Он много раз пытался добраться до нее, и это ему наконец удалось. Что ж… В конечном счете проиграет от этого только он один. Уж после этого происшествия полиция должна заняться им всерьез.

Маноло лежал с закрытыми глазами в медленно остывающей воде и думал. Почему он не смог уберечь жену от этого психопата? Зачем он улетел так далеко, бросив ее в такой трудный для нее момент?

Ведь все самое дорогое для него находится в этом доме — его жена и дочь. Как он мог их покинуть, зная, что они в опасности? Нет, он больше никуда не уедет. Пусть лучше пострадает его работа, чем подвергать опасности свою жену… любимую жену. А этим психопатом он займется вплотную. Уже занялся: в аэропорту он связался с лучшими адвокатами страны и передал суть дела. Роджеру Энрайту уже недолго гулять на свободе.

Он хотел поговорить с ней. Сказать, как он боялся за нее, как торопился, узнав, что она в опасности.

Но нет, еще рано. Он поговорит с ней обязательно, но не сейчас. Она так много пережила, натерпелась такого страху за этот день. Он просто прижмет ее к себе крепко-крепко и никуда больше не отпустит.

Пусть она знает, как дорога ему. Он сделает все, чтобы никогда больше ей не пришлось переживать ничего подобного.

Вода остыла, и Маноло вылез из ванны. Быстро вытершись, он наклонился и взял на руки жену.

Только тут он увидел синяки на ее теле.

— О, Ариана…

— Ничего, теперь уже не так больно.

— Прости меня.

— За что?

— За то, что я не смог уберечь тебя.

— Не говори глупостей. Ты вообще мог не приезжать так рано. Со мной не случилось ничего страшного.

— Не говори так. Ты — самое дорогое, что есть в моей жизни.

Похоже на признание.

Завернув ее в полотенце, Маноло понес жену на руках в спальню. Бережно укрыв свою Ариану, он юркнул под одеяло вслед за ней. Обняв ее, прижался губами к ее виску.

— Хочешь поговорить?

— Нет. Не сейчас.

Она лежала, уткнувшись в его сильную руку, и ей становилось легче. Как ей хорошо в его объятиях! Вечно бы так лежать, чувствуя его заботу и… любовь? Неужели это любовь? Самое сильное чувство?

— Я так скучал по тебе! Мне так хотелось обнять тебя, прижать к себе! Ты мне так нужна!

От этого потока сладких признаний Ариана начала таять, как мороженое. У нее в горле встал комок, и она готова была расплакаться. Никто никогда не говорил ей подобных слов.

— Ты мог мне позвонить.

— Этого было бы недостаточно. — Помолчав, он добавил:

— Ты можешь представить, что я пережил после звонка Сантоса? Я так боялся за тебя!

— Он не должен был пугать тебя.

— Если бы он этого не сделал, я бы перестал считать его другом.

После звонка Сантоса Маноло связался со своим пилотом, покинул важную конференцию, очень кратко объяснив свой уход, заехал в отель за багажом и помчался в аэропорт. Перед вылетом он связался с адвокатами, Сантосом и своим секретарем, сильно изменив бизнес-план на ближайшие несколько дней.

— С этого дня вся моя жизнь будет протекать между домом и офисом. Никаких дальних поездок и полетов, по крайней мере пока не арестуют твоего бывшего мужа.

Ариана приподнялась, чтобы заглянуть ему в глаза, и выражение, которое она в них увидела, поразило ее. Он никогда раньше не смотрел на нее так.

В его темных больших глазах, как в зеркале, отразилась душа, которая была наполнена одним-единственным чувством, великим чувством — любовью.

Теперь Ариана видела это очень ясно.

— Маноло… — Она произнесла это слово со смешанным чувством восторга и удивления, все еще не до конца веря тому, что она только что увидела. Она просто не могла поверить такому счастью.

— Я люблю тебя, — тихо произнес Маноло, как бы в подтверждение своего взгляда, и наклонился к ней.

Никогда раньше его поцелуи не были наполнены такой нежностью, такой заботой, такой любовью. — Я люблю тебя, — повторил он слова, которых никогда не говорил ни одной женщине.

— Спасибо тебе. — Ариана с трудом подавила слезы, готовые хлынуть из глаз.

— За мою любовь?

— За то, что ты есть в моей жизни.

Эта женщина, его жена… что она сделала с ним?

Никогда прежде он не оказывался в такой власти у женщины, ни одной из них он не давал такой власти над собой, власти чувства, власти любви.

Он снова наклонился к ней и коснулся ее губ, чтобы показать, как она дорога ему, как много значит в его жизни.

Потом они долго лежали в объятьях друг друга, все больше осознавая свое счастье и все больше не веря, что такое может быть, что можно так любить другого человека — больше самого себя.

Где-то уже на краю сна Ариана взяла его руку в свою и поднесла к губам.

— Ты моя жизнь, — произнесла она тихо. — Солнце, небо, звезды — все, весь мир. — Она могла дождаться и утра, но хотела сказать это сейчас. — Ты снова научил меня доверять людям, доверять мужчине, ты показал мне, какой должна быть любовь. Больше, гораздо больше этого… — Я согласилась выйти за тебя замуж, потому что ты просил меня стать матерью для твоего ребенка, ты подарил мне дочь, которую я полюбила, как родную, вместо родной, которую не смогла родить. Только за одно это я готова благодарить тебя каждый день до самой смерти. Но ты сделал для меня еще больше — ты научил меня любить, вернул мне веру в любовь, которую я давно и, казалось, безвозвратно потеряла.

— С твоим бывшим мужем и не могло быть иначе.

— Да.

Вспомнив что-то, она улыбнулась.

— Ты что?

— Я вспомнила, как не хотела влюбляться в тебя, как боролась с этим чувством.

— Но безрезультатно? — Он хитро улыбнулся. Ты не могла противиться моим чарам.

— Твоему удивительному обаянию. — Помолчав, она произнесла:

— Мама Кристины! Как это чудесно, что у меня теперь есть дочь. Несколько месяцев назад я не могла и мечтать о таком счастье.

Словно почувствовав, что о ней говорят, Кристина громко заплакала.

— Я схожу к ней, — сказал Маноло, вылезая из-под одеяла.

— Мы вместе сходим.

Накинув халат, она последовала за своим мужем в детскую. Увидев родителей, малышка сразу перестала плакать и попыталась засунуть в рот маленький кулачок.

— Неужели она хочет есть? — удивился Маноло.

Подойдя к кроватке, Ариана приложила палец к маленьким деснам полуоткрытого ротика и была тут же укушена.

— У нее режется следующий зубик. Бедная крошка! Сейчас мы помажем его зубным гелем, и нам станет легче.

Ариана открыла шкаф и достала тюбик с прохладным гелем.

Через несколько минут после того, как десну помазали гелем и поменяли памперс, ребенок начал засыпать. Взрослые на цыпочках вышли из комнаты и тихонько ее прикрыли.

— Ты прирожденная мама, — улыбаясь, заметил Маноло.

— Просто я люблю детей и жалею их, когда им плохо. А теперь у меня есть дочь, о которой я столько мечтала. Как же мне не быть хорошей матерью?

— Ты молодец. Уверен, что Кристина полюбит тебя, как родную мать. Уже любит.

— Наша дочь вырастет красавицей, — предсказала Ариана.

— Она возьмет пример со своей мамы.

— И немножко с папы.

Оба рассмеялись.

Вернувшись в спальню, они скинули халаты и одновременно нырнули под одеяло. Прижавшись к плечу своего любимого мужа и снова ощутив в полной мере свое счастье, Ариана произнесла:

— Я люблю тебя.

Маноло потребовалось несколько минут, чтобы унять внутреннюю дрожь и ответить спокойно:

— Я знаю.

Ариана улыбнулась.

— Это все, что ты можешь сказать на мою откровенность?

— Тебе нужны слова, любимая?

Он гладил ее волосы, касаясь губами виска.

Нет, ей не нужны были слова. Он уже доказал, как она дорога для него, когда приехал, бросив все важные дела, услышав, что она в опасности. Его чувства доказывал и каждый его взгляд, каждое прикосновение, каждый миг, проведенный вместе.

Она так посмотрела на него, что он сразу понял, как жаждала ее душа теплых, душевных слов.

— Ты моя жизнь, — сказал он просто.