– Пять выстрелов. А дальше – тишина, – последним рапортовал Томазо.

“Кто этот Томазо? Он как-то странно себя ведет”, – шепнул голос предков.

“Помолчи – шикнул на своего подсказчика Корвин. – Он может услышать”.

– Левиафан! – обратился «сержант Лонг» к анималу. – Машины в порядке. И у меня полный боекомплект. У остальных имеется по несколько выстрелов.

– Я максимально приближусь к крейсеру и выплюну вас прямиком к шлюзу. Взорвите двери и прорывайтесь внутрь. Одному мне с двумя крейсерами не справиться.

– А защитное поле?

– Я выстрелю первым, на нейтрализацию моего заряда уйдет вся их энергия. Атакуйте сразу после вспышки. Вперед!

Их выплюнуло. На миг Марк потерял сознание от перегрузок, а когда пришел в себя, увидел, что он мчится прямиком на крейсер колесничих, и перед ним шлюз для стыковки малых катеров.

Головидео! Точно, как в видашке.

Внезапно весь корпус корабля покрылся белым сиянием. Ага! Анимал ударил из своих батарей, крейсер автоматически включил защиту. Практически вся энергии оборонительных систем ушла на отражение атаки. Сейчас крейсер беззащитен. Почти. Попробуем проковырять у него в боку дырочку.

– Атакуем! Я первый! – передал приказ Корвин и свел прицелы обеих пушек в одной точке – на шлюзовой двери.

Выстрелил одновременно из обоих стволов и стал сбрасывать скорость. Голограмма управления замигала красным: торможение на пределе допустимого.

Лациец влетел на своем легком катере прямиком в оплавленную дыру и вновь ударил из обоих орудий, проплавляя себе дорогу в переборках. Однако в этот раз получилось не так здорово: обломок креплений вспорол тонюсенькую обшивку катера. К счастью, скафандр не пострадал. Марк продолжал стрелять, хотя снизил мощность. Нос его катера, более прочный, чем вся остальная обшивка, сминаясь, таранил разрушенные переборки. Слева и справа тоже что-то взрывалось: следовавшие за ним наемники крушили крейсер изнутри. Кораблик все время вертело: навстречу неслись потоки воздуха из разгерметизированных отсеков.

“Надеюсь, никто из моих ребят не поджарит мне задницу!” – подумал Корвин.

Наконец они пробились в какой-то ангар. Здесь рядами стояли космические истребители, куда более мощные, чем те скорлупки, в которых сидели наемники. В один из них Марк и врезался. Изувеченный неронейский катер замер. Вспыхнув белым, погасла голограмма управления.

Открыв треснувший фонарь, Марк выбрался наружу и огляделся. И тут будто кто-то толкнул его и заставил соскользнуть вниз – судя по всему, на крейсере работали гравигенераторы, создавая силу притяжения примерно равную стандартной.

Луч бластера прошел над головой Корвина и расплавил без того изуродованный фонарь катера. Марк уже понял, что за сила спасла ему жизнь: из разгромленного ангара уходил воздух, и поток газа пытался утянуть его за собой. Одной рукой Марк ухватился за ствол своей пушки, другой попытался выхватить бластер из кобуры. И тут увидел, как начала плавиться перчатка: ствол пушки был раскален после стрельбы.

Марк с трудом отодрал пальцы от раскаленного металла, специальная манжета перехватила запястье: целостность скафандра была нарушена. Включился аварийный наддув, чтобы сохранить давление внутри. Корвин вытащил из нагрудного кармана герметик, облил разорванную печатку. Похоже, герметичность восстановлена. Корвин перевел дыхание, и тут только понял, что в шлемофоне звучит голос Виолы:

– У меня ключ колесничего. Я тут пришила одного придурка! Скорее! Можем пройти внутрь! Ко мне! Ориентир – вставший вертикально катер колес!

Для краткости неры называют колесничих “колесами”, – сообразил Марк. Лацийцы именовали их “фаэтами” – по звезде, вокруг которой вращалась Колесница Фаэтона.

Корвин извлек бластер из кобуры и, пригибаясь, побежал к указанному месту. Но выскочив из-за корпуса очередного катера, столкнулся с колесничим. От удара их обоих швырнуло в разные стороны (половинная сила тяжести давала себя знать). В полете лациец выстрелил (ну точно видж. Или все-таки сон?). Разряд угодил в гермошлем колесничего и расплавил.

“То ли новичок, то ли парень из обслуги, техник”, – мелькнула мысль.

До Виолы Корвин добрался первым. Потом подоспел Рудгер. Принес чью-то отрезанную руку. Она немного дымилась, Рудгер потрясал своим трофеем перед лицом Ви, та отмахивалась. Томазо так и не появился.

– Ну, какие будет предложения? – зазвучал в шлемофоне голос Виолы. – Втроем захватываем крейсер? Классно. Премия – миллион кредов, не меньше. Что ты скажешь о поместье на планете Венеция, Лонг?

– В этом ангаре где-то должна быть схема корабля, – отвечал Марк. – Надо поглядеть, где находится рубка, далеко ли до нее, и прорываться.

– А если далеко? – поинтересовалась Ви.

– Нас не пропустят, неважно, далеко или близко, – отозвался Рудгер. – Поначалу ребята, конечно, растерялись, но как только соберутся с силами, тут же дадут отпор и уничтожат. Просто размажут. Троих-то.

– Судя по всему, у них тоже не богато с людьми, – заметил Корвин.

– Томазо мертв? – спросил Рудгер.

– Видимо, – отвечала Виола.

– Жаль парня! – вздохнул Руд.

– Я здесь! – услышали они знакомый голос в шлемофонах. – У меня план другой: каждый заберется в катер колесничих, как это сделал я. Любой ключ колесничего даст вам доступ к системе управления. Разворачиваем их машинки и на малой скорости крушим нутро корабля.

– Хорошая мысль! – сказала Виола. – В моем духе. Этот парень еще больший псих, чем я.

– Просто отличная! – Марк удивился, почему сам не предложил чего-то подобного. – Но мне придется вернуться и забрать у мертвого колесничего его ключ.

– А мне, – подыскать добычу, – хмыкнул Рудгер. – Я выстрелил неудачно и расплавил ключ этого парня. – Он забросил под катер отрезанную руку.

Глава 12

Союз врагов

Посол Неронии на Лации был поднят посреди ночи и срочно вызван к консулу, одному из двух высших правителей Лация. Сказать “разбужен” – было бы не верно. Посол в ту ночь вообще не ложился. Известия с Неронии приходили одно тревожнее другого. Отправленный полгода назад в секретный поход флот Колесницы вынырнул в секторе Неронии, и теперь раз за разом атаковал боевую станцию “Тразея Пет”. Атаку отражали лишь девять анималов и наемники, расквартированные на станции. То, что в бой вступили анималы, было относительным везением: один из анималов проходил переоборудование на боевой станции. Обычно анималы базировались на поясе астероидов. Но в этот раз девять кораблей переместились на одну из двух лун Неронии, дожидаясь, когда на теле их боевого товарища сменят броню. Лишь благодаря этому совпадению первая атака была отбита. Разумеется, мощь «Тразеи Пет» не сравнима с вооружением крейсера, но выдержать атаку целого флота ни одной станции не по силам.

Однако обе атаки колесничих с трудом, но были отбиты, и посол ожидал известий из сектора Неронии, когда с ним напрямую связался консул Аппий Клавдий Цек, и попросил срочно прибыть в его резиденцию.

– Вы собираетесь объявить нам войну? – спросил Адриано Валетти у явившегося за ним молодого человека, секретаря консула.

– Ну что вы, господин посол! Насколько я понимаю, о войне речи быть не может. Необходима срочная консультация.

Белый посольский флайер с голограммой Неронии поднялся в ночное небо.

“О да, именно так это и звучит – срочная консультация!” – мысленно усмехнулся посол.

Будет странно, если Лаций не воспользуется шансом, чтобы навсегда избавиться от Неронии и ее претензии на планету Психея. Колесница и Лаций сообща разделаются с нерами, а потом передернутся друг с другом. Все это бредни, досужие мечты, – существование цивилизаций с различными идеалами. Имперские амбиции Колесницы несовместимы с желанием Лация кубик за кубиком строить систему миров, или с гедонизмом Неронии, где законы условны, а эгоцентризм непомерен. Мечты о свободном перемещении переселенцев из одного мира в другой сообразно их убеждениям и вкусам так и остались только мечтами. Парсеки межзвездной пустоты не имеют значения, если ты знаешь, что на соседней планете живут по другим законам, и эти законы претят твоим убеждениям. Звездный экспресс, вместо того чтобы приблизить людей друг к другу, сблизил лишь их боевые корабли.