклонился к искаженному страданием лицу Эльфа:

-- А и х ты -- помнишь? Я тоже умолял пощадить. И ты видел это. И как они умирали -- тоже, -- глухо сказал он. И прибавил: -- И не было им пощады.

"Он мстит... Эти Черные Эльфы... да, да..." Должно забыть о милосердии..." Ниенна милостивая!.. он оставит меня умирать, и будет стоять и смотреть... смотреть... как и я тогда..."

Эльф сдавленно застонал. Ледяной взгляд Валы впился в полные отчаянья и боли глаза Финве:

-- Ты прав. Непозволительно так мучиться живому существу, -- с горькой усмешкой сказал Мелькор. И быстро нанес Эльфу последний удар -- в сердце. Но Финве еще успел увидеть в глазах Валы -- жалость. И это было страшнее, чем ненависть и проклятия.

...Так погиб Финве, избранник Валар, король Нолдор. Никто не видел этой схватки, потому Мудрые молчат, и только Черная Хроника Арды хранит рассказ о ней...

И Тварь из Пустоты разрушила Форменос; и не-Свет навеки поглотил сияние драгоценностей Нолдор -- только Сильмариллы взял себе Мелькор.

Через пустынную землю Араман, что на севере Валинора, через туманы Ойомурэ, по льду Хэлкараксе уходил он из Благословенных Земель -- крылатый Черный Вала; и Тварь из Пустоты следовала за ним.

Мелькор вернулся в Средиземье, и с собой уносил он Сильмариллы, цену крови его учеников, Эльфов Тьмы. И камни эти, творение Феанора, наследие рода Финве, что благословила некогда Варда, жгли ладонь его, как раскаленные угли -не-Тьма враждебнее Тьме, чем Свет; но он лишь крепче стискивал руку.

Он исполнил замысел свой; но Тварь, по-прежнему следовавшая за ним, обрела ныне огромную силу.

Он исполнил замысел свой: только не-Свет может уничтожить не-Тьму, ибо они -- одно; но это знают лишь те, кому равно ведомы Свет и Тьма, кто не отвергает ни одной из сторон бытияЭа.И сила Пустоты, заключенная в не-Тьме, вошла в Тварь. Она ощущала это; потому, когда остановился Мелькор, преодолев страх, она бросилась на него.

Он знал, что будет так, он был готов к этому. Но жгучая боль ныне лишала его сил. Он чувствовал единственное желание Твари: уйти, вырваться за пределы мира. И знал: этого не должно произойти.

Сейчас они были равны по силе, и, чтобы стать сильнее, Твари нужно было только одно: Сильмариллы, последняя частица не-Тьмы Валинора.

-- Ты не получишь их, -- сказал Мелькор.

И Мелькор произнес Заклятье Огня; и огненное кольцо сомкнулось вокруг них, и Тварь бессильна была покинуть его.

И Мелькор произнес Заклятье Тьмы; и Тьма стала щитом ему, и Тварь отступила к границе огненного круга.

Он терял силы; связанный с Ардой велением Эру, он не мог черпать силы из Эа за гранью мира. Казалось, чей-то услужливый голос подсказывал ему: возьми силу Арды, ведь ты можешь сделать это, ты -- истинный Властелин Арды! Но он отогнал эту мысль: сделать это значит разрушить, обратить в ничто часть мира. Короля Мира это не остановило бы; но Возлюбивший сказал -- нет. И теперь он мог рассчитывать только на себя.

Боль обессиливала -- но и не давала утратить власть над собой. И Мелькор произнес Заклятие Образа; и, взвыв в отчаяньи и ярости, Тварь обрела образ огромной паучихи, тысячеглазого серого чудовища.

И Мелькор произнес Заклятье Земли; и Тварь обрела плоть. Отныне и навеки она была связана с миром и стала смертной. И, шипя от ненависти, она рванулась к Мелькору: тот лишь успел поднять руку, защищаясь от удара, и загнутый острый коготь, лязгнув, скользнул по железу наручника; Мелькор заметил на острие капли молочно-белого яда.

Оставалось произнести только Заклятье Смерти, но у него уже не было сил. Отступившая Тварь подобралась для прыжка. И тогда Мелькор крикнул, и эхом отразился крик его от стен черных гор, и, казалось, сама земля дрогнула, словно ощутила Арда боль и муку Возлюбившего этот мир.

И черные горы помнили голос Мелькора, и его боль. Эхом стала эта память; Ламмот, Великое Эхо, звалась долина эта с той поры.

И в подземных чертогах разрушенного Ангбанда зов Властелина услышали Балроги, слуги его. Пламенным смерчем, жгучей бурей пронеслись они над землей; и вступили в круг огня, и могли они сделать это, ибо огонь был их сущностью; и огненными бичами гнали они прочь Тварь из Пустоты -Унголиант. Там, где проползала она, надолго земля осталась мертвой от крови Унголиант -- молочно-белого яда. В Горах Ужаса, Эред Горгорот, в самой глубокой пещере укрылась она от огненных бичей, и с той поры никто и никогда не видел ее, потому неизвестно, как сгинула Унголиант, порождение Не-бытия.

Мелькор вернулся в Ангбанд. И там, на развалинах крепости, встретил его Саурон. Страдание и гнев исказили красивое лицо Саурона, когда взглянул он на Мелькора. Он давно -- знал. Теперь он -- видел. И Ученик упал на колени, и сквозь стиснутые в муке зубы простонал:

-- Я знаю все... Ч т о они сделали!..