На следующий день послали У-2 и Николай Бургонов прилетел на аэродром. На войне большая радость, если твой товарищ оказывается жив и возвращается в свою боевую семью.

А для меня это была особая радость, ибо был он очень хорошим летчиком и, идя в атаку, я всегда был уверен, что он надежно прикроет меня сзади от истребителей противника.

12 марта мне была поставлена задача сопровождать самолет ПС-84 с нашей передовой командой на аэродром Умань и обратно. Транспортник произвел посадку, высадил наших механиков и обратно вылетел в Кировоград. В тот же день состоялся еще один полет ПС-84, уже с грузом, и его тоже пришлось мне в паре сопровождать. Барражируя над аэродромом Умань, немецкие истребители появлялись тогда, когда мы улетали обратно в Кировоград.

13 марта было принято решение перебазироваться на аэродром Умань. Полк перелетел поэскадрильно на новый аэродром. Разместили нас возле парка Софиевка по квартирам.

Наши войска успешно продвигались на Запад и 15 марта 1944 года вышли на реку Днестр к границе Молдавии в районе города Ямполь.

С аэродрома Умань в район Ямполя приходилось летать с подвесными баками, поскольку базировались относительно далеко от линии фронта. 19 марта мы вылетели в паре с Виктором Королевым в район Ямполя, пришли в зону и принялись барражировать над нашими войсками, облачность была в 5–6 баллов. Вдруг появились два истребителя ФВ-190, одного мы атаковали — сзади, я — слева, Королев — справа и сбили, второй, видя участь своего напарника, удрал с поля боя.

Наши войска, выйдя на Днестр, сходу захватили небольшой плацдарм на правом берегу реки. Немецкое командование напрягло все силы, чтобы обратно отвоевать плацдарм и не допустить его расширения, в том числе привлекло много авиации, которая бомбила плацдарм и переправу.

23 марта в составе звена мы прилетели в район Ямполя на прикрытие плацдарма и переправы через Днестр. Со мной были Королев, Мариинский и Лусто. На высоте около 3000 метров мы заметили три большие группы по 30–40 немецких самолетов Ю-87, летящих к Ямполю с юга. Мы мгновенно сбросили подвесные баки и без промедления атаковали их с целью не допустить прицельного бомбометания по нашим войскам и переправе.

Воздушный бой мы провели успешно, ибо ни одна бомба на попала в цель. Фактически, как это помнится мне сейчас, мы в небольшом воздушном пространстве, возле переправы вели воздушный бой с большим количеством неприятельских бомбардировщиков. Немецкие летчики бомбили в основном свои же войска на переднем крае, а к переправе ни один самолет противника так и не прорвался.

В результате воздушного боя мы сбили 8 самолетов Ю-87, из них 2 были сбиты мною, возможно, мы подбили и еще несколько, т. к. боеприпасы все летчики израсходовали полностью. Тогда было не до подсчетов.

Во время того воздушного боя у Королева случился приступ аппендицита, но он с поля боя не ушел, а продолжал вести бой.

«Кобру» Евгения Мариинского все же подожгли и она загорелась в воздухе, но бой к тому времени уже почти закончился, и он сел на горящем самолете на нашей территории. Мы вышли из боя западнее Ямполя, я пролетел на бреющем над самолетом Мариинского, увидел, что сам он живой, суетится возле горящей машины.

Между тем датчик топлива показывает, что горючего до своего аэродрома не хватит. Принимаю решение выбрать площадку и на ней сесть. Присмотрел я ровную поляну, зашел на посадку, сел благополучно, дал команду садиться Королеву и Лусто, они тоже благополучно произвели посадку на этой площадке. Зарулили на границу поляны, выключили моторы, вылезли из кабин.

Виктор Королев сразу упал и стал кататься по земле. Мы с Лусто подбежали к нему и спрашиваем: — «Что с тобой?». А он еле произносит: — «Живот болит».

Ему повезло, что скоро прилетел У-2 и сел на ту же площадку. На наши расспросы летчик кукурузника сообщил, что километрах в 30 есть госпиталь. Посадили мы Виктора в кабину У-2, и самолет немедля пошел на взлет. Часа через полтора летчик вернулся и доложил, что у Виктора аппендицит и ему будут делать операцию.

Все обошлось у нашего товарища благополучно, сделали ему операцию и недели через три он вернулся в авиаполк.

Мы же остались с Михаилом Лусто вдвоем. На поляне, где мы сели, работали уже крестьяне из близлежащих деревень, засыпали воронки и сравнивали грунт. Оказывается, площадка и теперь, сразу после изгнания немцев, вновь готовилась как полевой аэродром.

Мы подсели к одному мужичку и завели беседу на разные темы. Нам очень хотелось есть: вылетели-то мы совсем рано, не успев позавтракать.

Миша вообще был любитель покушать и спросил: — «Где можно перекусить?» а мужичок оценивающе глянул на нас и предложил:

— Да у меня кума за подъяром живет, можем сходить.

Мы не ломались и немедленно отправились втроем к куме. Та была женщиной гостеприимной и угостила яичницей с салом. В беседе пожаловалась, что позавчера были немцы и свели корову. У меня были с собой деньги, стало жаль добрую женщину, да и яичница настроила на благодушный лад и я дал ей 700 рублей. И что же, минут через 40 она в свой двор привела корову, которую купила у соседа. Цены, конечно, были там еще довоенные и тот, кто продал корову, не знал, что во время войны все подорожало, а в особенности так кормилица-корова. Так что инфляция была и в то время, но не чета нынешней.

На следующий день привезли нам на У-2 горючее и мы втроем улетели в Умань на своих самолетах, только Мариинский взял «кобру» Королева.

В этот же день прилетел к нам на своем истребителе командир дивизии полковник Ю. А. Немцевич. Пригласил меня и мы в паре с ним перелетели на аэродром Тростянец, к вечеру перелетел и весь наш авиаполк, а затем и другие полки дивизии. С аэродрома Тростянец мы летали на боевые задания в районы Флорешти, Бельцов и другие.

Расширив плацдарм на Днестре в районе Ямполя, наши наземные войска при поддержке авиации приступили к освобождению Бессарабии. Немцы с трудом сдерживали натиск советских войск, вот-вот мы должны были выйти на реку Прут, на нашу старую границу.

Летали мы тогда малыми группами, по 6–8 самолетов, главным образом на прикрытие наших наземных войск. Господство в воздухе со времени Курской битвы фактически было у наших военно-воздушных сил на всех фронтах войны.

Эскадрильи полка часто вели воздушные бои, и мне довелось 26 и 30 марта в районе Бельцов и Флорешти сбить в воздушном бою по Ю-87. А за весь март я провел 8 воздушных боев и сбил 6 самолетов противника.

Как-то на аэродром Тростянец прибыли ст. инспекторы ВВС полковник Сидоров и подполковник Беляков — командир авиаэскадрильи еще в бытность мою курсантом в Одесском авиационном училище в 1938–1939 годах. Полковник Сидоров решил сделать вылет на боевое задание.

Группу определили в составе 8 самолетов, ведущим группы был подполковник Горегляд с ведомым летчиком, далее полковник Немцевич и Сидоров с ведомыми летчиками нашего полка, мне была поставлена задача в паре прикрыть их в воздухе, чтобы не посбивали истребители противника. Погода была отличная, как летчики выражаются — «миллион на миллион».

Взлетели, собрались, взяли курс в район северо-восточнее Бельцов.

Прилетели в район барражирования. И что же? Вся группа рассыпалась. У меня критическое положение — кого же прикрывать! Рядом оказалась пара полковника Немцевича. Отделались благополучно, самолетов противника не было. Закончилось время патрулирования, мы собрались над Ямполем и вернулись на свой аэродром. После сделанного вылета начальство было довольно — сделали боевой вылет. Для меня же этот вылет стоил десятка других.

Этот случай я вспомнил к тому, чтобы заметить: сразу делать вылеты нескольким руководителям-командирам нецелесообразно и даже вредно, лучше если в группе есть один беспрекословный руководитель. В таком вылете гораздо больше пользы и для дела, и для летчиков, и для руководящего состава. Более того, руководители, как правило, мало летали и водить группы не умели.

Наши наземные войска успешно осуществляли боевые операции по освобождению Молдавии, вскоре заняли город Бельцы и вышли на реку Прут.