Три сильных удара по голове - с заднего сиденья. А дальше? Видимо, требовали деньги, ценности.

Волин вспомнил: сослуживцы и знакомые говорили о Печказове, что на грани жизни и смерти не расстанется он со своим добром. Так и случилось. Печказов ответил отказом, преступники настаивали, связали его, и вот смерть. Потом они пытались найти тайник сами - не удалось, решили шантажировать жену Печказова. Мерзость какая. И ради чего? Волин вспомнил перчатку с купюрами, поморщился.

К капитану подошел Николаев, встал рядом, тронул за рукав расстроенного Волина, дружеским жестом успокаивая его, и сказал тихо:

- Следствием займется прокурор. За нами - розыск. Нужен Суходольский.

Волин молча кивнул. Да, нужен Суходольский. Чернов молчит. Пока молчит.

Понедельник. 16.00.

Перепуганный событиями Урсу не стал скрывать своего знакомства с Суходольскими. Анатолий Петрович Ермаков, успевший уже изучить характер своего подопечного, только намекнул, что дело Печказова осложняется и очень возможно, что...

Урсу, пламеней щеками, схватился за голову:

- Неужели и тут я буду замешан?! О господи, за что мне такое, за что? - застонал он.

Не удержавшись, Ермаков мстительно заметил:

- А за легкую жизнь.

- За легкую?! - в возмущенном голосе Урсу преобладала горечь. - Какая же это легкая жизнь! Я за те сотни, что получил от Печказова, столько страху натерпелся. И расплачиваюсь сейчас репутацией, нервами, здоровьем...

- Свободой, - опять не удержался Ермаков.

- Свободой, - покорно согласился Урсу, - и свободой тоже, да и еще много чем - жизнь себе покалечил. А чего ради? Где же те деньги? Я и не видел их! Разошлись куда-то все... А не разошлись бы, так еще хуже - страх постоянный. Мне ведь Георгий Иванович все наказывал: "Вася, осторожно, мол, следить могут, люди заметят".

Урсу замолчал. Молчал и капитан. Разговор напомнил о печказовском богатстве - слежавшихся купюрах на гаражной полке.

Ермаков вдруг подумал, как одинакова судьба этих неправедных богатств: рано или поздно - крах. И по печказовскому делу, и по другим, тем, что были раньше. Крах, только крах.

Словно читая мысли капитана, Урсу произнес убито:

- Конец, всему конец...

Ермакову было жаль этого запутавшегося парня, который тяжело переживал и стыдился происшедшего.

А Урсу рассказывал все без утайки.

- С СухоДольским мы учились вместе в 9 и 10-м классах. Не дружили, нет, - заторопился он, предвосхищая вопрос капитана, действительно собиравшегося уточнить эту деталь. - Я в эту школу пришел уже в девятый, у Сергея компания была своя. Я-то деревенский, жил у тетки, а Сергей, что называется, фирмовый парень, и друзья у него такие же. Приторговывали они всякой иностранной ерундой - майки, сигареты. Я его интересовал мало. После школы не встречались. А вскоре после Нового года случайно в торговом зале встретились. Вижу, позолота с него пооблезла, но все еще о себе много понимает. Магнитофон пришел покупать. У нас, вы знаете, - Урсу смущенно запнулся, - бизнес в разгаре был, и я ему пообещал. Да еще захотелось показать, что и мы в люди вышли. В люди, - повторил он, вздохнув. Короче, сказал ему, чтобы пришел он в магазин через день. Суходольский явился с другом. Я им - магнитофон, они мне деньги, вот и все. Правда, о Печказове меня спросили, завмаг, мол, ваш, поди, миллионами здесь ворочает. Видели, что я деньги-то в кассу не сдал, догадались. - Урсу замолчал.

- А самого Печказова они видели?

- Да, они меня разыскали у Георгия Ивановича в кабинете. Суходольский дверь приоткрыл, я его увидел и вышел.

- Значит, вы только два раза встречались с ним?

- Нет, больше. Они еще несколько раз приходили. Просто так. Ничего не покупали.

- С другом Суходольский вас знакомил?

- Знакомил, конечно. Зовут его Миша. Фамилию не называл. Помню, Суходольский сказал, что у него золотые руки. А кто он, не знаю.

- Расскажите о Суходольском, - попросил Ермаков.

- Суходольский... Расскажу, что знаю. Но я мало о нем знаю, - сразу оговорился Урсу.

- Рассказывайте, что знаете, - подбодрил его капитан.

- Учился он так себе, средне. А компания, я уже говорил, у него своя была - фирмовая.

- Что значит фирмовая? - переспросил Анатолий Петрович.

- Фирмовые - так они сами себя называли, ну и мы тоже, - пояснил Урсу. - Одевались модно, вещи там всякие - "зарубеж", музыка - тоже "зарубеж". Деляги ребята. Все какие-то у них свои разговоры, интересы свои - только и слышно: продал - купил. У нас школа-восьмилетка в поселке, я в девятый приехал в город. Я даже в столовой ни разу не был, а они уже и в ресторанах побывали... Короче, я для этой компании интереса не представлял. И все. Дальше и не знаю, что рассказывать. - Урсу вопросительно посмотрел на Ермакова.

- А родители? - спросил тот.

- Мои родители? - не понял Василий.

- Суходольского!

- А, Суходольского! Мать видел несколько раз. Ничего, нормальная женщина. Дома у них не был, не приглашали. Помню, говорил он, что отец у него - крупный начальник, все время в командировках за границей бывает. Мать тоже - то ли с торговлей, то ли с заграницей связана.

- Начальники, говоришь, большие? - изумился Ермаков. Он знал, что мать Суходольского была паспортисткой в жэке, отец работал заготовителем. А сыну, выходит, они в таком качестве никак не подходили!

- Задавался он много, а сам - так себе, пустой малый, - подытожил Урсу характеристику Суходольского.

- Ну, не скажи, - не согласился с ним капитан. - Попросту недооцениваем мы таких типов. А он, судя по всему, далеко не такой пустой. Зловредный.

Заканчивая разговор, Ермаков поинтересовался:

- Где он живет, знаете? И где друг его живет?

Урсу ответил, не раздумывая:

- Нет. Ни того, ни другого адреса я не знаю. Суходольский женился ведь, он сам говорил. А где живет - не рассказывал. Так что просто не знаю, чем вам помочь, - развел руками Урсу, - могу позвонить одноклассникам, если нужно, поспрашивать. Может, кто знает...

Понедельник. 18.30.

На обратном пути Волин заскочил домой. Высаживая его у подъезда, полковник Николаев шутливо сказал:

- Отпрашивайся, Алеша, на ночь, - и добавил уже серьезно: - Торопись, машину пришлю через полчаса.