- Я тебе накажу..., - шипел Штирлиц, колотя гранатой по его голове. Майор ужасающе выл.
Айсман и Шелленберг с трудом оторвали бушующего Штирлица от стонущего и слабо, но четко матерящегося майора.
Отряд Милиции Особого Назначения в панике разбежался по всей округе. Майор остался.
- Дать бы тебе еще пару раз по морде, - сообщил Штирлиц свое желание майору. Айсман услужливо суетился около Штирлица, поправляя испорченную потасовкой внешность йодом.
- Жа фто? - поинтересовался Шелленберг.
- Сначала врежем, потом решим, - сказал Штирлиц, вытирая руки об полы пиджака. Кулак его левой руки покрывали три свежие ссадины от зубов майора и один синяк от удара по голове. Мыслящий агрегат у майора был пустой, но твердый, как пустая бутылка из славной местности Шампань.
- Ну, - сказал майор, с трудом вращая заплывшими челюстями, - теперь, Штирлиц, тебя точно расстреляют через повешение.
- Когда пымают, - сказал Айсман и тут же получил свежий подзатыльник. Подзатыльники у Штирлица не залеживались.
- А ведь правда, расстреляют, - сказал, подумав, Айсман. - И нас вместе с ним, - добавил он вполголоса и тоже был наделен таким же свежим подзатыльником. Штирлиц не любил мрачные мысли и предпочитал изгонять их при помощи водки, тушенки и милых радисток.
Из дома вышел Вейн в новых кальсонах с другой надписью: "Дорогому товарищу Вейну от дорогого товарища Штирлица ко дню взятия села Улюль-муму под озером Хасаном (Китай)". Надпись получилась длинная и неровная, но умная.
Вейн потирал руки, нывшие от наручников. Бензопила "Дружба" модификации "народов Африки" пилила даже вороненую сталь.
- Чего это он? - спросил Вейн, продолжая потирать руки.
- Он дерется, - сказал Шелленберг.
- Ну, и вы ему дайте, - посоветовал Вейн.
Штирлиц с воплем "сволочь, скотина" бросился на майора и стал бить по потной морде. Он развеселился не на шутку. Русского разведчика не сразу оторвали от дважды избитого майора. Майор удивленно вращал глазами и плевался. Красивый синяк под глазом размером восемь на двенадцать сантиметров светился победным торжеством.
Штирлиц кипел от злости. Он считал себя неприкосновенным русским разведчиком, много раз Героем Советского Союза и вообще почетным членом Политбюро ЦК КПСС. Лауреат приведенных званий не мог предположить, чтобы толстая свинья в вышитой рубашке, обожравшись кукурузы, решила арестовать его, самого любимого товарища Штирлица.
- Слушай, майор, мне надо в Москву, - сказал Штирлиц. - Давай триста зеленых на билет.
- А ражве у тебя нет? - удивленно спросил Шелленберг, но тут же заткнулся, получив увесистый удар в ухо.
Майор вытащил из кармана пачку разносортной валюты, Штирлиц вырвал ее и сказал:
- Я сам разберусь, чего надо...
ГЛАВА 4
Стюардесса попалась понятливая, но сухая и довольно противная. Она равнодушно ходила вокруг Штирлица, толкующего ей о превосходстве одной банки тушенки ("одной, заметьте, мадам, всего одной") перед горки бутербродов ("целой кучи, мадам") с красной икрой. Еще он сказал, что икра вообще липнет к зубам, после чего ее приходится счищать салфеткой, и не представляет для него, русского разведчика Штирлица по фамилии Исаев, никакого интереса. Стюардесса жалобно зевнула и потеряла вообще всякий интерес к Штирлицу.
Выйдя из самолета, Штирлиц понял, что его встречают. Неподалеку от взлетно-посадочно-катастрофной полосы, на которой раз в месяц непременно разбивались два-три самолета, стоял черный "воронок". Около него паслись четверо в черном, от скуки зевая через каждые три секунды по очереди.
Не успел Штирлиц подойти к концу трапа, как его обступили со всех сторон. Штирлиц достал кастет и приготовился драться. Драки, впрочем, не последовало.
- Здравствуйте, дорогой товарищ Штирлиц! - сказал один из тех, в черном.
- Привет, привет, - хмуро сказал Штирлиц, кладя в карман кастет.
- Садитесь в машину, глубочайшеуважаемый и великий Максим Максимыч, -предложил другой. Штирлиц бросил чемодан в багажник и плюхнулся на сиденье.
- В Кремль, - сказал он, предполагая, что за время отсутствия во вражеских странах он, возможно, стал большим начальником.
Мотор взревел, и машина помчалась в Кремль.
- Так, - сказал Никита Сергеевич, поглаживая собственную лысину. -Значит, товарищ Штирлиц...
- А что, не нравлюсь? - хмуро спросил Штирлиц, ощупывая в кармане кастет. Вообще-то его предупредили, что здесь драться не принято, но он мог и не удержаться.
- Да нет, нрависься, - сказал Хрущев, подергивая левой ногой.
- А у вас микрофон в стене, - сказал Штирлиц, тыкая пальцем в стенку. Оба английских шпиона мгновенно оглохли от выстрела в наушниках.
- Ну так выковыряй, - посоветовал Никита Сергеевич.
Штирлиц стал вытаскивать микрофон и запутался в проводках. На другом конце провода английский шпион сопротивлялся, пытаясь удержать вытягиваемый из рук провод.
- А у вас вот еще телекамера какая-то в стенке, - сказал Штирлиц, делая удар ногой по стене.
- Была, - радостно сказал Хрущев, глядя, как катаются по полу осколки битого стекла.
- Ага, - сказал он, хлопая себя по вспотевшей лысине. - Ты, Штирлиц, хороший мужик. Хочешь быть нашим вражеским шпионом в СШАх?
- Не, не хочу, - сказал Штирлиц. - Хочу к телк...
То есть к бабам.
- Баба - это хорошо, - сказал Хрушев, растирая пот по скольской лысине. Баба - она это...
Ну...
Она корову подоить может...
И...
Это... - Да, - сказал Штирлиц. - А у вас диктофон под стулом, - раздался треск ломаемых деталей диктофона.
- Нет, брат Штирлиц, нельзя тебе пока к бабам, - сказал Хрущев. Штилиц обреченно вздохнул. - Без тебя родине х...
В общем, нехорошо будет. Так что езжай в США, вренд...
Вредн...
В общем, вдренняйся в ихние загнившие ряды и будь там нашим шпионом. А то смотри, у нас длинные руки, - и Никита Сергеевич важно вытянул толстую, короткую волосатую руку. На рукаве был четкий отпечаток губной помады, а на руке синела татуировка "Не забуду родное село".
- А к бабам когда? - спросил Штирлиц.
- Я скажу, когда можно будет.
Штилиц повернулся на каблуках и пошел к двери.
- А у вас еще микрофон, - сказал он, и парагвайский шпион оглох от треска.