Мы не отнимаем у авантюриста его личных качеств: энергии, храбрости, упорства, умения соорганизовать хорошую шайку, знаем жестокость, с которой он может проводить в жизнь свои задачи.
Возможно, что на клич перекрасившегося в ворона сокола или, вернее, на клич вороны с полинявшими соколиными перьями полетит немало "ушкуйников". Мы знали и знаем, что ренегаты всегда самые лучшие проводники купившей их власти. Кто, как не янычары, дети христиан, были самыми лютыми врагами христианства! Мы знаем, что слащевы, ивановы-риновы и "атаманы" анненковы теперь уже отрезали себе всяческие пути и будут до конца сражаться за советскую власть, с чем и поздравляем. Благодарим Бога за то, что в последние часы нашего пути, когда снова поднимается национальное знамя, когда в Париже заседает конгресс эмиграции, собравшейся с целью мира, когда весь земной шар глядит с презрением и гадливостью на советскую власть, когда кругом образовываются Лиги борьбы с нею, когда в судах повсюду идут процессы уловленных мошенников и бандитов, в этот час атаман Анненков раскрывает свою истинную натуру и переходит к тем, кто был ему ближе.
Внимательно прочтите мемуары этой канальи с челкой, этого расписного болвана, нарядившегося шутом гороховым, как масляничный балаганный дед, и вы увидите, в какое он геройство ставит свое неподчинение Верховному Правителю адмиралу Колчаку. Кому же! Человеку, которого знала вся Россия, кто был овеян славой, о ком рассказывали легенды, чье имя было на устах у каждого.
Атаманы не признавали этой власти в Семиречье и на Дальнем Востоке, появились анненковы, семеновы и калмыковы, от которых шел вопль по городам и селам, которые марали чистое белое знамя и выступали в распохабнейшем виде перед толпой, стараясь дискредитировать и власть, и национальное движение. Достаточно сказать, что любимым занятием Анненкова была прогулка по селам в пьяном виде с гармонией в руках, на которой этот гармонист действительно изумительно зажаривал всякие польки и "вальцы". Вот эти-то "гармонисты", эта пьяная угарная атаман-шина с блюющими, распоясавшимися сукиными сынами, нарядившимися в военную форму, с маршами хоронили то, что делали корниловские ударники, скитаясь в степи, что творили дроздовцы, марковцы и алексеевцы, что созидал адмирал Колчак, к чему звали Духонин и Каледин. Отваливаются гнойные струпья от тела выздоравливающей России. Уходят в область предания и уродливых кошмаров прошлого "атаманы" и проклятая, заливавшая кровью, опаскудившая движение "атаманщина"..."
Вот так, отражая переполох и растерянность в эмигрантских кругах, а также свое персональное двуличие, отреагировал бывший полковник Генерального штаба Российской империи Колесников на это сенсационное сообщение. А ведь все предшествующие годы считал за честь увидеть Анненкова под своим монархическим знаменем, превозносил его как непревзойденного лидера белоэмигрантского движения в Китае.
Несколько иначе отреагировала на случившееся газета "Шанхайское новое время". 24 апреля она поместила такое письмо в редакцию. "Итак, - констатирует в нем пожелавший остаться неизвестным "старый патриот", - доблестный атаман Анненков, блестящее прошлое которого принадлежит золотым страницам русской истории и не может быть отнято, вместо блестящей в будущем роли освободителя Родины от Третьего Интернационала перешел в его лапы. Сдали нервы у атамана. Иди, атаман, той дорогой, которую ты избрал сам. За те победы, которые ты вынес в германской войне, мы, низко опустив головы, только скажем: иди, атаман, с миром - ни один камень от истинных патриотов не будет брошен в твою голову. Там далеко в стране диких масок, ГПУ, Чека и Чинов защищай Россию в дни тяжких испытаний, как это сделал и генерал Брусилов.
Ты, далекий, непонятный атаман, зачем, зачем взглянул ты на струпья эмиграции, а не в ее светлую душу под наносным злым недугом. Мы желаем избежать тебе страшных пыток и страданий. Мы готовили тебе лавры. Пусть бог пощадит тебя и сохранит твою голову".
На всякий случай в сноске под статьей редакция уведомила читателей, что не имеет официального подтверждения о переходе Анненкова к большевикам и еще не доверяет этим слухам.
Между тем разношерстная эмигрантская пресса лихорадочно освещала сногсшибательную новость, впадая то в одну, то в другую крайность. Первой, пожалуй, очнулась от шока "Шанхайская заря". С претензией на истину 25 апреля в ней появилась статья "Правда о Борисе Владимировиче Анненкове", поданная в виде своего рода собственного расследования обстоятельств случившегося и призванная, по-видимому, успокоить поддавшихся унынию и панике. Белоэмигрантская газета писала:
"Появившееся известие о "переходе" (обратим внимание на эти кавычки) атамана Анненкова к большевикам, естественно, вызвало немало толков среди белых русских. Но как теперь выясняется, совершенно ошеломляющее действие оказало это известие на партизан атамана Анненкова, находящихся в Шанхае. Никто не мог поверить правдоподобности его. Анненков и большевики! Умы всех знавших его никак не могли совместить эти два совершенно противоположных элемента. Для партизан атаман неизбежно ассоциировался с понятием непримиримости к большевикам и, мало того, с понятием необходимости активной борьбы с ними. Человек, до самого последнего времени сохранивший чувство ненависти и брезгливости к власти убийц, грабителей и палачей русского народа. Таким он был, таким и остался. И непонятны недоумение и растерянность при вести "о раскаянии атамана Анненкова".
Перед каждым стал вопрос: как могло это случиться? Анненков не только в стане своих врагов, но и своих партизан зовет туда же! И может, не у одного в душу заползла предательская мысль: не пора ли пересмотреть свои позиции по отношению к советской власти, не ведется ли там действительно творческая работа по воссозданию могущества России, не строят ли большевики, вопреки своему учению - вынужденные жизнью - национальную Россию, обновленную и возрожденную новыми идеями, новыми порывами творчества?