— Если честно, то мне слишком удобно, — ответила Пиц и одарила преподобного Ассорти ослепительной улыбкой. Конечно, ей в этом смысле было далеко до испытанного оружия Ассорти, но для новичка вышло совсем неплохо. — Ужасно не хотелось бы заснуть в середине разговора, но кто бы смог меня обвинить? Такой удобный диванчик!

— Удобство — великая вещь, правда? — подмигнув, проговорил преподобный Ассорти. — Однако оно может и в западню превратиться. Этот принцип я усвоил давным-давно, еще тогда, когда только начинал. Людям нужны ритуалы. Они дают нам ощущение непрерывности, безопасности и принадлежности в мире, который слишком часто ничего из вышеперечисленного нам не предлагает. С другой стороны, если одним и тем же заниматься слишком долго, скорее всего очень быстро перестаешь обращать внимание на значение того, чем занимаешься, — образно говоря, переключаешься на автопилот. Вот почему я постоянно меняю формат служб в моем храме — не говоря уже о декорациях. Вас именно это покоробило? Вся эта театральность — назовем это так?

— О, я могу подобрать гораздо более адекватное слово, — ответила Пиц. — Как насчет пошлости? Как насчет поверхностности? Хорошие слова! Какое-то количество дерьма и я способна проглотить, но, похоже, чаша моего терпения переполнилась. Одно дело — когда я занималась управлением на расстоянии, нажимала на кнопочки, складывала цифры, заполняла таблицы. С тех пор, как я снялась с насиженного места, тронулась в путь и начала лично знакомиться с некоторыми из маминых соратников, я столкнулась с жестокой правдой, из-за которой я не могу продолжать работать дальше, не испытывая отвращения к самой себе.

— И к нам тоже? — Преподобный Ассорти вздернул тронутую сединой бровь. — Но разве вы видели нас по-настоящему, мисс Богги? Яркий свет, блестки, дельфины — но как насчет истины? Разве вы подошли хоть к кому-то из моего прихода, разве с кем-то поговорили, разве спросили, почему они приходят сюда, а не в какой-то еще храм?

— Это совершенно очевидно, — уверенно заявила Пиц. — Вы — единственный, кто устраивает для них шоу.

Преподобный Ассорти усмехнулся.

— Напомните мне, чтобы я устроил вам экскурсию по нескольким храмам, которые я мог бы перечислить. Нет, мисс Богги: если бы людям хотелось только шоу, его бы они получили где угодно еще. Для большинства из них шоу — это их собственная жизнь. Их карьера — световые и специальные эффекты. Сюда же они приходят за чем-то более вещественным, более прочным, чем-то, что способно продержаться дольше, чем их последняя прическа, подтяжка, инъекция коллагена или обещание продюсера.

— То есть — за верой? — спросила Пиц.

Она-то в этом сильно сомневалась, но в интонации и выражении лица преподобного Ассорти было нечто убедительное. То ли он вправду говорил то, что думал, то ли играл свою роль настолько ярко, что самого себя заставил поверить в то, что все это — чистая правда.

— Если угодно. — Он опустил руки на крышку стола. — Мы проводим жизнь в погоне за тем, что зовем прочными, практичными вещами: большими домами, быстрыми машинами, супругами, которые соответствовали бы такому антуражу. Мы не догадываемся о том, что как раз такие вещи легче всего потерять. Истина вот в чем: некоторые полагают что наши духовные искания фривольны, но на самом деле они — самое необходимое в нашей жизни. Он встал, обошел вокруг письменного стола и склонился к Пиц, которая сидела, несмотря на все свои старания, довольно глубоко погрузившись в диван. Протянув ей руку спасения, преподобный помог ей встать и сказал:

— Я откликаюсь на человеческие нужды, мисс Богги. Вам может не нравиться слишком яркая и хрупкая упаковка, в которую облечен мой отклик, но содержимое этой упаковки весьма осязаемо. Миска супа, тарелка суши, плитка шоколада, тонкий ломтик копченой лососины, свернутый розочкой: — все это способно удовлетворить голод человека. Но разве внешнее сходство что-то значит, как только человек насытится? Разве вы решитесь внушать кому-то, что выбирать следует только официально одобренную форму? Пусть остается голодным, если хочет выбрать другую, да?

Пиц покачала головой:

— Нет, конечно, нет, но...

— Милая, я — шеф-повар, а «Э. Богги, Инк.» — служба доставки. Без вас моя работа никогда не была бы такой простой и такой эффективной. Многие Искатели Совершенства умирали бы от духовного голода, не имея понятия о том, что они живут посреди изобилия. Ваша мама поняла это. Она организовала «Э. Богги, Инк.» не только ради денег. Не забывайте: на нищету она никогда не жаловалась, и все же...

Мне было бы проще отпустить вас, ничего не говоря, позволить вам отказаться от состязания за управление компанией. Но я вижу у вас большие способности. Если вы не верите в мой способ донесения духовных благ до прихожан — что ж, хорошо, но единственная веская причина уйти — это неверие в себя. — Он сжал руку Пиц двумя руками и прижал к сердцу. — Так ли это, мисс Богги? Таково ли будет ваше... последнее слово?

В аэропорту, в ожидании рейса в Аризону, Мишка Тум-Тум изрек:

— Я знаю, теперь ты уже не считаешь преподобного Ассорти величайшим на свете халтурщиком и трепачом, но все равно не стоит называть его... — медвежонок непроизвольно поежился, — ведущим игрового шоу. То, что он сам себя так готов назвать, вовсе не значит...

— Дело не в том, как он. себя назвал, — прервала его Пиц. — Дело в том, что он настоял на том, чтобы я приняла от него кое-какие прощальные подарочки. — Она приподняла большую картонную коробку, легонько встряхнула ее и спросила: — И как же им пользоваться, этим «Озарительным Угрызателем»?

— Понятия не имею, — буркнул медвежонок, изучив надписи мелким шрифтом на боковинке коробки. — Но тут написано, что хомяк в комплект не входит.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда Дов прилетел в Сиэтл, там шел дождь. К счастью, ему удалось разыскать местечко, где продавали горячий кофе. Дову очень хотелось немного согреться, а потом уж отправиться в мастерскую Мартина Агпарака.

— Мне, пожалуйста, маленькую чашечку кофе, легкого, сладкого, — сказал он девушке, хозяйничавшей в крошечном киоске на углу того квартала, где обитал Агпарак.

— Какого?

— Обычного. Главное, чтобы в нем был кофеин.

Дов чуть-чуть отвел в сторону зонт и одарил девушку одной из своих улыбок из разряда «бумажный носовой платок» — такой же чистой, дешевой и разовой, как этот предмет личной гигиены.

— Одинарный, двойной или тройной?

— Что именно?

— Кофеин. Или вы хотите эспрессо?

К изумлению Дова, девушка не произнесла последнее слово как «экс-прессо».

— Гм, ладно, конечно, эспрессо так эспрессо, почему бы и нет? Чашечку. Одинарного, — уточнил он.

— Какого? — снова осведомилась девушка.

— Я же вам сказал: одну чашечку эспрессо, легкого и... Постойте, постойте, если уж эспрессо, то тут о легкости говорить не приходится, но все равно, пожалуйста, пусть...

— Сорт. Какого сорта кофейные бобы вы предпочитаете? Тут у нас выбор небольшой, не такой, как в любом из наших магазинов. Если окажется, что мы не в состоянии приготовить ваш любимый сорт, простите. Однако сегодня у нас есть суматранский кофе, бразильский, колумбийский, никарагуанский, костариканский, эквадорский, мадагаскарский, ямайский...

У Дова возникло такое ощущение, будто он угодил в бесконечное странствие по сломанному аттракциону в Диснейленде, где кругом торчали безмерно радостные и озверевшие от кофеина куклы всех времен и народов, до зубов вооруженные кофемолками. Девушка еще продолжала тараторить, перечисляя сорта кофе, когда Дов не выдержал и прервал ее:

— А вы бы мне какой сорт порекомендовали?

— О, конечно же, ямайский.

— Отлично. Пойдет. Его и давайте.

— Какого?

— Прошу прощения?

— Из какой области острова? То есть вы-то, конечно, наверняка предпочтете горные районы, но может быть, вас интересуют конкретно западные, северные, южные или восточные склоны?