И рос Теодобад при дружине, при забавах дружинных, с ранних лет к мужеству и геройству привыкая.

Наш дедушка Рагнарис учил Теодобада многому из того, что знал. И Хродомер учил. И многие другие тоже. А Арбр не учил. Арбр уже тогда людей сторонился.

И мужал Теодобад.

Был Аларих телом крупен, голову имел большую, лицо широкое, усы вислые, часто от пива слипшиеся наподобие острых наконечников копейных.

Для Алариха превыше всего дружинное братство было.

Была мечта у Алариха. Думал Аларих над воротами бурга башню соорудить. Дескать, у вандалов в бурге есть башня, у гепидов есть. Даже у герулов такая башня есть.

А к тыну у ворот притулилось жилище одного из дружинников. Снутрс его звали, был он тогда совсем молод.

И снес жилье Снутрса Аларих, а самого Снутрса к себе в дом взял. И дабы совсем уж обиду загладить, дружиннику нанесенную, отдал ему в жены свою старшую дочь — та как раз в годы брачные вошла.

Второй дочери также мужа в бурге нашел Аларих.

Двух младших Аларих выдать замуж не успел, их Теодобад потом по селам раздал в жены почтенным и зажиточным воинам.

Но то потом случилось.

Покамест же был Теодобад мальчишкой. Наш дедушка Рагнарис хорошо помнит это время. Рос Теодобад при Аларихе. Аларих сына заставлял по всему бургу драться. Если в седмицу Теодобад ни одной драки не затевал, то сек Аларих Теодобада, ибо был суровым отцом.

Если же в тех драках бит бывал Теодобад, то тоже сек его Аларих.

Проницательность в Теодобаде взращивал.

Аларих чрезвычайно любил трапезничать и находил в том немало радости. И потому всячески поддерживал тот обычай, какой отец его Ариарих еще в давние времена завел. Ходил по домам и везде кормился.

И дружину с собой водил.

А разведчиком у них Теодобад служил. Он-то как раз и должен был вызнать, где доброе пиво варится, где доброй еды наготовили.

У ворот часто Теодобад караулил, смотрел — не возвращается ли кто с охоты при богатой добыче. И ежели видел тушу оленя, либо кабана, то отцу рассказывал.

А отец уж потом спешил с верной дружиной.

Теодобад впоследствии очень хорошо знал, у кого в бурге что есть, ибо сумел изучить имущество сограждан своих, пока по гостям ходил и выслеживал по отцову наказу.

Подросши, Теодобад и по селам окрестным выслеживать начал.

Через наблюдательность теодобадову и бабка Мавафрея потом пострадала.

Щедрость сердечную являя, любил Аларих, помучив сперва, рабов отпускать. И требовал он, чтобы дружинники тех рабов в бою добывали, а он их потом отпускал. И оттого много пленных всегда из походов пригоняли.

С женой своей Аларих часто ссорился. Ссориться любил не дома, а на площади, перед дружинными хоромами. И весь бург дрожал, когда Аларих на жену свою кричал, а та, будучи женой и матерью вождя, достойно ему отвечала. И веселился старый щитник.

Несмотря на ссоры и крики, был Аларих добр. И если в бурге случалась у кого-нибудь беда, без военного вождя не обходилось: первым приходил и целить пытался. А после уж и знахари являлись.

Сам же Аларих, когда страдание его настигало, страдать любил на площади перед дружинными хоромами, где отец его Ариарих три дня с мечом в руке лежал, смерти ожидая.

Дедушка Рагнарис помнит, как одолела однажды Алариха страшная зубная боль. Была эта боль ужаснее герульского нашествия и столь же позорна. Выл и стонал Аларих, на землю бросался, пыль ел, убить себя пытался. Ярился Аларих, порываясь в одиночку на герулов набег учинить страшный; хотел Аларих геройски и кроваво там пасть. Едва удержали его, на руках вождя повисши: два дружинника на левой и три — на правой.

Остальные дружинники стояли перед Аларихом и веселить вождя пытались, чтобы забыл он свою боль.

Был в бурге один златокузнец, который фибулы изготавливал, всякую тонкую работу делать умел. Другие же два кузнеца, что в бурге были, подковывали лошадей, ковали мечи, а чаще — топоры (ибо в те времена народ был богатырский). И для такого деликатного дела, как вырвать зуб вождя, не годились.

Эти двое кузнецов, вождю сострадая, тоже на площадь пришли со своими орудиями, но прогнала их жена алариха, за жизнь мужа опасаясь. Ибо любила его дочь щитника, хоть и бранилась с ним прилюдно.

А златокузнец на охоте был. Двое верных дружинников, дедушка Рагнарис и Хродомер, помчались искать златокузнеца. Ибо лишь он один мог беду отвести.

К исходу дня лишь привезли златокузнеца в бург. Ехали и боялись, что и бурга-то на прежнем месте не найдут. Как раненый зверь, метался Аларих, хотел все порушить и с собой в могилу забрать.

Увидев златокузнеца, как-то разом обмяк и на волю его отдался. Потребовал только, чтобы меч ему в руку дали на тот случай, если умереть придется.

Весь бург собрался смотреть и ужасаться.

Те два кузнеца, что мечи ковали, на златокузнеца прежде всегда свысока глядели, ибо занимался безделками. Тут же вдруг оказалось, что нет никого превыше златокузнеца. И те два кузнеца орудия ему подавали и все приказания исполняли.

А дедушка Рагнарис и Хродомер Алариха держали за голову. Ноги же Алариха держали три могучих воина — и то чуть не покалечил их Аларих, так лягался.

Аларих потребовал, чтобы жена Теодобада привела: пусть смотрит. И смотрел Теодобад, хоть и страшился.

Остальные дружинники мечами по щитам стучали и жестокую воинскую песнь пели.

И вытащил аларихов зуб златокузнец и всему бургу показал. Передавали зуб вождя из рук в руки, как некое диво, и головами качали: такая малая вещь и столь великую боль в себе заключала. И гнилости зуба дивились, ибо без слов красноречиво говорила она об обилии трапез и жизнелюбии могучего Алариха.

После же златокузнец оправил вырванный зуб вождя в золото, и носил его всегда Аларих на шее в память о великом испытании.

Дедушка Рагнарис говорит, что в дружине новый отсчет времени пошел: до зуба аларихова и после зуба. Именно с вырванного зуба и начались зрелые годы Алариха, тогда он и умудрился опытом.

В первую осень после зуба вандалы подступили под стены бурга, свирепым вутьей Гибой веденные. И тогда же растерзал Арбр свирепого Гибу-вандала.

То была большая война и закончилась она к славе Алариха.

После того победоносно ходил Аларих на герулов и многих побил.

Аларих любил с аланами воевать. Он любил воевать с аланами потому, что они были подарком его свирепого деда-вандала.

Аларих от отца своего Ариариха тем и отличался, что любимыми врагами его не вандалы, а аланы были. И всю жизнь свою любил Аларих с аланами биться, покуда не пал от их рук, великое в том удовольствие находя.

Прочие же — вандалы, гепиды и особенно высокомерные герулы — были небрежением этим алариховым очень обижены. И оттого постоянно чинили Алариху препоны, становясь между ним и любимым его врагом.

Аланы же были тем плохи, что имели скверную привычку то и дело откочевывать, так что порой утолить жажду боя бывало трудно. Только, случается, соберут в селах урожай, а Аларих дань, только потянет героев в битву, а враг взял и ушел на зимние пастбища.

Аларих попытался однажды следом за врагом откочевать (это еще задолго до зуба было), но тому воспротивились сильные роды готские. Ибо как только откочевал военный вождь со своею дружиною следом за любимым врагом, так пришли на нашу землю герулы с Вигаром-вождем.

Поднялись в то время герулы, ибо пока Ариарих их не трогал, вандалами увлеченный, сумели коварно размножиться в тишине и покое. И теперь, умножившись бесцельно, скучали.

И захватили герулы кусок земли нашей. Земля эта была искони нашей, говорит дедушка Рагнарис, ибо на ней высился курган ариарихова отца — Рекилы, а тот пролил на эту землю свою священную кровь, и случилось это в незапамятные времена.

И многие видели в утрате кургана Рекилы знак беды. Оттого и ополчился на герулов Аларих и думал даже, что смерть от их руки примет.

Аларих часто герулов побивал, но земли с курганом так и не отбил. Жен и дочерей герульских забирал, скот забирал. Один раз даже бург их отбил и день удерживал. Но кургана Рекилы, предка своего, так и не освободил от герульской неволи и герульского поругания.