- Добреду, не столько шел. Да и ты, Володя, поможешь.
- Так погоди, я мигом машину разогрею и доставлю тебя, - засуетился Володя и убежал.
Трошина разморило в тепле, даже кашель вроде бы отпустил. Ноги гудели, но грудь наполнилась таким блаженным покоем, что он боялся пошевелиться, чтобы не расплескать, удержать этот желанный покой.
Осталось совсем немного. Володины слова успокоили: если бы Колька Федяев угостился вчерашним днем, поселок бы знал о несчастье. Значит, не напрасны были муки тяжкой дороги, он успел. Наверное, успел и отведет беду, что притаилась где-то в Федяевском доме. Надо еще поспешить, хоть только близился рассвет и спал, конечно, Федяевский дом. Но в жизни не всегда угадаешь, до чего далеко, а до чего уже подать рукой. А потому надо поспешить. Инспектор с усилием поднялся, его тут же повело в сторону, тело мозжило и ноги отказывались держать. К нему бросился Борька, подскочила испуганная Вера:
- Ты никак больной, Захарыч? Лица на тебе нет, едва на ногах стоишь!
- Есть маленько, Вера, - сказал Трошин, - дай хоть анальгину.
Вера бросилась на кухню искать лекарство, но в это время вошел в избу оживленный Володя. Вот он где был хорош, антифриз. Для машины.
На яростный Володин стук вышел заспанный и сердитый Федяев.
- Что, и в воскресенье поспать нельзя? Никуда сегодня не поеду, у меня жена именинница, - набросился он на Володю и осекся, увидев участкового инспектора.
Что-то изменилось в его лице, дрогнуло оно, исказилось. "Предчувствие, что ли?" - подумал Трошин, представил, как он сообщит Федяеву о смерти брата и кольнула на миг острая жалость, но он поспешил отогнать ее. Не тот случай, не пожалеет он Кольку.
Федяев между тем растерянно молчал, переводил взгляд с Володи Смирнова на участкового и Бориса, который прятал руки в рукава вытянутого из-под полушубка свитера.
Необычный вид пришедших и ранний для посещений час встревожили Федяева и он не знал, что предпринять.
- Зови в дом, Николай, - помог ему Володя, - видишь, люди померзли.
- Ну да, ну да, - заторопился Федяев, отступая в дом.
Когда вошли они в теплый дом, расселись на табуретках в кухне, сразу ставшей тесной, участковый инспектор строго сказал:
- Неси, Николай, бутылки, что привез вчера.
Федяев поджал тонкие губы, пригладил белесые волосы, пятерней отбросив их со лба, светлые глаза стали колючими и недобрыми:
- Рано для гостевания, Сергей Захарыч. Давай ближе к обеду, угощу. А с какой стати это ты с меня выпивку требуешь? Я ведь и пожаловаться могу.
Вон как? Он еще и жаловаться собрался. Трошин не успел ответить, его опередил Борька. Он закричал, срываясь на высоких нотах:
- Жаловаться, гад! Ты жаловаться на него будешь! Мы к тебе всю ночь через пургу пробивались, чтоб тебя, гада, спасти, ты брата родного угробил...
- Боря, Боря, успокойся, не надо, - Трошин увещевал уже замолчавшего парня, а сам смотрел на Федяева, который страшно, неестественно багровел, наливался на глазах пурпурным цветом - даже череп под редким пепельным чубом отсвечивал алым.
- Что ты мелешь?! - Федяев угрожающе двинулся к Борьке, но его остановил голос инспектора.
- Неси бутылки, Федяев. Ты брата насмерть отравил тем зельем. Умер он. А Феня в больнице. Чтоб новой беды не нажить, неси бутылки.
Тихо стало в доме после этих слов, так тихо, что слышно было, как отсчитывает минуты старый будильник: тик-так, тик-так. Мирно, спокойно, с достоинством напоминал он о неумолимом течении жизни, которую ни вернуть, ни прожить заново не дано...
Потом все заглушилось криком Федяевской матери, громко заголосившей по сыну, смешавшей с проклятиями слова жалобы и боли. Разбуженные плачем, заныли ребятишки, не понимая настоящей причины горя, но детским чутьем зная ту истину, что давно открыл для себя Трошин: больнее всего бьет несчастье по старым да малым.
Не глядя на мужа, заплаканная Аннушка Федяева, именинница, принесла откуда-то и поставила перед Трошиным на кухонный стол две бутылки.
Весело-"розовый" убийца, заключенный в плотно закупоренных светлых бутылках, вздрагивал, словно поеживаясь.
Участковый, не отрываясь, смотрел на него и слушал, как всхлипывала Анна:
- Он вчера откупорить хотел, я не дала. Потерпи, говорю, до завтра, гости будут, именины мои справим. У нас-то в леспромхозе спиртное не продают, сами же решили...
- Поминки бы справили, не именины, - тихо сказал Трошин, а сам не отводил взгляда от своего побежденного противника.
В этой битве он выиграл, спас людей от "розового" убийцы. Этих-то спас...
- Кто тебе подсунул эту гадость? - спросил он убито молчавшего хозяина.
- Бес попутал, Сергей Захарович, - ответил тот. - Подъехал я к вокзалу апельсины детишкам купить, а тут подскочил один, лохматый. Лет тридцати мужик, с портфелем. Купи, говорит, наливку, деньги мне на билет нужны. Домашнее, говорит, вино, вкусное, не пожалеешь. Сел ко мне в машину, бутылку из портфеля достал. Я глянул: красивое, розовое. По пятерке отдал за бутылку, три штуки взял... Вот...
- У него были еще бутылки?
- Были, - уныло подтвердил Федяев, затем качнулся на табуретке, скрипнул зубами: - Я запомнил его, найду, гада! Жизнь буду искать, а найду! Спрошу с него за брата, за других тоже спрошу...
Он бы, конечно, спросил, Федяев. Теперь-то спросил бы... Но Трошин знал: другим предстоит работа. Его, Трошина, товарищам предстоит трудная работа найти и обезвредить отравителя.
Дальше все пошло своим чередом.
Не слушая уговоров, участковый инспектор Трошин направился в обратный путь, потому что связи все не было, а дело не терпело отлагательства. Где-то далеко грязные жестокие руки готовили новых убийц, наряжая их в розовые одежды, пряча в светлые бутылки.
Необходимо преградить им путь.
ПРОСТИ
Сразу за забором между огородами - узкий проулочек, весь в лопухах. А сбежишь по белесой пушистой пыли проулка вниз - там речка Кудинка. Здесь их царство. Выпучив глаза, Колька плещется у берега, бросает полные пригоршни воды на сестру. Настя притворно сердится, но ей приятны и внимание брата, и теплые струйки илистой воды. Накупавшись, Колька ложится на песок. Ребристая его спина покрыта пушистыми волосками, Настя присыпает их крупным белым песком. Колька забавно, по-щенячьи встряхивается, песчинки стекают со спины, словно живые.