«Я выбрал самого юного, робкого фрица, с невысоким званием», – вспоминает Фаст. Сержант отделил его от остальных пленных и предупредил:

– Ты будешь говорить мне то, что я хочу знать.

Затем Фаст сказал пленному, чтобы тот перестал волноваться:

– Для тебя война закончилась.

После этого переводчик перешел к угрозам:

– У тебя есть три варианта. Ты мне ничего не говоришь, и я отсылаю тебя к русским. Ты сообщаешь мне какие-то сведения, и если у меня возникают сомнения в их точности, то я передаю тебя моему еврейскому приятелю, который стоит рядом со мной. Он отведет тебя за эти заросли.

(В интервью Фаст назвал своего еврейского друга. Это был Герб Эпштейн, верзила, который не брился несколько дней, оброс густой черной щетиной и угрожающе смотрел на обоих – с пистолетом на бедре, десантным ножом за голенищем ботинка и пистолетом-пулеметом «Томми» на плече.)

– Третий вариант, – продолжал Фаст. – Ты сообщаешь мне правду. Если я поверю, отправлю тебя в Америку, где ты будешь преспокойно жить до окончания войны, а потом вернешься на родину.

Первый вопрос:

– Видел ли ты американские и британские бомбардировщики, которые пролетели этим утром?

– Ja, – ответил пленный,

Фаст понял, что немец готов к разговору. Пленный указал расположение минных полей, фортификаций. Он сообщил, что во Вьервиле нет немецких войск (что было правдой). Но дальше, в глубь материка, «много» стационарных оборонительных укреплений. Пленный предоставил еще немало полезных сведений.

Штабная группа Шнейдера поднялась наверх. Рейнджеры выходили на вершину и с левого, и с правого флангов. Перед ними открылась просторная равнина, пересеченная живыми изгородями. Немцы вели огонь почти из-под каждого куста.

Рядовой Уист был вне себя. Он недоумевал: «Что делала все это время бомбардировочная авиация?! Черт, я не вижу ни одной воронки от бомб. Ни одной воронки!»

Официальная история армии США утверждает: «Внедрение в береговые оборонные позиции противника между 8.00 и 9.00 явилось несомненным успехом, который был достигнут решительными действиями наших войск, преодолевших невероятные трудности».

«Внедрение» осуществили не более 600 человек, в основном солдаты роты «С» 116-го полка и рейнджеры. Они пробились на вершины, не имея тяжелых вооружений, артиллерийской поддержки, танков, раций, связи с кораблями. Все выезды оставались заблокированными немцами. Пляжи были забиты техникой, которая не могла сдвинуться с места и постоянно подвергалась обстрелу. Резервных подкреплений не ожидалось.

116-й полк и рейнджеры были предоставлены сами себе. Они, конечно, перемешались. Разрозненные отряды, зачастую сформированные по ходу боев для выполнения отдельных задач, распадались и теряли связь друг с другом. Когда полковник Кэшем около 9.00 поднялся на вершину и развернул свой командный пункт, он увидел, что отдельные группы рейнджеров и пехотинцев 116-го полка рассредоточились по всем окраинным полям. Одни шли по прибрежной дороге в направлении Вьервиля, другие завязли в перестрелках с немцами, укрывшимися в живых изгородях.

Без всякого сомнения, обстановка не поддавалась никакому контролю. Победу еще надо было одержать. Однако на плоскогорье уже находились достаточно внушительные американские силы. Сражение на «Омахе» пошло не так, как планировалось. Но благодаря действиям таких людей, как генерал Кота, полковники Шнейдер и Канхем, капитаны Рааен и Доусон, многих лейтенантов и сержантов, возможную катастрофу удалось предотвратить.