Последнее совещание назначили на 4.00 4 июня, хотя большинство кораблей уже вышли из гаваней и выстраивались в конвои. У Стагга были плохие новости. Атмосферное давление снижалось, антициклон вытеснялся циклоном. По прогнозу на 5 июня ожидалась пасмурная погода, сильный ветер, облачность от 150 м до нуля. Более того, метеорологические условия настолько быстро ухудшались, что прогнозировать погоду на 24 часа вперед представлялось совершенно бесполезным занятием.

Эйзенхауэр попросил всех высказать свое мнение. Монтгомери настаивал на продолжении операции. Теддер и Ли-Маллори предлагали ее отложить. Рамсей сказал, что флот выполнит свою задачу, но предупредил, что эффективность действий морской артиллерии в значительной мере снизится из-за плохой видимости и шторма, а суда Хиггинса станут просто неуправляемыми.

Эйзенхауэр заметил, что «Оверлорд» главным образом основывается на наземных войсках, которые далеко не превосходят немецкие. Но успех целиком зависит от господства союзников в воздухе. Без этого преимущества вторжение становится слишком рискованным. Генерал спросил, есть ли возражения. Их не было. Эйзенхауэр решил перенести сроки по крайней мере на один день в надежде на то, что к 6 июня погода улучшится. В 6.00 он приказал приостановить все действия.

Примерно в то же самое время Роммель двигался от побережья на восток, чтобы повидаться с женой и фюрером. Когда он отправлялся в путь, пошел моросящий дождь, и Роммель сказал:

– Вторжения не будет. А если и начнется, то им не удастся выбраться даже на берег.

Информация о том, что наступление задерживается, передавалась в конвои любыми путями, кроме радиосвязи. Бенджамин Франс служил артиллеристом на эсминце «Болдуин». Корабль еще стоял в Портленде, когда экипаж получил распоряжение Эйзенхауэра. Он тут же вышел в море, чтобы догнать передовой отряд десанта. Франс рассказывает: «Вахтенный офицер по мегафону сообщил капитанам:

– Операция отложена. Возвращайтесь на базу.

Мы успели оповестить минный тральщик, который находился уже в 50 км от берега Франции».

Лейтенант Рокуэлл на ДСТ 535 направлялся к месту запланированной высадки, когда к борту подошел сторожевой катер, и ему вручили послание «пост Майк один», что означало «вернуться в порт»: «Мы все развернулись обратно, сотни и сотни кораблей всех размеров». К середине дня он очутился опять в Уэймуте.

Получив известие, Рокуэлл подумал: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». За ночь произошло несколько столкновений. Серьезные повреждения получили многие десантные суда, требовался ремонт или полная замена двигателей. ДСТ 535 Рокуэлла нуждалось в новом двигателе. Оно оказалось в доке до наступления ночи.

Сэм Грандфаст, командовавший ДСТ 607, узнал о приостановке операции по флажковой сигнализации. «Вообразите себе столпотворение, – вспоминает он. – Сотни судов пытаются пробраться в гавань Портсмута. Мы все прижались друг к другу борт к борту. Можно было пройти пешком весь порт, перебираясь с одной палубы на другую. И почти над каждым кораблем заградительный аэростат, раскачивающийся на ветру. Их установили специально, чтобы люфтваффе не могла на низких высотах напасть на флот».

Для войск 4 июня стал жутким днем. 4-я пехотная дивизия провела его в море: не оставалось времени вернуться в Девоншир, так как Эйзенхауэр решил начать вторжение 6 июня. Транспорты и десантные суда крутились возле острова Уайт. Лил дождь, волны перекатывались через палубы. Солдаты пребывали в полной боевой готовности, но фактически без дела. Никто уже не играл ни в кости, ни в покер, не читал книг и не выслушивал очередной инструктаж. Всем было невмоготу.

В гаванях или в устьях рек, где корабли бросали якоря или пришвартовывались друг к другу, никому не разрешалось покидать свои суда. Люди сидели, ругались, ждали. «Мы проклинали шторм, – рассказывает рядовой Бранхем из 116-го полка, – потому что у нас было одно желание – идти вперед. Мы этого хотели. Возможно, это звучит глупо. Но мы зашли слишком далеко, давно уже сидели в Англии, и нам нужно было, чтобы все это скорее закончилось, и мы чертовски стремились домой».

«Сказки о том, что мы делаем историю, воспринимались всего труднее, – считает рядовой Клэр Гаддоник. – Я немало времени провел в молитвах. Пребывание взаперти еще больше все усложняло. Как и все, я мучился морской болезнью, а отвратительный запах рвоты распространился по всему нашему судну».

Воздушно-десантные войска еще находились на земле, и им было где укрыться от дождя, хотя они тоже чувствовали себя скверно. Самолеты стояли наготове, в полном вооружении и снаряжении, когда поступила команда отложить операцию. Майор Говард записал в дневнике: «Какая неудача с погодой! Настроение мерзкое. Ветер и дождь – сколько времени это продлится? Чем дольше, тем больше у Гансов будет возможностей настроить препятствий в зоне высадки. Господи, очисти завтра небеса!»

Кому-то из роты Говарда захотелось посмотреть кино. Они пошли на фильм «Штормовая погода» с Леной Хорн и Фэтсом Уоллером. Офицеры собрались в комнате лейтенанта Девида Вуда и выпили две бутылки виски. Дважды лейтенант Ден Бразеридж, командир первого взвода роты «Д», впадал в отчаяние. Вуд помнит, как тот читал стихотворение, начинавшееся со строк: «Если мне суждено умереть…»

Рядовой Эдуард Йезиорский из 507-го парашютно-пехотного полка 82-й воздушно-десантной дивизии десятки раз проверил и перепроверил свое снаряжение. «Потом, – рассказывает он, – я совершенно четко помню, как вынул фотографию моей подруги из бумажника и спрятал ее в каску, думая, что там она будет в сохранности. А когда мы узнали, что операция отложена, то некоторые наши ребята почувствовали облегчение, хотя для большинства из нас это была настоящая трагедия. Мы уже жаждали действий».

Сержант Джерри Идс (62-й батальон полевой артиллерии) на ДСТ вернулся в Уэймут поздним вечером 4 июня. «Конечно, – говорит он, – мы понятия не имели о том, что происходит. Нам хотелось поднять скандал из-за очередного пустого забега. Мы потеряли еще один день». Сержант служил в регулярной армии. Он знал, что в армии свои порядки, что подъемы и отбои – норма солдатской жизни, и поэтому сказал одному из парней: