Я, понятно, пропускал мимо ушей подобные разговоры, а про себя думал: "Нет, уважаемые, плохо вы знаете Чжан Энь-фаня! Прежде чем свезти в город Сяо Цзе-цзе, я лучше дам отрубить себе правую руку повыше локтя! А если уж нагрянет беда, то отведу родную дочь, иначе какими глазами посмотрю я когда-нибудь в глаза русским!"

Когда я однажды высказал это вслух, супруга спросила: "А скоро ты надеешься увидеть на нашем берегу русских?" - "Я не могу тебе сказать точно день и час, когда произойдет это великое чудо, но то, что наш народ с надеждой смотрит на русский берег, где люди живут вольно, пашут сообща машинами поля и по вечерам поют песни, ты, моя досточтимая Ли, знаешь сама".

Чжан взял из пачки сигарету, смял ее, набил трубочку на две-три затяжки и, раскурив, продолжал:

- Однажды во время ночной облавы - оккупанты устраивали их довольно часто - нагрянул патруль и в мою фанзу. Солдаты перевернули все вверх дном, разбудили детишек, а Сяо Цзе-цзе от испуга забилась в истерике. Крик ее привлек внимание унтер-офицера, к которому я в последний раз приходил в полицию.

"Не по поводу ли этой девочки ты приходил справляться?" - вдруг спросил он, поразив меня своей памятью.

Я решил солгать.

"Нет, господин офицер, вы ошибаетесь!"

"А ведь эта девочка мало похожа на твоих детей". "Это вам, господин офицер, так показалось в темноте, - сказал я, ни жив ни мертв. - Это Сяо Цзе-цзе, мой предпоследний ребенок".

Он засветил фонарик, направил яркий пучок света прямо в лицо девочки. Она зажмурила глазки и спрятала голову на груди у моей жены. Это и спасло ее, ибо унтер-офицер потерял к ней интерес, а тут солдат спросил его, нужно ли ломать кан.

"Ломайте!"

Разломав кан и ничего решительно не найдя в груде кирпичей, они вышли на улицу.

"Ну, святые боги, все кончилось! - сказал я себе. - А все-таки нужно держать Сяо Цзе-цзе подальше от посторонних глаз".

И вот теперь, когда ваша Красная Армия освободила от оккупантов нашу страну и принесла нам долгожданную свободу, наступила пора известить вас, господин комендант, о Сяо Цзе-цзе. Если вам удастся разыскать ее родных, то пусть они приедут за ней. Нам перед ними не будет стыдно. Мы любили ее, как родную.

Здесь Чжан Энь-фань прервал свой рассказ, снова раскурил трубку и стал ждать, что скажет комендант.

Но Таволгин молчал.

Тогда я спросил Барабаша:

- Вы, товарищ лейтенант, все точно перевели, что говорил товарищ Чжан?

Барабаш смущенно пожал плечами:

- Почти слово в слово...

- А не Машенька ли это Прохорова? - подумал я вслух, ввергнув в смущение и майора Таволгина, и лейтенанта Барабаша.

И тут волей-неволей пришлось мне рассказать один давнишний случай, о котором, вероятно, теперь уже мало кто помнит. Может быть, в старых архивах тех лет сохранилось донесение из Н-ского погранотряда, где произошло это чрезвычайное происшествие.

Застава на Н-ском участке границы располагалась в пади, где был густой малинник, и сразу же за малинником падь круто обрывалась, уступая место узенькой речке, бегущей сквозь таежные заросли.

В тихий августовский день, когда Машенька, дочь старшины Прохорова, ушла с туеском по малину и не вернулась домой, застава была поднята по тревоге. Начальник заставы капитан Пронин разослал следопытов по всей тайге. Они проверили каждый куст, каждый распадок, но все их поиски оказались тщетными.

Когда они, усталые, хмурые, вернулись в казарму, то избегали смотреть друг другу в глаза, ибо каждый считал себя виновным в исчезновении их общей любимицы, голенастой, русоволосой Машеньки, которой только исполнилось четыре годика.

Назавтра поиски возобновились.

Около Дикой пещеры обнаружили на траве следы тигриных лап с выпущенными когтями, и кто-то из пограничников высказал мнение, что девочка, заблудившись в лесу, могла стать жертвой таежного хищника.

Немедленно по следу тигра пустили служебную овчарку Тому. Около часа держала она следы, которые в конце концов ушли за рубеж.

Для выяснения чрезвычайного происшествия на заставу прибыл комендант участка Кобраков. Когда Пронин обо всем подробно доложил, Кобраков, подойдя к карте, висевшей на стене, сказал:

- А я, дорогой мой, не уверен, что тигр...

- Но ведь обнаружены следы, - пробовал возразить Пронин и, разведя руками, неуверенно прибавил: - К сожалению, следы хищника увели на чужую сторону.

- Прости меня, но это чистейшая фантазия! - стоял на своем Кобраков. - Допускаю, что девочка слишком далеко забрела в малинник, но ведь ее могли схватить и люди с чужой стороны.

Пронин, который за эти двое суток постарел и осунулся, растерянно посмотрел на Кобракова. Тот, заметив смятение начальника заставы, положил ему на плечо руку и сказал доверительно:

- Вот увидишь, Николай Федорович, пройдет какое-то время, и мы с тобой в точности узнаем, зачем самураи похитили русскую девочку.

Пронин сразу догадался, что наши доверенные люди в Маньчжурии уже включились в поиски Машеньки Прохоровой.

Перед своим отъездом Кобраков дал указание усилить по всему участку границы наряды и обещал прислать из комендатуры на подмогу Томе знаменитую Пуму с Гавриловым.

Около двух недель застава находилась в тревожном напряжении. К тому незначительному, что было выявлено в первые дни, ничего существенного пока не прибавилось.

Из-за болезни жены старшину Прохорова перевели в другую комендатуру. Прощание с заставой, где он пять лет назад начал службу рядовым, было тяжким и для него, и для воинов заставы. Когда машина увозила Прохоровых, все, кто был свободен от службы, пошли их провожать.

За поворотом дороги, терявшейся в кедровой чаще, старшина, державшийся все время мужественно, сдал и, не стыдясь боевых друзей, заплакал.

Все это я записал осенью 1936 года со слов Пронина, когда в одну из своих поездок на границу посетил заставу...

- Да, помнится, был такой необыкновенный случай у Пронина, - мрачно сказал Скиба и прибавил: - В нашей боевой жизни чего только не случалось.

Алевтина Сергеевна обиженно сказала мужу!

- Странно, Вася, что ты ни разу не говорил мне об этой девочке.

Таволгин, наливая в бокал сакэ, с усмешкой заметил:

- Ко мне в Гряду Холмов приходили по полсотни человек в день, разве запомнишь, кто что рассказывал. И потом, Аля, с первого дня нашей совместной жизни я обещал тебе ничего решительно не говорить о своих служебных делах.

- Я ни о чем и не спрашивала тебя, но в этой истории, по-моему, нет никакой военной тайны. - И, глянув в мою сторону, произнесла с грустью: Жаль, что и вам не удалось выяснить все до конца.

Я промолчал.

Конечно, не трудно было придумать счастливый конец и к этой во многом загадочной истории, скажем, что Сяо Цзе-цзе не кто иная, как Машенька Прохорова, и что ее вернули в родную семью. Но как часто из-за недоверия к читателю, что ли, мы слишком забегаем вперед, спешим во что бы то ни стало утешить его, выдавая желаемое за действительное, хотя в жизни, известно, бывает гораздо сложней, чем мы порою себе представляем.

И я не стал ничего добавлять от себя...

- Друзья мои, - поднимая бокал, сказал Скиба, - предлагаю выпить за наших дорогих и верных подруг. Они прошли с нами без страха и сомнений весь боевой путь!

- А что, разве не прошли? - все еще косясь на мужа, воскликнула Алевтина Сергеевна.

- За твое здоровье, мамочка! - сказал Митя.

МОЛОДОСТЬ С НАМИ

1

Память, память...

Осень 1935 года выдалась, как никогда прежде, слишком ранняя, с порывистыми ветрами, хотя в Уссурийском крае октябрь обычно бывает довольно теплый и в меру солнечный. А тут по ночам выпадал иней, и земля к утру делалась совершенно белой, будто ее покрыло снегом. А снег еще ни разу не выпадал, он только собирался, по небу бродили льдистого цвета облака, от которых веяло холодом.

Понемногу уже раздевалась тайга, она стала не такой тесной и с каждым днем просвечивалась все дальше - просеки уходили к горизонту.