Но раньше Семенова и ван дер Югина пришла Анна Петровна и вручила Сусанину повестку в Домсовет под расписку. По нижней строке Адам с удивлением обнаружил, что повестки отпечатана в сворской типографии, и вывел, что кто-то из его подчиненных работает за живые деньги подпольно.

Когда пришли Семенов и ван дер Югин, пасмурные и покорные року, то Фрикаделина усадила их обедать, а Сусанин отправился в подвал делегатом от квартиры.

Там уже вовсю ругались из-за пустыря возле дома.

Каждую весну жильцы собирались превратить пустырь в детскую или спортивную площадку, но им не хватало сплоченности, энтузиазма, мудрого руководителя и стройматериалов. Все вместе и каждый в отдельности писали они в горсовет и в районную газету. Писем достало бы на отопление дома зимой, но их зорко берегли в архивах учреждений. Не для потомков, и как орудия труда: "Сами попробуйте в таком завале разобраться! Тогда увидим, кто из нас медлительный".

Одновременно с писаниной жильцы повсюду говорили о площадке: между собой, со знакомыми, даже с приезжими. Им казалось, что и разговоры -- уже кое-что. Вдруг кто-то услышит и впрямь что-нибудь сделает...

Но однажды к Сплю подошли Столик и еще несколько жильцов, располагавших автомашинами в личном пользовании.

-- Гаражи надо строить на пустыре. Любому дураку понятно, -- сказали они Сплю.

Майор не обратил бы на них внимания, если бы жена не подсказала ему: "Ты, давай, включайся: я скоро тачку куплю"...

-- Главное поставить стены, -- убеждал один автовладелец, мясник по профессии, шакал по призванию, дерево по уму. -- А уж дело это мы утрясем законным порядком: сунем, сколько полагается и чем полагается. Мы люди честные, не обидим, если и к нам с душой подойти.

Ну, скинулись, купили железобетонные плиты, привезли и I гот же день, подогнав подъемный кран, поставили две стены. Тут на них накинулись мамаши, мечтавшие много лет о песочницах, и комсомольцы, лелеявшие надежду на волейбольную площадку. С криком кинулись, с отписками учреждений, с хныкающими младенцами на руках, но в ответ услышали жизнерадостный хохот. Обиженные мамаши и комсомольцы организовали на следующий день субботник и периметр еще непоставленных стен засадили деревьями, которые украсили табличками: "За ломание и вырывание -- штраф 50 рублей". Внутри периметра было вбито два столба и натянута волейбольная сетка... Сетка пропала первой...

Потом неизвестный пропорол шину у автомобиля мясника... Потом деревья повалились в одну ночь и в одну сторону, словно над Сворском пролетел Тунгусский метеорит...

По вечерам во двор стали выходить квартира на квартиру и биться чем ни попадя, от мала до велика. Между боями большинство "площадников" требовало решить дело в Домсовете, а меньшинство "гаражистов" отпиралось. Но когда в недрах дома созрела еще одна фракция -- сторонников собачьей площадки, когда в ежевечерних скандалах стали участвовать не только люди, но и звери, покусанный Сплю сдался и объявил собрание... Адам вошел в подвал на самом интересном месте: отмахавшись от противников, трибуной завладел мясник.

-- Драться буду, морды ваши окаянные квасить буду, а гараж себе поставлю! -- заявил он.

Дом затрясся oт криков негодования. Мясник получил яблочным огрызком в лоб и, растерявшись от гнева, затряс кулаками возле ушей, зарычал, закричал, выплевывая, выливая слюни, точно клизма.

-- Ух, какой я самый смелый! Ух какой я самый сильный! Нет у вас на меня управы!...

-- Вам ведь эта площадка нужна, -- поддакнул Столик, -- как... как... как....

-- Обкакаешься! -- ответили ему.

-- Вы же сейчас добьетесь своего, а потом все равно ничего делать не станете!

-- Будем! -- кричали мамаши.

-- Подхватим! -- кричали комсомольцы.

-- Я -- самый сильный! -- орал без устали мясник.

-- Гав-гав-гав! -- лаялись собаки.

-- А что же вы раньше спали? -- спросил Столик. -- Семь лет пустырю!

-- Давай голосовать! -- кричали комсомольцы.

-- Что? Руки чешутся? -- спросил Столик.

А Сплю постучал карандашом о графин и сказал:

-- На-до-все-хо-ро-шо-по-об-ду-мать.

Президиум зашушукался в надежде стравить комсомольцев со сторонниками собачьей площадки на улице, но тут на сцену встал Сусанин.

-- У меня есть идея, -- сказал Адам. -- Давайте переизберем президиум.

-- Давай!.. Правильно!.. Давно пора!.. -- закричал зал. -- Ишь жлобы расселись!

-- А-я-не-раз-ре-ша-ю, -- сказал Сплю.

-- А я накладываю вето на ваше "не разрешаю", -- ответил Сусанин.

-- В уставе Домсовета записано, что президиум избирается пожизненно, -сказал Столик.

-- А я накладываю вето на устав, -- ответил Сусанин. -- Я вообще на все накладываю вето. Есть у меня такое право! Кто за то, чтобы переизбрать президиум? -- спросил он зал.

Заборы рук ответили Сусанину.

-- Всех запомню, придите в мой магазин только! -- погрозил кулаком мясник. -- Костей не допроситесь! Жил не дам! Рыла свиные лучше псам брошу!

-- Степа-аныч, нас-то не попомни, нас не надо, -- запричитали бабки. -Мы ведь не со зла, мы по дурости руки-то протянули.

-- Прошу вас! -- сказал Сусанин Столику, Сплю и Анне Петровне и сделал жест рукой, предлагая спуститься в зал.

Но они не шелохнулись. Они таращили глаза на Адама и не могли понять, как он так скоро выбил из-под них трон Домсовета.

-- Сидеть! -- закричал мясник так страшно, что все собаки расселись в проходах, даже Адам на сцене чуть-чуть присел. -- Вы против кого поднялись? Против меня? Против Любки Чертоватой? Силы нашей не пробовали? Рыбных консервов с постным маслом захотелось?

-- Это кто тут такой смелый? -- спросил Подряников, поднимаясь. -- Это кто тут такой сильный?

-- Да что вы, Александр Николаевич, против своих-то? -- сказал мясник. -- Вам тоже гараж записан на будущее. Не хотите машину, так огурцы там засолите, копченые туши развесите. Гараж -- он как погреб.

-- Новым председателем Домсовета предлагаю назначить меня, -- сказал Сусанин.

-- А заместителем Подряникова! -- крикнули из зала.

-- Голосуем! Кто "за"?.. Прекрасно!.. Я -- председатель Домсовета. Нет, лучше я буду называться простатой жильцов. секретарь мне не нужен... Впрочем, Иван, иди сюда. Будешь ненужным секретарем.

-- А он не может! -- закричал Столик. -- Он не прописан в нашем доме.

-- Сплю тоже не прописан в нашем доме! -- крикнули из зала.

Сусанин был одного роста со Столиком. Он подошел вплотную к скороспелому пенсионеру и встал на его ботинки.

-- Товарищ Столик, -- серьезно сказал Адам, -- сойдите со сцены.

-- Не-мо-жет, -- повторил Сплю.

-- Может, -- сказал Сусанин.

-- Не-мо-жет.

-- Со мной спорить бесполезно -- я всегда прав, -- сказал Сусанин. -Лучше освободите курульное кресло председателя.

-- Это-мо-е-собст-вен-но-е-я-его-из-крас-но-го-у-гол-ка-при-нес, -сказал Сплю.

На сцену поднялся Подряников и, взяв майора за шиворот, сказал:

-- Вы надоели. Идемте, я изолирую вас от общества.

-- Как же с площадкой? -- закричали из зала.

-- Давай решать, и по домам!

-- Кино скоро!

-- А что тут решать? -- спросил Сусанин. -- Я звонил городскому архитектору, и он сказал, что на пустыре поставят приемный пункт стеклотары. Никакие гаражи и площадки не предусмотрены генеральным планом застройки Сворска.

-- Мы жаловаться будем! -- закричал зал.

-- Это наше право, -- сказал Адам.

Комсомольцы загудели, собаки заскулили, дети заплакали, мясник заплевался и зачертыхался. Все поднялись со стульев и пошли к выходу.

-- Подождите! У меня идея. Я, как председатель, хочу сложить свои полномочия, распустить Домсовет и никогда больше не собирать, -- сказал Сусанин. -- Товарищи, зачем мы сидим здесь по вечерам? Кто нас заставляет? Посмотрите, как на улице хорошо! Скоро деревья зацветут...

-- Вы слышали?! Поняли теперь, почему он в председатели рвался?! -закричал Столик. -- Мы же сами Домсовет создали, без подсказок сверху! Сколько сил, времени положили! И не зря -- Домсовет нас сплотил, организовал, людей большой общности сделал. А теперь все коту под хвост, все труды насмарку, потому что Сусанин так захотел! Он, видите ли, один умный, а остальные дураки!