— Сумасшедшая! — отпрянул Чекушкин. — Соседи спят.

Теперь ей было ясно, чего боится Чекушкин больше всего. Скандалов с соседями! Инга оттолкнула его и прошлепала к своей одежде.

— Только тише… Еще очень рано.

Чекушкин сделал попытку подступиться сзади, но тут же получил острой туфлей по физиономии. Бедняге ничего не оставалось, как ойкнуть и отвернуться к окну.

— Только учти, он на тебе не женится. Из-за таких, как ты, семью не бросают.

Чекушкин плюнул на пол и тяжело вздохнул. Девушка стремительно одевалась и щелкала от страха зубами. Блузка мятая, колготки порванные, юбка до безобразия коротка. И какой дьявол помешал ей надеть джинсы?

— Где этот ублюдок?

— Натан давно дома. Где же ещё быть семейному человеку? — ехидно захихикал насильник.

Инге захотелось тут же выбежать из комнаты, но Чекушкин преградил дорогу.

— Не спеши. Давай похмелимся!

— Убери руки!

— Все равно из квартиры не выйдешь до одиннадцати. Воронович нас запер.

Инга едва устояла на ногах.

— Вот козел! Он меня тебе подарил?

— Почему подарил? Продал! Всего за пятьдесят долларов.

Чекушкин не смог выдержать её взгляда и посторонился.

В ванной девушка долго вглядывалась в зеркало и все никак не могла понять, кто это смотрит на неё из-за мутного стекла. Да неужели это она, блистательная королева двора? До чего дожила, до чего докатилась: глаза провалились, под глазами чернота. Лицо перекошено, подбородок дрожит. А ведь ей всего девятнадцать.

Она опустила веки и стала сползать под ванну. «Как я устала», прошептала королева и, ощутив под собой холод кафеля, подумала, что сейчас самое время провалиться под землю в безоблачное царство фей… Но нет! Сейчас ни в коем случае нельзя расслабляться. Того и гляди ворвется этот… богом обиженный. Но какая все-таки скотина — Воронович! Неужели вправду явится в одиннадцать?

11

Неожиданно для всех в редакцию пришла жена самоубийцы. Когда об этом доложили следователю, лицо его вытянулось.

— Кто ей сообщил? — спросил он у главного редактора.

— Вообще-то сообщил я, — ответил редактор и нахмурился. — Но я не звонил. Она сама позвонила вскоре после нашего разговора и спросила, что случилось с мужем. Даже странно.

— Почему странно? — удивился Батурин.

— Потому, что она никогда не интересовалась Натаном.

— Но этот случай стоит того, чтобы наконец заинтересоваться, иронично произнес следователь.

— Да нет, вы не поняли! О самоубийстве мужа она не знала. Потому-то и странно, что позвонила…

Вдова оказалась интересной, ухоженной женщиной с печальными глазами. Вглядываясь в нее, полковник никак не мог уловить следов стервозности, о которой говорил редактор. Несмотря на то что лицо её было бледным, держалась она с чрезвычайным достоинством. Ее выдержанность не была напускной. Скорее всего, это привито с детства. Однако её английское спокойствие не могло не удивлять следователя.

— От кого вы узнали, что произошло с вашим мужем? — строго спросил Батурин.

— От Бориса Евгеньевича, главного редактора.

— Но он мне сказал, что вы сами позвонили и спросили, что случилось с вашим мужем.

Женщина внимательно посмотрела в глаза и сдержанно произнесла:

— Он вышел из дома на полчаса, а после этого прошло четыре.

— Но почему вы решили, что с ним случилось что-то на работе, а не на улице?

Женщина снова пронзила следователя черными глазами и коротко пояснила:

— Я знала, что он хотел заглянуть на работу.

— Зачем?

— Не знаю. Я слышала, как ему позвонили и он назначил встречу в редакции.

— Кто ему позвонил?

— Понятия не имею. Я спала. Насколько я поняла сквозь полусон, звонил один из его авторов. Но возможно, что я и ошибаюсь. Допускаю, что это звонила одна из его поклонниц.

В глазах женщины промелькнул презрительный огонек, и тонкие губы еле заметно исказились в усмешке. В ту минуту следователю показалось, что для супруги Вороновича смерть мужа была не такой уж и неожиданностью.

— У него было много поклонниц? — поинтересовался Анатолий Семенович.

— Прорва! — выдохнула женщина. — И что они только в нем нашли? Да, он, конечно, умел быть обаятельным, когда это требовалось, а во всем остальном он был далеко не Ален Делон. Внешность — так себе. Рост — метр шестьдесят восемь. Денег зарабатывать не умел. К тому же безбожно пил.

В интонации женщины проступало явное пренебрежение. «А ведь она даже не видела трупа, — неприятно удивило следователя. — Можно сказать, это был единственный случай, когда супруга на слово поверила в смерть родного человека. Обычно в это не верят даже после морга».

— Извините, конечно, вас не особо удивило самоубийство мужа? — спросил полковник.

Женщина спокойно взглянула в глаза офицеру и откровенно ответила:

— Это правда. Самоубийством он грозил уже двадцать лет. Сначала меня это очень пугало, а потом я привыкла. Даже, знаете, смирилась с мыслью, что в один прекрасный день приду домой и найду его на диване со скрещенными руками. У него это как ритуал: раз в месяц он обязательно прощается со мной и божится, что вечером в квартире появится труп.

Вдова тяжело вздохнула и опустила глаза. Затем со стоном затрясла головой и поднесла ко лбу ладони. Это был единственный эмоциональный выплеск, связанный со смертью мужа, который следователь увидел воочию. Но проявление скорби было недолгим. Вдова тут же собралась, и полковник милиции снова почувствовал её сдержанный взгляд. Вдова отняла от лица руки, опустила их на колени и произнесла:

— Извините.

— Ничего-ничего, — понимающе пробормотал Батурин, догадавшись, что муж этой женщины был редкой птицей, если воспитал в ней такое железное самообладание.

— А сегодня он тоже прощался с вами?

— Нет. Сегодня нет, — ответила вдова с тревогой в глазах. — В том-то вся и странность, что он повесился именно сегодня. Иногда он брал себя в руки. Бросал пить, курить, начинал снова писать стихи, бегал по утрам на стадион — словом, вел нормальный образ жизни. Обычно этого хватало на полгода. Самое большее — на год. Точнее, до того, как не обзаведется очередной любовницей. Самое странное, что он никогда их не ищет. Они сами его находят. Ну и, как правило, его романы всегда сопровождаются пьянками и каким-то ублюдочным падением на дно. Порой он опускался до уровня бомжа. Но после того как любовница ему надоедала, у него снова начинался подъем. С последней своей пассией он распрощался в начале мая. После этого прошло два месяца. Представьте, наблюдался самый пик его здорового образа жизни. И вдруг — такая неожиданность…

Женщина умолкла и задумчиво потупила взор. Следователь тоже задумался. После недолгого молчания он спросил:

— Вы заметили что-нибудь странное в его поведении накануне?

Женщина удивленно подняла глаза.

— Вы хотите спросить, не задумал ли он самоубийство заранее? Ни в коем случае! Он относился к тем, кто руководствуется порывами. Вчера он ничего подобного не планировал. В этом я уверена. Повеситься ему стрельнуло в голову только сегодня утром.

— До или после телефонного звонка? — спросил следователь.

Взгляд женщины стал необычайно серьезным. Прежде чем ответить, она долго морщила лоб.

— Вы связываете самоубийство с телефонным звонком? Я не думаю. Он очень взрывной. Я бы почувствовала перемену его настроения. Звонок здесь ни при чем. С ним произошло что-то на улице. Это человек стихии.

— То есть вы считаете, что он заранее не готовился к самоубийству?

— Ни в коем случае.

— Тогда где он взял веревку и мыло? Судя по всему, и то и другое уже лежало у него в кабинете.

Глаза женщины выразили изумление.

— Этого не может быть. Вчера вечером он явился с работы вовремя. У него было прекрасное настроение. Я не заметила в его лице ни озабоченности, ни тревоги. Уверяю вас: с ним было все в порядке. Или я не знала своего мужа…