Он миновал последние дома, остановился на проселочной дороге, исчезавшей где-то вдали в зеленом редколесье. Место было тихое и совершенно безлюдное хоть атомную бомбу не спеша развинчивай в познавательных целях, свидетелей нема…

Проверил пистолет – все без дураков, серьезная боевая волына с полной обоймой и патроном в стволе. Обыскал карманы пугливо притихшего Смока, но ничьего интересного не обнаружил. Сигареты, спички, деньги. Никаких документов.

Времени было чертовски мало. Данил взвел курок, щелкнул предохранителем и аккуратненько упер глушитель под нижнюю челюсть собеседника:

– Ну, ты понимаешь, что нет у меня времени с тобой возиться? Понимаешь?

Это хорошо… А веришь, что у меня рука не дрогнет потянуть пальцем эту железку? Ну, совсем хорошо… Некогда тебя уговаривать, как целку. Или ты запоешь, или вышибу мозги прямо в тачке и уйду пешочком…

– Они ж меня шлепнут…

– Я – гораздо ближе, – сказал Данил, посильнее придавив ему глушителем кадык. – Прикинь… Ну?

Не пришлось уговаривать долго – пленник все еще находился под впечатлением нежданного превращения пожилой юридической крысы в бешеную гориллу, во мгновение ока выигравшую схватку с самым что ни на есть разгромным счетом.

– Ой, судьбина… – вздохнул он наконец, и в этой кратной реплике читалась должная обреченность.

– Не скули, – нетерпеливо сказал Данил. – Используй, курва, свой единственный шанец… «Гетманская слава» или «Куренные стрельцы»?

– «Куренные»…

– О, це дило! – одобрительно кивнул Данил. – Валяй, испражняйся!

Он гнал допрос в ускоренном ритме – вряд ли спешенные похитители кинутся обыскивать окрестности, но все равно следует отсюда убраться как можно быстрее…

Слушая сбивчивые откровения пленного, которого иногда приходилось подбадривать оплеухами и манипуляциями с пушкой под самым носом, он все больше мрачнел, хотя и старался этого не показывать.

Понемногу складывалась картинка. Друже Смок, рядовая пешка «второго батальону куреня имени гетмана Серко», прибыл сюда хотя и легально, но в составе группы, занятой отнюдь не легальным бизнесом. Детали, подробности и цели знали лишь отцы-командиры (в число коих ни один из троицы не входил), а шестерки вроде Смока, обосновавшиеся на окраине города в законно нанятой квартире, при нужде вызывались пред грозны очи начальства, получали задание и отправлялись его выполнять. Смок, как правильно предположил Данил, был в числе тех, кто пас его с Пашей в аэропорту. Понятия не имея, кого пасет и зачем. Потом он опять-таки был назначен в экипаж «Фольксвагена», пытавшегося висеть у Данила на хвосте. Получив приказ перенять «очкастого» и «здоровенного» у кафе и попугать обоих без членовредительства, скрупулезно его выполнил. И наконец им было поручено, сцапав «старого», отвезти его в Почаевку, захолустную деревушку километрах в двадцати от города, – там как раз и обосновался один из тех, кто знал чуточку больше и имел право отдавать приказы от имени куренного начальства.

Незадачливый похититель клялся и божился, что прибыл сюда всего четыре дня назад, что каких-либо иных поручений ему почти что и не давали, если не считать слежки за одной особой, которую они опять-таки ухитрились провалить, поскольку объект грамотно ушел от хвостов.

Уточнив, о каком объекте идет речь, Данил был заинтригован, но вида опять-таки не подал…

Понемногу он начал верить, что ему не врут. В основном не врут.

Безусловно, какие-то детальки и подробности Смок утаивал (а у Данила не было времени определить, что именно), но в главном он кололся, словно сухое полено. В Гракове Смок не бывал, в Калюжине не бывал, признался еще, что, по некоторым его наблюдениям, их группа была отнюдь не единственной. На фотографии Климова и Ярышева не отреагировал – опыт Данила подсказывал, что «подследственный» не врет. За Бесединым они выходили следить дважды, но о том, где он сейчас находится, представления не имели, мало того, должны были по дороге постараться вытрясти это из Данила.

– Ну, а в Почаевке вы, ухари, мне кишки выпустили бы? – спросил Данил.

Пленник угрюмо отозвался:

– Понятия не имею. Не наше дело было решать…

– Ты знаешь, хороший ответ, – задумчиво протянул Данил. – По крайней мере, честный… Ну, выходи. Выходи, говорю! – рявкнул он, видя, что Смок пытается уцепиться за сиденье скованными руками. – Что, с собой тебя брать? Да на кой ты мне?

Видя, что толку не будет, не без труда выволок упиравшегося пленника за шиворот наружу. Подсечкой сбил на землю, покривив рот, бросил:

– Извини уж…

И нажал на спуск, целя в правую ногу повыше колена. Куда и угодил, конечно. Смок взвыл и тут же заткнулся, шипя и охая от боли, но в голос орать опасаясь. Всхлипнул:

– Пожалей…

– Пожалею, – сказал Данил. Достал из машины аптечку, бросил рядом, наклонился и освободил руки закатившему глаза Смоку. – Перетянешь сам. Идти не сможешь, зато жив останешься… Всего хорошего, «куренной»!

Развернулся, отъехал метров на сто, посмотрел в зеркальце. Смок, задрав штанину, дергаясь, возился с раной. Тщательно обтерев пистолет носовым платком, Данил выбросил его в траву, проверил сотовик. Несмотря на использование его в качестве холодного оружия, телефон исправно работал.

Набрал 02.

– Милиция? – понизив голос, сказал он, когда услышал голос дежурного. – Это с Ратимовки звонят, тут от крайнего дома недалече, где озерцо и аптека, люди с пистолетами бегают, одного уже подстрелили, лежит в кровище… – и отключился, не слушая вопросов.

Выехав на автостраду, свернул к тому месту, где вышвырнул из машины обоих «куренных». Их там уже не было – несомненно, остановили попутку и рванули то ли в город, то ли в Почаевку, предупредить «старшого». Данил на их месте первым делом дернул бы в Почаевку…

Развернулся и поехал в город. Нельзя сказать, чтобы он был особенно доволен собой. Рукопашная победа не в счет – человеку его натасканности и опыта ничего не стоило выиграть в коротком столкновении с такими вот дилетантами. Информация, полученная от пленного, увы, была почти что бесполезной.

Если даже он не соврал насчет Почаевки, бесполезно нацеливать на деревеньку боевиков Лемке – даже дилетанты вроде «куренных» поймут, что оттуда следует побыстрее унести ноги.