Развлечься не удалось. Помост, груда хвороста под ним. И тело, оттаивающее под неярким солнцем.
Малдер остановил машину, протянул руку Скалли и помог ей выбраться наружу.
- Помнишь, я показывал тебе старейший "секретный материал"? - спросил он.
Скалли кивнула.
- Члены экспедиции Льюиса и Кларка писали, что видели индейцев, которые могли превращаться в волка.
Скалли тут же увязла в жидкой после недавнего дождя грязи и старательно пыталась выкарабкаться на сухое место, не запачкавшись по колено. Наконец она нашла бугорок, встала на него и, повернувшись к напарнику, ответила:
- Малдер, это давно известный факт. Называется ликантропия. Разновидность безумия, - Дэйна пожала плечами, не понимая, о чем вообще может идти речь, если напарник не знает таких элементарных вещей. - Иногда человек считает, что в состоянии превратиться в волка. Это сумасшествие было широко распространено в Европе, во время охоты на ведьм. Дошло до того, что один из таких "волков" бегал по всей Германии и разрывал женщин металлической вафельницей. Но в Америке... - Дэйна задумалась, потом, так и не вспомнив, пожала плечами. Первый раз слышу. И в конце концов, не считаешь же ты, что человек действительно превращается в волка? На физиологическом уровне?
Она посмотрела на Малдера, тот стоял, опустив голову, руки устало обвисли. Казалось, даже пуговицы на пиджаке ужасно утомлены.
- Но куда ты денешь улики? - наконец спросил он. - Звериные следы, куски кожи, человека с зубами животного...
Скалли, которой это расследование с самого начало показалось не слишком интересным, недоуменно пожала плечами:
- Ну хорошо, предположим, что Джо приобрел откуда-то сверхъестественную способность превращаться в зверя.
Она сорвала стебелек полыни, растерла пальцами. Поплыл горький, пряный запах, чужой и настораживающий.
- Но Змеиная Кожа мертв, - лаконично добавила она и отбросила полынь в сторону. - Джим Паркер застрелил его.
Скалли говорила, скорее, сама с собой, пытаясь разобраться и решить, как поступить дальше.
Малдер стоял рядом, не мешая ей высказываться. Он лишь иногда кивал, соглашаясь с такими неоспоримыми фактами, как смерть Джо.
- Очень скоро от Джо останется только дым. Все, загадка кончилась, Скалли развела руками.
- Надеюсь... - тихо произнес Малдер.
Малдер и Скалли наконец-то взобрались на вершину холма, где, аккуратно закутанный в белую ткань и заботливо украшенный перьями, лежал труп Джо. Мягко притоптывали в ритуальном танце седые индейцы. Расшитые дикобразовыми иглами мокасины шлепали по влажной земле, задавая ритм. Большой обтянутый кожей барабан гулко ухал, а иногда негромко поскрипывал, потревоженный искусными пальцами барабанщика. Неожиданно в сером месиве, покрывающем небо, просветлело. Показалось солнце. Тонкий, робкий луч - скользнул по холму, задел костяной бок барабана, засветился ореолом в белых перьях. Колокольчики, привешенные к штанам и рукавам и даже вдетые в ноздри, тихо позванивали.
Малдер и Скадли поднялись на холм, встали в сторонке, наблюдая за происходящим. Долгий, гортанный вой пронесся по равнине, всколыхнул стайку трясогузок. Далекое эхо отозвалось ответным криком. Старейшина, выстукивающий ритм, подхватил вой. Один за другим присоединялись голоса, сплетались, создавая причудливую мелодию. Гул барабана перемежался звоном колокольчиков и печальным стоном старейшин. Или, последний шаман племени кроу, вышел в круг, притоптывая в каком-то странном прерывистом ритме. Песня сорвалась с губ, сгустилась над холмом, прикрыв всех невидимым куполом. Дикий, звериный вой, последняя скулящая просьба, сладострастный стон проступали в песне, неотделимые друг от друга и от этого еще более явственные.
По телу пробежали мурашки, захотелось оглянуться. Фоксу показалось, что кто-то дышит ему в затылок. Ветерок шевелил волосы,, песня росла, становилась ощутимой и почти видимой. Малдер хотел подойти поближе, посмотреть на тело, лежащее на помосте. Он шагнул вперед и еще явственней ощутил чужое внимание. Чей-то взгляд сверлил спину. Взгляд был оценивающим.
... Слабые. Убили. Странно. Железо быстрое и сильное. Слабые - храбрые. Интересно охотиться. Часто не успеваешь. Вкусные медленные, слишком медленные. Но железо быстрое. Быстрее меня. Здесь много железа. Обидно. Живые медленнее, а мертвое - быстрее. Но мертвое совсем глупое... Посмотрим, кто лучше, я или слабые с железом...
День. Какой странный свет. Это чужие глаза. Высоко, плохо. Почти слепой. Запахов почти нет. Только сильные. Пот, мокрая кожа. Горьковатый запах дыма. Свежая трава. Никогда не чувствовал так плохо. Почти не слышно. Совсем не видно. Это не я. Надо вернуться. Обязательно надо вернуться. Но сейчас интересно...
Скалли постояла, бросила удивленный взгляд на Малдера, который почему-то растерянно озирался, и пошла вдоль круга, рассматривая лица присутствующих. Старые и молодые индейцы. Черные волосы, стянутые ремешками, мокасины, вышитые бисером.
На другой стороне круга, прижав к груди длинные ладони, стояла Гвен. Скалли, стараясь не поскользнуться на влажной траве, двинулась к ней.
- Тебе здесь не место, - злой женский голос перекрыл звучание песни.
- Гвен... - Скалли прикоснулась к плечу девушки. Она старалась говорить успокаивающе, как воспитательница в детском саду.
- Тебе ведь нужно побыстрее закончить расследование? - Гвен отдернулась, словно ее не коснулись, а ударили. - Не так ли?
- Нет, я просто хотела сказать, что мне очень жаль вашего брата. Дэйна чувствовала себя неловко, словно это к ней подошли с соболезнованиями. Будто слова могут помочь... Она задумалась на мгновение, затем тихо произнесла:
- Мне жалко любого, кто теряет члена своей семьи. Терять близкого...
- Члена семьи? - перебила Гвен. Черные глаза полыхнули ненавистью. - Он был вся моя семья. Теперь мой род - это я.
Последние слова прозвучали как приговор.
Скалли потупилась, изучая стебельки клевера. Она не знала что делать и чувствовала себя очень неуютно.
- Возьми это, - спокойно, даже величественно сказала Гвен. - Я должна раздать все вещи моего умершего брата.