Hет, не понимал я тогда Шута. Да, у меня на самом деле не очень получалось серьезно повоевать. Обычно я подъезжал к очередному Черному замку, произносил заклинание, создавал мост через ров, если это было нужно, высаживал железные ворота, сминал врагов, без особых усилий, разбивал чары... Сам бой я помнил плохо - только знал, что выиграл в конце концов. И Принцессу мне тоже никак не удавалось увидеть, я знал, что она спасена и только. Даже на портретах не было ее лица - обычно только силуэт - Принцесса у моря, Принцесса, сбегающая по лестнице, Принцесса на башне... Мне только поколдовать - и мы бы обязательно встретились, но отчего-то я точно знал - делать этого не стоит. Еще не время.

* * * * * *

- Hу, вот что, - сказал учитель географии, закрыв конспекты. - Сегодня я не буду вам ничего рассказывать. Сегодня вы сами расскажете мне и всему классу о какой-нибудь стране своими словами так, как вы ее видите. Вопросы есть? Кто начнет?

Первой (и единственной) подняла руку отличница Иванова. Минут десять она слово в слово пересказывала главу из учебника об экономико-политическом положении Англии.

- Во дает, - восхитился мой сосед Лешка, - ни разу не ошиблась! - он следил за нитью рассказа по учебнику. - Всю ночь, наверное, зубрила.

- Садись, Иванова, - оборвал ее географ. - Похвально, конечно, но ждал я немножко другого. Кто дальше?

В последующие полчаса мы услышали пересказ-перевод французского топика о Париже, вялую попытку передать содержание итальянской кинокомедии, несколько несвязный рассказ о поездке в пионерский лагерь в Болгарии, и еще что-то в таком же духе. У географа было такое лицо, словно у него третий день подряд ноют зубы.

- Еще кто-нибудь хочет? - как-то совсем жалостно спросил он. еожиданно для себя я встал и поднял руку.

- Hу, а у тебя что? - спросил учитель. - Тоже Англия? Или, может, капитализм ругать будешь?

- Hет, -ответил я. - Мне хочется рассказать совсем о другом. Эта страна совсем не такая, как все другие. Там все иначе. Даже небо там не такое, как у нас. И я рассказал им о Паэне, каким я видел его - о поющих деревьях и шепчущихся скалах, о янтарном море и золотом небе. Я рассказал о живущих в этом мире людях и волшебных созданиях, крылатых кентаврах, феях - творящих водопады, менестрелях, бродящих по дорогам и играющих на рогах единорогов, об утренней лодке, которая привозит солнце и лодке вечерней, где засыпает ночь, о цветах, распускающихся вечером, а днем превращающихся в бабочек, о горных великанах, сторожащих источники нимф, об отважных рыцарях, бродящих по свету и охраняющих спокойствие мирных людей, о прекрасных их дамах, чей удел - ждать, я спел им как мог песни моего мира, нарисовал в воздухе живые разноцветные облака, предложил всем напиться воды зачарованного родника... В эти минуты я находился сразу в двух мирах и мой рассказ был мостиком между ними, мостиком, по которому я приглашал всех пробежать вслед за мной.

Внезапно я понял, что класс давно уже опустел - вместе со звонком все поспешили по домам. И только учитель географии не отрываясь смотрел на меня и жадно ловил каждое мое слово. А в дверях замерла Оленька и по ее щеке отчего-то текла слезинка. За окном было уже темно. Сколько же это я говорил? - Продолжай, мальчик . Продолжай... пожалуйста, - тихо попросил географ. А я отчего-то вдруг разом потерял нить истории, словно исчерпал до дна свой словарный запас. Из коридора раздались шаги, и за спиной Ольги Егоровны выросла грузная фигура директора.

- Гм... - как всегда содержательно сказал он. - Приветствую, Федор Анатольевич. Что тут у вас? Снова Антонов? Будем посылать на городскую по географии?

- Извините, - пискнул я и, вдруг сорвавшись с места, под недоумевающим взглядом директора выскочил из класса и что есть духу побежал вниз по лестнице - скорее домой.

* * * * * *

...Замок, в который я попал, был очень странным. Верная Ярина осталась у дверей, а я перешагнул порог и вошел в стеклянные стены. Издали город казался сотканным из драгоценного хрусталя, в лучах закатного солнца он блестел неземным сиянием, которое иногда тревожит и манит нас к себе в детских снах. Мне казалось, что он очень далеко, но всего через несколько минут я добрался до его стен. Ворота города были открыты, и ветер раскачивал висящие над входом хрустальные подковы. Прямо за воротами когда-то был базар - рядами стояли лотки, прилавки. И было такое ощущение, что минуту назад здесь кипела торговля, ходили и приценивались к товарам коробейников покупатели, кувыркались на подмостках акробаты, горланили песни актеры, развлекали народ. А теперь словно порыв ветра подхватил их как желтые осенние листья и унес с собой, оставив площади лишь память и далекое, на грани восприятия, эхо.

Копыта Ярины стучали по прозрачной мостовой. Мы медленно поднимались в гору, ведущую к прекрасному замку. Мимо нас проплывали, уходя за спину, деревянные и глиняные домики. Я видел сквозь их распахнутые двери накрытые столы с дымящимися тарелками, неловко откинутые занавески, небрежно брошенные на кровать свежие, только что собранные цветы. о ни в одном из домов не было людей. Куда же они делись? Первый раз я встретился в Паэне с чем-то, что не очень ясно понимал, чего не мог объяснить.

...Я шел по дворцу, улавливая все те же отголоски ушедшего присутствия. Мне было холодно и немножко страшно. Мои шаги звучали гулко и очень громко. "Ты лишний здесь, ты не нужен нам. Разве сам ты не чувствуешь, что здесь тебе не место?", - шептали в моей душе чьи-то голоса. Я спешил в тронный зал - почему-то мне казалось, что там я обязательно кого-нибудь встречу, нет, ни когонибудь - там будет много-много людей, все горожане и мы все вместе посмеемся этой шутке. "у пусть же они окажутся там, пусть же там будет хоть ктонибудь, хоть кто-нибудь", - шептал я зажмурившись, чтобы не видеть сводящего меня с ума призрачного сияния и великолепия. Есть такая красота, которой человеку не стоит видеть, иначе он рискует потеряться и навеки остаться в ней. Вот еще один поворот - я радостно вскрикнул, увидев, что в зале кто-то есть. Как я и думал, около трона кто-то стоял. Я ворвался в зал, срывая дыхание, задыхаясь от усталости и увидел огромное зеркало, в котором отражался я сам. И когда я упал на колени и разрыдался, мне послышался чей-то далекий и едкий смех.