Девушка, лежавшая в постели, быстро перевернулась на спину - и вдруг красивое лицо ее исказила гримаса неподдельного ужаса. Широко раскрывая рот, она судорожно хватала воздух, будто вынутая из воды рыба. Зрачки ее глаз расширились почти на всю радужную оболочку.

- Игры окончены, дон Фернандо, - прозвучал за спиной преступника голос Шатофьера. - Именем высшей справедливости мы арестовываем вас за попытку убийства госпожи Жоанны Наваррской, княжны Бискайской.

- Боже! - с невыразимой болью в голосе прошептала Бланка, наконец обретя дар речи. - Боже милостивый! - Мой брат - убийца!..

13. ТИБАЛЬД МИРИТСЯ С МАРГАРИТОЙ

И ВСТРЕЧАЕТСЯ СО СТАРЫМ ЗНАКОМЫМ

Спустя час после того, как Тибальд и Маргарита остались наедине друг с другом, отношения между ними значительно улучшились. Вначале они, по требованию Маргариты, мчали во весь опор, убегая от обескураженной Бланки и готовившегося соблазнить ее Филиппа. Потом, замедлив шаг, Маргарита еще немного поупрямилась, но в конечном итоге все-таки попросила у Тибальда прощения за вчерашние злые остроты, оправдываясь тем, что сказаны они были спьяну и не всерьез. В первое Тибальд охотно поверил - еще бы! - но в искренности второго утверждения он позволил себе усомниться, о чем ей и сказал напрямик.

Вместо того, чтобы обидеться, Маргарита прибегла к более верному способу убедить своего собеседника, что он несправедлив к ней, - она принялась с выражением декламировать эту злосчастную эпическую поэму, послужившую причиной их ссоры.

Тибальд весь просиял. Его роман в стихах "Верный Роланд" уже тогда снискал себе громкую славу, но тот факт, что Маргарита знала его наизусть, польстил ему больше, чем все восторженные отзывы и похвалы вместе взятые. Когда через четверть часа Маргарита устала и голос ее немного осип, Тибальд тут же перехватил у нее инициативу и был восхищен тем, с каким неподдельным интересом она его слушает.

Так они и ехали не спеша, увлеченно повествуя друг другу о похождениях влюбленного и чуточку безумного маркграфа Бретонского, верного палатина франкского императора Карла Великого. Маргарита первая опомнилась и звонко захохотала:

- Нет, это невероятно, граф! Что мы с вами делаем?

- Насколько я понимаю, декламируем моего "Роланда".

- Слава богу, что не "Отче наш".

- В каком смысле?

- Вы что, не знаете эту пословицу: "Женщина наедине с мужчиной..."

- Ага, вспомнил! "...не читает "Отче наш".

- Ну да. Вот уже солнце зашло, а мы все... Да что там говорить! Держу пари, что кузену Красавчику и в голову не пришло читать Бланке свои рондо - хоть как бы они ей ни нравились.

Тибальд усмехнулся.

- Не буду спорить, принцесса. Потому что наверняка проиграю.

- Бедный Монтини! - вздохнула Маргарита. - Зря он поехал в Рим.

- Это вы о ком?

- О любовнике Бланки... о ее бывшем любовнике. Наверное, сейчас он сходит с ума.

- Он ее очень любит?

- Тот-в-точь, как ваш Роланд. Был себе хороший парень, в меру распущенный, в меру порядочный, но повстречал на своем пути Бланку - и все, погиб.

Тибальд снова усмехнулся.

- Да у вас тут все дамы - отъявленные сердцеедки, как я погляжу, - с иронией заметил он.

- Возможно, - пожала плечами Маргарита. - Но к Бланке это не относится. Она у нас белая ворона - скромная, застенчивая, даже ханжа.

- Однако странное у нее ханжество!

- Это вы к чему?

- Да к тому, что ее ханжество нисколько не помешало ей иметь любовника.

- И не только иметь, - добавила Маргарита. - Но и здорово кусать его в постели.

Тибальд нахмурился.

- Постыдитесь, сударыня! У госпожи Бланки есть все основания обижаться на вас. Она была права, упрекая вас в том, что вы рассказываете обо всех ее секретах, которые она вам поверяет.

- А вот и ошибаетесь. Бланка ничего подобного мне не говорила.

- Так значит, ее любовник вам рассказал.

- И вовсе не ее любовник, а мой... мм.. кузен Иверо. Как-то во время купания он заметил на плече Монтини такой солидный, сочный синяк от укуса - ну, и рассказал мне об этом. Так что никаких секретов я не выдаю. Может быть, вы считаете иначе?

Тибальд хранил гордое молчание, хмурясь пуще прежнего.

- Что с вами стряслось, граф? - спросила Маргарита. - Если вам не по нутру, что некоторые женщины кусаются в постели, так и скажите... Гм... На всякий случай... Что вы молчите? О чем вы задумались?

- Я думаю над тем, как это назвать.

- Что именно?

- Вашу болтовню.

- И как же вы ее расцениваете?

- Как копание в грязном белье - вот как.

- Да ну! Вы такой стеснительный, господин Тибальд!

- Вы преувеличиваете, госпожа Маргарита. Стеснительность не является моей отличительной чертой. Однако, по моему твердому убеждению, для всякой откровенности существует определенная грань, переступать которую не следует ни в коем случае - ибо тогда эта откровенность становится банальной пошлостью.

- Да вы, похоже, спелись с Красавчиком, - с явным неудовольствием произнесла принцесса. - Недели три назад, прежде чем впервые лечь со мной в постель, он...

- Замолчите же вы! - вдруг рявкнул Тибальд, лицо его побагровело. Как вам не стыдно!

Маргарита удивленно взглянула на него.

- В чем дело, граф? Я что-то не то сказала?

- Вот бесстыжая! - буркнул Тибальд себе под нос, но она расслышала его.

- Ага! Выходит, я бесстыжая! Да вы просто ревнуете меня.

- Ну, допустим... Да, я ревную вас.

- И по какому праву?

- По праву человека, который любит вас, - ответил Тибальд, пылко глядя на нее.

- Ах да, совсем забыла! Ведь в каждом своем письме вы не устаете твердить: прекрасная, божественная, драгоценная - и так далее в том же духе. А из "Песни о Маргарите", которую вы прислали мне в прошлом году и вовсе следует, что солнце для вас восходит на юго-западе, из-за Пиреней. Вы что, вправду путаете стороны света?

- Не насмехайтесь, Маргарита. Вы же прекрасно понимаете, что это была аллегория.

- Что, впрочем, не помешало вам написать мне этим летом, что вы отправляетесь на свой личный восток, чтобы снова увидеть свое солнышко ясное.

- И опять же я выразился фигурально. Я...

- Ну и как вы находите свое солнышко? - не унималась Маргарита. Скажите откровенно, вы не были разочарованы?