"...Более того, обергруппенфюрер СС Крюгер и я решили, что мероприятие по умиротворению будет проведено ускоренными темпами.

Я прошу вас, господа, помочь нам со всей энергией при выполнении этой задачи. Что касается меня, то я сделаю все, что могу, для того, чтобы облегчить ее выполнение.

Я обращаюсь к вам как борец национал-социализма, и больше мне нечего вам сказать. Это мероприятие мы проведем. И, говоря откровенно, во исполнение приказа, данного мне фюрером. Фюрер сказал мне: "Вопрос о немецкой политике и обеспечении ее проведения в генерал-губернаторстве является сугубо личным делом ответственных лиц генерал-губернаторства".

Он выразился следующим образом: "Необходимо ликвидировать имеющееся в настоящее время в Польше руководящее ядро, что еще подрастет потом, - нам нужно выявить и через определенный промежуток времени также устранить. Затем нам нужен германский рейх. Чтобы не обременять этим имперскую организацию немецкой полиции, нам не нужно сажать эти элементы в германские концентрационные лагеря, потому что тогда у нас начались бы хлопоты и ненужная переписка с их семьями, - мы ликвидируем их в самой стране. Сделаем мы это в самой простой форме..."

Что касается концентрационных лагерей, то ясно, что мы не хотим устраивать в генерал-губернаторстве концентрационные лагеря в полном смысле этого слова. Кто нам подозрителен, должен быть тотчас же ликвидирован. Если в концентрационных лагерях рейха находятся заключенные из генерал-губернаторства, то они должны быть предоставлены операции "АБ" {Шифрованное наименование акции по уничтожению польской интеллигенции.} или уничтожены на месте".

Цитирую далее продолжение этого же выступления в разделе "Дополнительные выдержки из дневника Ганса Франка, относящиеся к 1940 году".

"Мы не можем сваливать на имперские концлагеря наши собственные дела. Ужас, сколько мы имели хлопот с краковскими профессорами. Если бы мы за дело взялись отсюда, вышло бы по-другому. Поэтому мне хочется настойчиво просить вас никого больше не спихивать в концлагеря империи, а на месте проводить ликвидацию или налагать надлежащие наказания. Все прочее обременяет империю и приводит к постоянным затруднениям. Здесь у нас совсем другая форма обращения, и этой формы мы должны придерживаться. Я настоятельно обращаю внимание на то, что даже в случае заключения мира в этом обращении ничего не изменится. Этот мир будет только означать, что мы как мировая держава будем еще интенсивнее, чем до сих пор, проводить в жизнь нашу обычную политическую линию".

В связи с этим я считал бы возможным привлечь внимание Суда к тому обстоятельству, что все крупнейшие лагеря уничтожения были действительно размещены на территории "генерал-губернаторства".

В злодеяниях фашистских преступников, в увеличении объема этих злодеяний была своя периодичность, и если в 1940 году Франк произнес перед полицейскими длинную речь, обосновывая так называемую "акцию" в отношении нескольких тысяч польских интеллигентов, то 18 марта 1944 г. в своей речи в Рейхсгофе он заявил:

"Если бы я пришел к фюреру и сказал ему: "Мой фюрер, я докладываю, что я снова уничтожил 150 тысяч поляков", то он бы сказал: "Прекрасно, если это было необходимо".

Этот фашистский специалист по правовым вопросам уничтожил в подчиненной ему, временно подпавшей под власть фашистских захватчиков, стране три миллиона евреев.

При этом Франк говорил (цитирую его речь на рабочем совещании ораторов НСДАП в Кракове 4 марта 1944 г.):

"Если сегодня мы имеем какого-либо сострадателя, который плачет по евреям и говорит: разве не ужасно, что сделали с евреями, - тогда его нужно спросить: держится ли он сегодня такого же мнения. Если бы мы сегодня имели на одной стороне эти два миллиона евреев при всей их активности, а с другой - имели бы немного немцев в стране, то мы не были бы господами положения. Евреи - это раса, которая должна быть уничтожена. Где бы мы ни поймали хотя бы одного, с ним будет покончено..."

Заседание политических руководителей НСДАП в Кракове 15 января 1944 г. начинается так:

"Д-р Франк: Я не постеснялся заявить, что если будет убит один немец, то будет расстреляно до ста поляков..." В эти черные времена польский народ относился к жертвам Франка и подчиненных ему злодеев как к мученикам. Вот почему, как мне кажется, именно 16 декабря 1943 г. на правительственном заседании в Кракове Франк заявил:

"Нужно обсудить, является ли целесообразным проводить казнь по возможности там, где было совершено покушение на какого-либо немца.

Нужно также обсудить, не следует ли организовать особые места для казни, так как установлено, что польское население стекается к доступным местам казни, набирает в сосуды пропитанную кровью землю и несет в церкви..."

Я задержал Ваше внимание, уважаемые судьи, на дневнике Франка потому, что он как один из наиболее приближенных Гитлера и наиболее известный "ученый юрист" германского фашизма был на самом деле подлинным "альтер эго" тех, кто рассекал надвое детей в Яновском лагере. Именно Франк был, вместе с тем, одним из создателей отвергающего основы правосудия немецко-фашистского права. По существу, вся убогая (я внимательно проглядывал эту книгу и не нашел иного смысла в тексте) юридическая мудрость "Майн кампф" свелась к зловещей формуле: "Только в силе лежит право" (цитирую по 64-му изданию, страница 740).

Франк был для Гитлера тем необходимым ему злым гномом юриспруденции, который облек в форму "законов" человеконенавистнические теории фашизма. В подтверждение того, как далеко зашло профанирование основных правовых положений, характерных для уголовно-процессуального и материального права всех цивилизованных народов, я представляю Суду в подлиннике, напечатанном в "Вестнике постановлений генерал-губернаторства" за 1943 год, одно из постановлений Франка. Оно датировано 2 октября 1943 г. и предъявляется Суду под номером СССР-335. Я цитирую документ полностью:

"Постановление о подавлении сопротивления германскому строительству в генерал-губернаторстве, 2 октября 1943 г.