-- Механизм действия еще до конца не понятен,-- задумчиво говорит Костылев,-- но уже ясно, что использование гелия улучшает кровоток и работу сердечной мышцы, как бы снижается сопротивление при дыхании, увеличивается поступление кислорода в легкие. Особенно незаменим этом метод для больных с бронхиальной астмой. Мало того, после ингаляции гелиево-кислородной смесью становится легче дышать уже обычным воздухом. Может быть, увеличивается дыхательный объем легких?
Как всегда, в Институте проктологии новой проблемой первым заинтересовался В. Д. Федоров. Он достал баллон с гелием. "Зачем?-удивился Костылев и даже пошутил: -- Для глубоководных погружений?" Федоров объяснил, что гелий .помогает при ослабленном дыхании, и посоветовал заняться разработкой проблемы. Сейчас это докторская диссертация Костылева.
В последнее время в отделении появились приборы, постоянно следящие за состоянием больного, записывающие кардиограмму, пульс, частоту дыхания. Если возникают какие-либо нарушения, автоматически включается сигнал тревоги.
Пока Евгений Георгиевич водил меня по палатам отделения, объясняя, как действуют приборы, как ведется наблюдение за состоянием больных, наступил вечер. Однако Костылев домой не торопился. Утром оперировали больного, за которым требовался "глаз да глаз", причем свой, живой, а не автоматический. А между тем Евгения Георгиевича очень ждали дома -- в тот день ему исполнился сорок один год.
ТОЧНОСТЬ
Работа в НИИ проктологии фактически начинается с 8 утра. В 8 часов 30 минут на всех этажах идут короткие совещания в отделениях, отчеты о том, как прошла ночь, послеоперационные, предоперационные осмотры больных.
Затем с девяти пятнадцати -- общеинститутская конференция на первом этаже. Проводит ее обычно сам В. Д. Федоров или его первый заместитель, заслуженный деятель науки Г. А. Покровский. Зал всегда полон -- посещение обязательно, а опоздать даже на секунду нельзя. Причем замечание опоздавшему не сделает никто, в том числе и профессор. Но все знают -нельзя. Сам же Федоров точен, буквально до минуты.
Общеинститутские конференции бывают еще по вторникам и пятницам. В пятницу -- отчет за неделю, разбор наиболее сложных случаев, а во вторник, в 2 часа, совещание посвящается научной работе в институте. Докладываются и обсуждаются проводимые исследования, планы готовящихся диссертаций.
Но сейчас идет обычное утреннее совещание.
Сначала -- доклады о положении в палатах реанимации, отчеты дежурных. Ночью экстренно оперировали больную по поводу язвенного колита. Началась операция в 10 вечера, закончилась в 2 часа ночи. Оперировал ассистент кафедры проктологии Центрального института усовершенствования врачей Павел Николаевич Олейников. Больная поступила из МОНИКИ в тяжелом состоянии:
низкое давление, истощена, организм обезвожен, совсем не держала жидкости, сильная потеря электролитов. Лечили преднизолоном. Ночью начались острые боли в животе.
Операция прошла удовлетворительно. Кровопотеря восстановлена прямым переливанием. (Я уже видела, как такая Кровопотеря восстанавливается. Рядом с больным ложатся ассистент, хирург или анестезиолог, у кого подходит группа крови, и идет переливание из вены в вену. У всех заведующих отделениями на столе лежат списки с группами крови сотрудников. Естественно, больным об этом ничего не известно.)
Операция подробно разбирается. Вопросы. Ответы. Ведущий конференцию профессор В. Д. Федоров подводит итог: срочное хирургическое вмешательство было необходимо. Сделано все правильно. Состояние больной -удовлетворительное.
Затем идет информация о предстоящих сегодня операциях. Диагнозы. Материалы осмотра, снимки, анализы. Кто хирурги, анестезиологи...
Особенно сложную операцию будут делать пятидесятилетнему больному, прибывшему в институт из одного южного города. Диагноз:
обширная опухоль брюшной полости с поражением слепой кишки. Больной в тяжелом состоянии. Хирург -- В. Д. Федоров. Анестезиолог -- Е. Г. Костылев. Операция предстоит тяжелая, очень травматичная, долгая. Вероятно, придется заменить часть брюшной стенки синтетической тканью.
После конференции Федоров уходит в операционную, предупредив своего секретаря Наталью Карповну, что освободится, вероятно, к часу.
Однако в час дня директор еще оперировал. В два -- тоже.
-- У него сегодня несколько операций? -- спрашивали по телефону.
-- Нет, одна.
В половине четвертого В. Д. Федоров, еще не успев полностью переодеться после операции, появляется в дверях. Поймав встревоженный взгляд Натальи Карповны, чуть заметно кивает: "Все в порядке". И мне:
-- Хотите посмотреть, что вынули у больного? Поднимаемся в лабораторию. Здесь уже полно врачей -- весть о сложной операции, как всегда, разнеслась по институту. Вот все и собрались узнать подробности, хотя заранее известно, что на завтрашней утренней конференции операцию будут досконально разбирать. Такой тут порядок -- опыт каждого становится достоянием всех.
Нечто прикрытое влажной марлей лежит на лотке лабораторного стола. Размер -- с хорошую кастрюлю, литра на три.
-- Вес два килограмма 200,-- констатирует лаборант.
-- Ничего себе! Неужели опухоли бывают такого размера? Где же она была? -- недоумеваю я.
-- За брюшиной. Она-то и вызывала деформацию кишечника, что ввело в заблуждение при первоначальном диагнозе.
На Владимира Дмитриевича все взирают с восхищенным уважением.
-- Как же вам удалось?
-- Вот так...
-- Это сплошные кровеносные сосуды -- понимаете, опухоль вся проросла ими, каждый надо было перевязать,-- горячо шепчет мне на ухо кто-то из окруживших профессора сотрудников.-- Отделить опухоль было почти невозможно, в любой момент могло начаться кровотечение, с которым не справиться. Он удалил опухоль в пределах здоровой ткани, не нарушая ее капсулы, оболочки, понимаете? И о том думал, чтобы не было рецидивов. Ведь она подозрительно быстро росла. Какая точная, нежная, какая анатомичная операция!
"Анатомичная" -- очень высокая похвала для хирурга. Это значит -выполнена операция с тончайшим учетом анатомии, когда движения скальпеля рассчитаны до сотых далей миллиметра.