Как-то ночью Доминика размышляла над этим, лежа без сна. Встав с кровати, она приготовила себе бутерброд и налила сока, не прекращая внутренний диалог. Приходилось многое принимать в расчет, говорила она себе. Без успокоительного воздействия, которое Энгус оказывал на нее своим присутствием, вполне естественно, что она почувствовала себя одинокой. Вполне естественно также, что она переживала определенный кризис после блаженных двух недель в поместье. За неполный месяц она вышла замуж, не успев опомниться, пережила восхитительный медовый месяц и вновь осталась одна.

Доминика вздохнула, собралась с силами и посмотрела в лицо простому факту: если бы тогда она не решилась на отчаянный шаг, не оставила бы Энгуса, он мог так и не предложить ей стать его женой…

Доминика еще раз тяжело вздохнула и вернулась в постель. На следующее утро она, однако, сумела уговорить себя, что просто страдает от одиночества и безумно скучает, а все остальное — сущие пустяки!

В тот же вечер позвонил Энгус и сказал, что придется продлить поездку еще на неделю: из-за финансового кризиса в стране началась неразбериха, и пострадал один из филиалов его компании.

Доминика заверила мужа, что все понимает, но, когда положила трубку, первой ее мыслью было: «Ничего не изменилось!»

Энгус вернулся в пятницу, и они провели выходные в поместье, пребывая в блаженном дурмане. Доминика снова на время забыла о своих переживаниях и решила воскресить в их памяти воспоминания о первых днях знакомства. В тот день Доминика надела платье цвета розовых камелий из полупрозрачного шифона, то самое, которое было на ней во время их первой встречи. Энгус вспомнил об этом, начав расстегивать на нем пуговицы.

— А я помню, — сказала Доминика, глядя на его склоненную темноволосую голову, — как ты смотрел сквозь это платье, словно его вовсе не существовало.

Энгус взглянул на нее, и его глаза хищно блеснули.

— Да, но ты вела себя как недоступная принцесса, — поддразнил ее Энгус.

— А разве ты не вел бы себя так же на моем месте?

Он выпрямился, и платье соскользнуло с ее плеч. Под ним на Доминике был кружевной лифчик цвета шампанского и такие же трусики. Платье упало на пол, и Энгус произнес:

— Тебе следует быть снисходительнее к бедным мужчинам, Доминика. Хотя с другой стороны… — Он потянул вверх край лифчика, и она вскинула руки, — теперь я приветствую такое поведение. Я за то, чтобы ты вела себя как можно высокомернее и надменнее, если какой-нибудь субъект вдруг начнет пялиться на тебя подобным образом.

Он стянул с нее лифчик, но Доминика не сразу опустила руки с переплетенными над головой пальцами.

— Вижу, что ты еще больше похорошела, пока меня не было, — сказал он мрачно, упираясь взглядом в ее налитую грудь.

— А что ты еще видишь? — поинтересовалась она, в свою очередь хищно улыбаясь.

— Что тебе придется поплатиться за свою нескромность. Ты решительно вознамерилась довести меня до безумия, Доминика, — пробормотал он.

— Именно так, — поддакнула Доминика севшим голосом и отвернулась. Она распустила волосы, приподняла ногу, поставила стопу на кровать, согнув колено. И взглянула на него с отчетливым вызовом в потемневших голубых глазах.

Энгус сел рядом, не притрагиваясь к ней. Она откинулась на подушки, приподняла бедра, стянула с себя трусики и отбросила кружевной комок в сторону. Он протянул руку и провел ладонью по ее животу, затем пальцы переместились к треугольнику темных кудрявых завитков внизу.

— Если я и вел себя в тот день дерзко, то все же оказался прав насчет всего этого великолепия, которое скрывалось под платьем, — пробормотал Энгус едва слышно.

— Мне тут судить трудно, — отозвалась Доминика. — Но если это правда, то мои совершенства крайне нуждаются в том, чтобы ты запечатлел па них свой знак качества, Энгус, — призналась она жалобно.

Они оба засмеялись, после чего бросилась в объятия друг друга. Уже под утро, усталые, но счастливые, они погрузились в блаженный сои.

Первые дни после возвращения Энгус не поднимал вопрос о приобретении доли в бизнесе Доминики. Она показала ему квартиры, которые успела осмотреть, и очень обрадовалась, когда ему понравилась именно та, которая ей самой пришлась по душе больше всего, — с видом на залив и садом па крыше.

Энгус немедленно купил квартиру и предложил Доминике отделать ее по своему вкусу. Пентхаус он намеревался продать вместе с обстановкой — разумеется, оставив себе свою коллекцию картин. А квартиру Доминики собирались купить Ян и Кристи.

— Может быть, у тебя есть какие-нибудь пожелания насчет отделки? — спросила его тем же вечером Доминика.

Энгус немного поразмыслил.

— Мне нравилась эта комната. — Он обвел взглядом самую маленькую в пентхаусе комнатку, служившую ему кабинетом. — И еще мне нужно место, чтобы повесить картины. Все остальное на твое усмотрение.

В качестве свадебного подарка Доминика купила Энгусу тот этюд с гуртовщиком, который ему очень понравился. Оп же купил ей обручальное кольцо с овальным рубином в окружении бриллиантов. Увидев кольцо, Доминика восхищенно ахнула, и до сих пор его красота заставляла ее задерживать дыхание.

— Хорошо, будь по-твоему. Мне придется порядком потрудиться, — заметила Доминика. Они только что вернулись с концерта и ужинали в его кабинете в пентхаусе бутербродами с сыром и чаем.

— Ты подумала над моим предложением насчет «Примулы» и «Водолея»? — небрежно спросил он.

Доминика затаила дыхание и, сделав над собой усилие, посмотрела ему прямо в глаза.

— Да, подумала. Но решила пока оставить все как есть.

Энгус ответил не сразу. Какое-то время он, глядя в пространство, вертел в руках чайную ложечку, затем пожал плечами.

— Делай как знаешь. На твое усмотрение.

— Ты только что сказал это, — напомнила Доминика, — когда речь шла об отделке квартиры. И у меня почему-то такое чувство, что тебе не очень-то нравится это «мое усмотрение». Или мне только кажется?

Он поднял глаза на ее нахмуренное лицо и произнес мягко:

— Если ты не хочешь выпускать свое дело из рук, тут нечего обсуждать.