Первое упоминание о сборнике аналогичного содержания находим у Ю. Немцевича, который опубликовал писанный латиницей летописный отрывок о женитьбе короля Сигизмунда Августа на Варваре Радзивилл, сопроводив его ссылкой на находку в библиотеке Виленского университета в 1819 г.: "Kopia z ulomku dziejow dawnych, ktorego pocz%tek taki: Powiest о Witiezach z knih Jserpskich, a zwtaszcza о slawnym Rycery. Trygaczania, о Janczaiocie, о Bowie, i о inszych. Daley zas znayduje sie Latopis W. X. Litt. i Zmudzkiego, poczynajacy sie roku od St. sw 5526" {J. U. Niemcewicz. Zbior pamiftnikow historycznych о dawney Polszcze, t. I. Warszawa, 1822, str. 391-394. Воспроизведено в книге: М. Balinski. Pisma historyczne. Pamietniki о krolowej Barbarze, cz. 1. Warszawa, str. 257-260.}.
Однако вряд ли на этом основании можно думать, что в распоряжении Ю. Немцевича был тот же познаньский экземпляр: ведь в таком случае латинскую транслитерацию названия и опубликованного текста следовало бы приписать Ю. Немцевичу, что, судя по некоторым написаниям, маловероятно. Скорее всего нужно предположить, что в библиотеке Виленского университета хранился в свое время другой список того же сборника, сделанный латиницей. Заметим, что по ряду написаний, отличных от Познаньского сборника, публикация Ю. Немцевича сближается с тем же летописным отрывком (написанным, однако, кириллицей), помещенным в "Сборнике Муханова" {"Сборник Муханова". М., 1836, стр. 140-141. (В примечании сказано, что подлинная рукопись хранилась в Радзивилловском архиве).} (вплоть до одинаковой описки: poczat - початъ вместо poczal - мочалъ {По поводу ошибочного написания початъ Т. Нарбут, поместивший текст из "Сборника Муханова" в приложении к "Хронике Быховца", замечает, что оно свидетельствует в пользу того, что копия П. Муханова восходит к образцу, написанному "польскими буквами" ("I wzieto za t"). См. Т. Narbutt. Pomniki do dziejow litewskich. Wilno, 1846, str. 79-80.}). Вопрос о том, существовал ли другой список сборника, остается все же не до конца ясным, так как кроме публикации Ю. Немцевича каких бы то ни было следов его нет.
В Библиотеке Рачиньских рукопись была обнаружена О. М. Бодянским {О. М. Бодянский. О поисках моих в Познанской публичной библиотеке. - "Чтения в Обществе истории и древностей российских", 1846, кн. I, стр. 3-32.}. В своем сообщении об этом О. М. Бодянский сделал обзор содержания сборника и воспроизвел небольшие извлечения из текста.
Начало филологическому" изучению Познанского сборника было положено исследованием А. Брюкнера {A. Bruckner. Em weissrussischer Codex miscellaneus der Graflich-Raczynski'schen Bibliothek in Posen. - "Archiv fur slavische Philologie", 1886, Bd. IX. S. 345-391.}, содержащим наряду с описанием состава и палеографии подробную характеристику лингвистических особенностей, которые делают эту рукопись одним из самых ценных памятников по истории белорусского языка. Путем сравнительного текстологического анализа А. Брюкнер установил непосредственный оригинал "Истории об Аттиле короле Угорском" - польский перевод с латинского, выполненный Циприаном Базыликом и изданный в 1574 г. Соотнесение этого указания с данными владельческих записей позволило приурочить написание сборника к последней четверти XVI в., точнее к 80-м годам XVI в.
Что касается вопроса об оригинале "Повести о Трыщане" (как и "Повести о Бове"), то А. Брюкнер приходит к выводу о достоверности прямого указания, содержащегося в самом заглавии, что рыцарские повести взяты "съ книгъ сэрбских". Основанием для такого предположения (при том, что сербские источники повестей не сохранились) послужили выявленные А. Брюкнером лексические сербизмы, проникшие в белорусский перевод: белегъ 'знамение' безъ иного белега 30; нетакъ 'слабый' - и былъ нетакъ раненъ wтъ медьведа дикого 37; зафалено ти буди всими витези 47 об (наряду с даковано ти будь wт всих витезеи 47 об), зафалено ты будь всими витезми 54 об; плел А 'род' - и прыступившы плема корола Бана рекли 32 об; кружки 'ограда, барьер' при частом полонизме шранки - с кимъ еси кружки делилъ 33; част(ъ) 'честь' - за часть божю 50 об, за част божю 57; штокъ 'остров' - к чорному шстрову штоку 54 об; прыличныи 'подобный' - ничего есми такъ приличного не виделъ 55; и ряд других примеров {Там же, стр. 374.}. Здесь же А. Брюкнером рассматриваются и неясные слова, которые предположительно могут восходить к сербскому источнику; крыжнакъ - wдин зрадливыи крыжнак 54; скокъ - два скока 60 об.
Через посредство сербского оригинала, как полагает А. Брюкнер, в текст "Повести о Трыщане" проникли итальянские слова: прынчып 'правитель', морнар 'моряк', что может служить указанием, в свою очередь, на первоисточник сербского списка.
К тому же выводу относительно оригинала белорусских повестей о Тристане и Бове приходит и А. Н. Веселовский, который посвятил этому вопросу специальное исследование и осуществил публикацию (до сих пор единственную) трех повестей Познаньского сборника {А. Н. Веселовский. Из истории романа и повести. Материалы и исследования. Выпуск второй. Славяно-романский отдел. Сб. ОРЯС АН, т. 44, Э 3, СПб., 1888.}. Сближая повести о Тристане и Бове с сербской "Александрией" и "Троянской притчей" в стилистическом и содержательном плане, А. Н. Веселовский предполагает единую родину первоисточников для этого круга памятников - область Боснии и северной Далмации, куда относит И. В. Ягич сербскую "Александрию" {V. Jagic. Em Beitrag zur serbischen Annalistik mil literaturgeschichtlichet Einleitung. "Archiv fur slavische Philologie", Bd. II, 1876/7, S. 24-25.}. Дополнительное фактическое основание для такой локализации сербского подлинника "Повести о Трыщане" А. Н. Веселовский видит в характере транслитерации собственных имен на -us, -es, -is, -as, передаваемых, как и в Александрии, через ж, ш (ср. Кандиэшъ - Gandaries, Сегурадеж - Segurades, Пелишъ - Felis, Самсиж - Lasancis и т. п.).
Разбор текста "Повести о Трыщане" и последовательное сличение его со старопечатным французским прозаическим романом и итальянским переводом по изданию Полидори позволили А. Н. Веселовскому сделать предположительные выводы о характере искомого сербского текста. Последний, по всей вероятности, не был точным переводом итальянского оригинала (отличавшегося от версии Полидори), но содержал элемент самостоятельной переделки, выразившейся в сокращении и изменении заключительной части.
В позднейших исследованиях по истории белорусского языка предположения А. Брюкнера и А. Н. Веселовского сомнений не вызывали {E. Ф. Карский. Белорусы, т. III. Очерки словесности белорусского племени. 2. Старая западнорусская письменность. Пг., 1921, стр. 76 и сл.}, и в настоящее время датировка Познанского сборника 80-ми годами XVI в. и вывод о сербском оригинале белорусского перевода двух рыцарских повестей являются общепринятыми. В будущем более подробный лингвистический анализ, по всей вероятности, лишь подтвердит дополнительными фактами и уточнит (в плане диалектной локализации сербского оригинала) эти выводы.