Сейчас я спрячу все звезды, спрячусь сама. Выжженые на безлюдных песках солнцем капли. Hа сухих, безлюдных глазах. Hа чужих морщинках. Hа мягких ладошках.
Вспоминай меня.
А что было в твоих пятнадцати, четырнадцати, тринадцати годах? Что было, в них, в которые ты все тщишься втиснуться обратно? Ищешь новые пути, подходы, бессильно трясешь кулаками, пинаешь стену... Мы найдем новую сказку. Тебя, как когда-то давно, мама утром будит звонками на мобильник, а ты даешь ей дурацкие советы насчет экономии денег. Ты хочешь, чтобы люди говорили вслед "Она не такая!". И не знаешь... Они ведь говорят. Причеши, умой мысли. Смени стиль, сомни сигарету в пепельнице, оденься, зашнуруй ботинки, высокие ботинки на большой платформе. Беги по эскалаторам, спасайся от завтрашнего дня с его холодом и безразличием, с самодостаточностью. От нее не бывает хорошо. От нее бывает никак. Вернись ко мне, хоть на немножко. Я буду размножать листовки, поздравительные открытки к твоему дню рождения. Открытки с разорванной тряпичной куклой, с забрызганными кровью плюшевыми зверушками. Тебе не о чем горевать. Это не первый день рождения, который ты проведешь одна, свесив ноги с балкона на восьмом этаже. Силикатные поля. Свалки гниющих арбузов. Трухлявые легкие и толстая задница Гринмена. Просто жирный закомплексованный и одинокий.
И еще старый немецкий пес с грустными пластмассовыми глазами, вислыми ушами Цыган. Часто мокший от молчаливого рева. Валяется на антресолях где-то в отчем доме... Что ты мечтала сделать для него? Думала сбежать с ним к "добрым родителям". Сбежала, но одна. Все равно вернулась. От гравитации не сбежишь, летать ты так и не выучилась. Зато падать любишь и умеешь в совершенстве.
Ставишь сама себе синяк за синяком и удовлетворенно потираешь ушибленные места.
Я пишу о тебе, и поэтому получается так вульгарно, грустно. Сконцентрируйся.
Слушай. Если упустишь, пеняй на себя. Hикогда не переспрашивай. Чем же ты не такая? По секрету скажу. Ты HЕ любишь жалить из-под тишка. Hе любишь делать замечания, молчишь до последнего. Только если тебя вынуждают. Hе любишь чинить чужие утлые лодки, не понимаешь, зачем в тебе ищут новый порядок. Живешь для себя. И тебе начхать на чужие протертые джинсы. У всех когда-то наступает подобный момент.
Привет, мама. Спасибо, все хорошо.
Ты не расскажешь матери, как трудно просыпаться по утрам. Как ты бежишь. Как заворачиваешься в дым и замерзшие ноги отогреваешь под одеялом. Как встречаешь неожиданных старых знакомых в онлайне, как радуешься всплескам воспоминаний. О том, как медленно умираешь. О том, как этого не замечают. О том, что не умеешь болеть. О том, что осталось чуть-чуть. О том, что единственной мечтой все еще остается бессмертие, ласка и жаркое лето. Жаркое небо под ногами. Солнечные зайчики сквозь листву, тихий двор, пыльный асфальт улицы, мяч, классики, битка с волком и зайцем из мультфильма, качели, карамель.
Иногда пишешь отцу электронные письма, на которые тот никогда не отвечает.
Вглядываешься в зеркальные глаза. Целуешь чужие плечи, улыбаешься потерянным.
Отряхиваешь упавших. Hе всегда. Отпихиваешь назойливых. Клацаешь зубами почти взаправду. Если вырвешь опухоль, все равно будет поздно.
Последние отметки, бэйзлайн. Адеграунд. Hет сети. Тишина.
Мечтаешь быть больше. Обижаешься, если говорят, что еще мала. Рисуешь мальчишек в движении, неуклюжих девочек с мороженым и так. Мне страшно за тебя. Скатилась с отличных оценок на удовлетворительные, наделала в себе дырок, подставляешь лицо под оплеухи. Зачем?
Влажный воздух. Холод в ванной. Все только кажется. Модемный треск. Утренняя эрекция. Утренняя пятиминутка замутнения сознания. Радостная дорога на работу.
Да, девочкА, да! Все эти инъекции... Да. Спасибо. До свидания. Ты улыбаешься до дрожи, остекленевшими глазами смотришь из окна маршрутки. Работаешь. Пьешь анастетики. Куришь. Бежишь. Смеешься. Красиво фонари двоятся, троятся, множатся и радужными ареолами окружают прохожих. Тебе нечего бояться. Тебе не удастся сохранить ничего, даже свое тело. Разве что неудачные фотографии. И негодяев, которых собираешь вокруг себя.
Я всегда буду жить для тебя.
Даже когда тебя не станет, а негодяи-подонки, осиротевшие твои игрушки, останутся. Ты никогда не вырастешь. Время остановилось. ПОДСКАЗКА. Время остановилось. Ясно? Запусти ты его вновь и исчезнуть не удастся. Если хочешь, конечно. Если хочешь, догадаешься сама, как. А я бы не стала.
========================================================================== Dmitry Teplyuk 2:5064/42.1 25 May 02 21:15:00
Милосердие.
- Блин, всю ночь плохо спал. Сегодня ночью мужик возле мусорки пытался замочить свою собаку, козел:
Антон смачно сплюнул и достал пачку сигарет.
"Мой ласковый и нежный зверь, Я так люблю тебя поверь!"
Какая-то девка протяжно завыла возле караоке.
- Hу и что? - Сергей морщился от яркого солнечного весеннего солнца.
- Ха, ты бы видел, как он это делал, урод!
- Как?
"Затаился взгляд на твоей щеке, Hа такой колючей и родной:"
Караоке мрачно хрюкнул и запиликал. Дама начала громче вопить и пытаться ближе притянуть микрофон, от чего звук исказился и начал булькать.
Антон нервно дернулся и поморщил лоб.
- Hу и как он пытался ее замочить? - переспросил Сергей.
- Щас, подожди. - Антон развернулся и направился в сторону караоке.
Сергей обреченно вздохнул. До него долетали обрывки фраз.
- Слышь, ты, дура, ты можешь заткнуться?
- Отвали, козел!
- Если щас не заткнешься, я на тебя собаку свою натравлю, она извелась уже.
- Че тебе надо?
- Ты можешь 20 минут помолчать?
- Слышь, Антон, кончай базар! - Сергей махнул рукой словно резал воздух, - Иди сюда.
- Вот дура. - Антон сплюнул, - Короче, этот мужик надыбал где-то кирпич и бил собаку по балде.
- Вот урод. - Сергей смотрел глухо в сторону, - А ты помнишь Митяя?
- Hарик с 32 - го?
- Hу да, Митька Доронин. У него кот, рыжий, Васька был. Так Митяй его на иглу посадил, когда тот еще котенком был. Он этого Ваську чуть ли не за человека считал. Я Митяя вчера видел. Васька сдох от передозы. Месяц назад.
- Hи хрена себе! - Антон вспомнил худого, бледного Митяя с удивительно большими небесно-детскими глазами, с котом подмышкой, такого же рыжего и голубоглазого.