Но некоторые из намеченных мероприятий мы все же не смогли осуществить. В частности, экранирование танков БТ-7 и Т-26. И я хорошо понимал состояние Ивана Даниловича Черняховского, когда на танкодроме под Ригой он сетовал, что перевооружение задерживается. Какое-то внутреннее чутье подсказывало, что мы накануне грозных событий. И, заключая беседу с Черняховским, я сказал:

- Может случиться и так, что на старой технике вступим в бой. Поэтому, Иван Данилович, времени не теряйте. Готовьте эту технику, тщательно изучите со своими командирами полков и батальонов состояние дорог, мостов, бродов через реки. Намечайте места, где можно скрыть танки от авиации при совершении марша, и думайте над тем, как бы вы использовали местность для развертывания дивизии во встречном бою, а может быть и для обороны.

События торопили нас, обстановка на границе с каждым днем становилась все более тревожной. 16 июня мною было проведено совещание с офицерами автобронетанкового управления. На этом совещании, в соответствии с указаниями командующего округом, я объявил решение о выделении оперативной группы, которая должна была разместиться на командном пункте округа в районе Радвилишкиса. Штабом округа в это же время было отдано приказание командиру 28-й танковой дивизии полковнику И. Д. Черняховскому выйти с дивизией из Риги на рубежи советско-германской границы. Такие же распоряжения были отданы и другим командирам соединений и отдельных частей.

На следующий день с группой офицеров выехал в пограничный район, где уже началось сосредоточение наших войск.

На прибалтийском направлении, как нам стало позже известно, наступала фашистская группа армий "Север", в нее входили 16-я и 18-я полевые армии и 4-я танковая группа. Противник, надо сказать, на направлении главного удара имел решающее превосходство в силах и средствах, и ему уже в первый день войны удалось осуществить прорыв в стыке 11-й и 8-й армий на двинском направлении и на левом фланге 11-й армии на вильнюсском направлении.

Прикрыв эти направления дивизиями второго эшелона, командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов решил нанести контрудар по прорвавшейся группировке противника южнее Шяуляя.

Командующий фронтом считал, что контрударом по сходящимся направлениям силами 12-го механизированного корпуса и частей 10-го стрелкового корпуса из района Варняй, Ужвентис и 2-й танковой дивизии совместно с 48-й стрелковой дивизией из района Кейданяй, Расейняй в общем направлении на Скаудвиле войскам фронта удастся разгромить тильзитскую группировку врага.

Однако контрудар не получил должного развития. И это объясняется рядом причин. По докладу командующего 8-й армией генерал-майора П. П. Собенникова, которому были подчинены войска, наносившие контрудар, положение в армии было тяжелым. Штаб армии к началу контрудара (к 12 часам 23 июня) еще не смог установить связи с теми войсками, которые привлекались к нанесению контрудара. Механизированные корпуса испытывали большие затруднения с горючим{36}.

Выдвижение войск для контрудара происходило в условиях, когда дивизии первого эшелона армии отходили под натиском превосходящих сил противника, стремившегося во что бы то ни стало прорваться к Шяуляю и Вильнюсу.

В такой сложной обстановке начался этот контрудар. Дивизии 12-го механизированного корпуса еще при выдвижении на исходные рубежи подверглись сильному воздействию авиации врага. В районе Жаренай произошло неожиданное столкновение частей 23-й танковой дивизии с противником. Врагу удалось отрезать от боевых подразделений тылы ее 46-го танкового полка. И тем не менее полки этой дивизии все же смогли вовремя сосредоточиться для контрудара в районе Лаукува. Что же касается 28-й танковой дивизии, то ее части вышли в намеченные районы с опозданием на три часа. Часть ее сил оказалась связанной с отражением танковых атак врага в районе Кельме. Здесь же ожесточенные бои с противником вела и 202-я моторизованная дивизия корпуса. Начало контрудара пришлось сдвинуть на три часа.

Действия 12-го механизированного корпуса практически вылились во встречное сражение без должной подготовки. 2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса вместе с частями 48-й и 125-й стрелковых дивизий контратаковала врага с утра 23 июня, но и ее действия территориального успеха не принесли.

Пример исключительной храбрости и боевого мастерства проявил в этом бою заместитель командира 55-го танкового полка 28-й танковой дивизии майор Б. П. Попов. Командуя авангардом полка в составе 17 танков, он атаковал батарею и семь противотанковых пушек врага. Метким огнем танка им было уничтожено четыре орудия и несколько десятков гитлеровцев. Но и его танк оказался подбитым. Несмотря на это, герой продолжал вести огонь по фашистам и ему удалось уничтожить еще одно вражеское орудие. Уже вечером в районе Калтиненай, когда его танк уже был охвачен пламенем, Б. П. Попов пытался выскочить из машины, но в схватке с вражескими автоматчиками был сражен. Б. П. Попов посмертно удостоен высокого звания Героя Советского Союза{37}.

Из сказанного видно, что контрудар был осуществлен соединениями после длительного марша, с ходу, разрозненными группами, без достаточно четкого взаимодействия как с общевойсковыми соединениями, артиллерией и авиацией, так и внутри самих корпусов. Крайне сложная, а порою и неясная обстановка, сильное воздействие вражеской авиации, отсутствие необходимого времени на подготовку контрудара, слабость обеспечения боевых действий в материальном отношении, особенно горючим и боеприпасами, приводили к разрозненности действий войск и по сути дела к срыву выполнения боевых задач.

Но и при таких обстоятельствах внезапный удар наших танков приостановил наступление противника на этом направлении. На некоторых участках враг был отброшен на 15 - 20 км на юго-запад, части гитлеровцев понесли немалые потери. Однако ликвидировать прорыв и восстановить положение не удалось.

Во второй половине дня 24 июня на направлении контрудара развернулось ожесточенное встречное танковое сражение. На фронте примерно около 60 км и в глубину до 25 км в боях с обеих сторон одновременно участвовало до 1000 танков. В решительном бою 2-я танковая дивизия в районе Скаудвили наголову разгромила 400-й мотопехотный полк противника. Наряду с этим она уничтожила более 40 танков и 18 орудий{38}. Большой урон врагу также нанесли и 23-я и 28-я танковые дивизии{39}.

Противник, усилив войска на указанном направлении, введя в действие крупные силы авиации, на следующий день возобновил наступление. Ему удалось сломить сопротивление наших войск. После осуществления контрудара 3-й и 12-й механизированные корпуса были использованы для прикрытия отхода 8, 11 и 27-й общевойсковых армий. Обстановка вынуждала мехкорпуса по существу вести арьергардные бои отдельными частями.

Однако, действуя и отдельными частями, наши танковые соединения находили способы не только упорно обороняться, но и наносить по врагу чувствительные удары. Например, танковые полки 28-й танковой дивизии 25 июня, подойдя к м. Пашили, попали под сильный огонь тяжелой артиллерии и противотанковых орудий врага. Но командиры полков проявили большую выдержку и нашли выход из создавшегося положения. 56-й танковый полк смелой и хорошо организованной атакой прорвал вражескую оборону, уничтожив при этом 3 тяжелых и 14 противотанковых орудий. Затем он с ходу ворвался в колонну 8-го моторизованного полка противника, и с подходом 55-го танкового полка наши танковые полки полностью уничтожили эту вражескую колонну.

В результате четырехчасового боя танковые полки 28-й танковой дивизии уничтожили до двух батальонов пехоты и до двух батальонов взяли в плен, захватили 6 тяжелых орудий, 24 противотанковых орудия, несколько танков и другой военной техники, Вместе с тем потеряли и своих 48 танков. К 15.00 части дивизии (около 40 боевых машин, штаб дивизии, разведывательный батальон и остатки 55-го и 56-го танковых полков) сосредоточились в лесу северо-западнее Пашили.