После того как Билл освободился от борцовских хваток прессы и присоединился к нам, Алек Фергюсон как председатель яхт-клуба произнес короткую приветственную речь. По его словам, сама наша внешность, тренированные тела и смелые взгляды свидетельствовали, что никогда еще Старый Свет не направлял в Новый Свет для мирного единоборства под парусами более серьезных соперников. Мы всецело разделяли его мнение, но не стали говорить об этом вслух. Завершая свою речь, радушный хозяин сообщил, что бар – в нашем полном распоряжении, каждый найдет что-нибудь по своему вкусу.
Да, мы прибыли в Ньюпорт.
На другое утро я проснулся в своем номере на втором этаже «Клифф-Уок-Мэнор» от криков морских птиц. С присущей мне по утрам неподражаемой бодростью я сполз с кровати, добрел до окна и поднял штору. Моим глазам предстал залитый солнцем мир, который ждал меня.
Поодаль простиралась бирюзовая гладь Атлантического океана. Ближе к гостинице с его великолепием тщился соперничать плавательный бассейн.
Ручные часы сообщили мне, что сейчас ровно двенадцать. До чего же светлые и солнечные ночи в США… Раскинув мозгами, я сообразил, что мои часы показывают марстрандское время.
Ухитрившись правильно надеть плавки, я накинул купальный халат и взял курс на бассейн.
В вестибюле меня окликнул Билл. Вместе с хозяином гостиницы, которого за угрюмую физиономию мы уже успели прозвать Сычом, он пристраивал на стене доску для объявлений. Уж не ту ли самую, которая висела в «Гранд-Отеле» в Марстранде?!
Билл весело кивнул мне:
– Отличнейшее утро!
Я был вполне согласен с ним. Глаза мои тем временем скользили по строкам первого распорядка дня.
08.00–12.00 Свободное время, экскурсии и др.
12.00–13.30 Ленч в гостинице
14.00 – до конца рабочего дня: приемка «Викинг Леди» в гавани Ньюпортского яхт-клуба. Настройка такелажа.
Билл
Билл явно не собирался зря терять время.
– Пойди окунись, Морган, – сказал Билл. – Приведи себя в норму. Помни, что ты представляешь Швецию.
В вестибюле появилась Анетта Кассель. Она уже искупалась и буквально излучала свежесть в своем легком красном халате.
– Привет, Морган! – весело крикнула Анетта.
– Доброе утро, хозяюшка, – отозвался я.
Вместе с руководством А/О «Викинг Кеми» и адвокатами Микаэлем Леффлером и Томасом Марком она раньше нас прилетела в Нью-Йорк и уже четвертый день находилась в Ньюпорте, так что успела вполне освоиться в гостинице «Клифф-Уок-Мэнор». Во всех организационных мероприятиях Анетта Кассель играла не последнюю роль.
Чтобы нас не беспокоили другие постояльцы, спонсоры операции «Отче Наш» сняли всю гостиницу на время нашего пребывания в Ньюпорте. Мы должны были чувствовать себя тут как дома. Америка была представлена только Сычом и несколькими официантками. Говорили, будто в наш провиант входят даже шведские хрустящие хлебцы.
– Зайдем ко мне, Билл… – негромко произнесла Анетта.
– Спасибо, не сейчас.
Уловив напряжение в их голосах, я сделал вид, будто ничего не слышал, и проследовал дальше к расцвеченному солнечными бликами бассейну.
Гостиница расположилась исключительно удачно. От белого деревянного фасада с горизонтальной обшивкой было рукой подать до края скалы. Огромная вывеска извещала, что здесь находится «Клифф-Уок-Мэнор Гостиница Ресторан Комната Отдыха». Только подслеповатый мореплаватель не увидел бы ее.
Лицо мое овеял подогретый солнцем утренний ветерок.
Я прыгнул в бассейн, фыркая от наслаждения. Жизнь припасла счастливые минуты даже для помешанных парусников. Я полежал на спине, кейфуя в ласковой теплой воде. Высоко в небе рождались первые серебристо-белые перистые облака.
Выбираясь из воды, я остро предвкушал завтрак – яичницу с ветчиной.
Ступив на лестницу, ведущую на второй этаж, я вдруг заметил, что за спиной администратора на моей полочке что-то лежит. Уже по цвету можно было догадаться, что именно: конверт любимого Моникой желтого цвета. Сбежав обратно, я схватил его и вскрыл большим пальцем.
«Мой дорогой Морган!
Если меня не обманули на почте, это письмо будет ждать тебя по прибытии. Итак, добро пожаловать в Америку!
В последнее время я довольно много размышляла о наших отношениях (какое дурацкое слово). Откровенно говоря, я долго спрашивала себя – не припереть ли тебя к стенке и потребовать, чтобы ты выбирал. Ультиматум: или яхты, или я.
Но теперь из крошева всех моих противоречивых мыслей выросло осознание того, что ты был и остаешься безнадежно неисправимым парусником со всем, что из этого вытекает. Заставить тебя порвать с морем и яхтами было бы, наверно, все равно что перерезать твой жизненный нерв. Признаю и мирюсь с тем, что ветер не поддается укрощению. Ты научил меня этому.
А потому, Морган, – от всей души желаю тебе и твоим товарищам удачи на дистанциях регаты! Привези мне и Швеции Кубок «Америки». Думаю о тебе и жду того дня, когда ты снова будешь у меня. Вместе со мной тебя – в холодильнике – ждет бутылка шампанского.
Твоя соломенная (парусная) вдова
Моника»
Это письмо перевернуло меня. Мысленно я увидел алтарь, свечи, священника и все такое прочее. Картину несколько смягчило присутствие там же смеющегося Билла Маккэя, приветствующего речью новобрачных. Разделяющий нас с Моникой Атлантический океан представлялся мне в эту минуту злейшим врагом.
«Викинг Леди» ждала нас в гордом одиночестве.
Яхт-клуб позаботился о том, чтобы освободить целый пирс от других лодок. И в самом конце пирса, на сверкающих свежим лаком флагштоках развевались два больших шведских флага. Высокую мачту между ними украшал треугольный вымпел Ньюпортского яхт-клуба.
Несколько сотрудников клуба очищали пирс от не в меру любопытных зрителей, которые пытались подобраться со своими камерами возможно ближе к «Леди». Когда подъехал наш автобус, часть зевак перенесла свое внимание на нас, и нам пришлось проталкиваться к калитке.
– С сегодняшнего дня, – сказал Алек Фергюсон, – здесь будет круглосуточная охрана. Вход на пирс только по пропускам.
Можно было подумать, что эта идея принадлежит ему, но я-то знал, что поставить охрану потребовал Билл, когда ему предложили для стоянки гавань Ньюпортского клуба.
Само свидание с «Леди» для нас уже было радостью, а вновь ступить на ее палубу – чистое наслаждение. Как и подобает воспитанной молодой даме, она приветствовала нас легким реверансом.
Едва мы собрались на борту нашей яхты, как Ян Таннберг крикнул, указывая вдаль:
– Смотрите, ребята!.. Вон они!
Длинной цепочкой пять буксиров выводили в открытое море пять двенадцатиметровок. У американцев еще шли отборочные соревнования. Я уже слышал, что из семи гонок пока состоялись три. Алек Фергюсон тут же подтвердил это:
– На четвертые гонки выходят.
– Какой предварительный результат?
– С большим преимуществом впереди «Инспирейшн».
Как мы и ожидали. И в какой-то мере опасались: новая американская алюминиевая лодка, о которой столько писали, явно оправдывала связанные с нею ожидания.
– На финише эта лодка выигрывает у следующей яхты от пяти до десяти минут, —добавил Алек Фергюсон.
Этим все было сказано. Такое превосходство говорило само за себя. Куда там деревянным лодкам состязаться.
Мы провожали цепочку глазами. Второй по порядку буксир тянул «Инспирейшн». Великолепная лодка. Даже на расстоянии ста метров она внушала уважение. Мы не сомневались, что именно с ней нам предстоит соревноваться через несколько недель.
– А где база «Инспирейшн»? – спросил Руалд Мар-тинсен.
– По ту сторону гавани, – сказал Алек Фергюсон. – На стоянке яхт-клуба Иды Льюис. Синдикат арендовал весь пирс.
Мы молча кивнули. Финансирующий «Инспирейшн» нью-йоркский синдикат не скупился на деньги. Говорили, будто он уже вложил три-четыре миллиона долларов.
Собрав нас вокруг себя, Билл распорядился, как и следовало ожидать: