– Где твой нож, Глина? – спросил мистер Роз. – Ты его потерял?

– Не потерял, – ответил сборщик. – Но найти не могу.

– Значит, он где-то есть, но ты не знаешь где, верно?

– Не знаю, – согласился Глина.

– Тебе он все равно не нужен.

– Я никогда не пускал его в ход, – сказал Глина. Вечер был пасмурный, холодный, но Глина обливался потом; стоял, беспомощно свесив руки, точно это были два дохлых угря.

– Откуда у нее нож? – спросил мистер Роз. – Какой нож?

– Он был похож на твой. Так мне показалось.

– Я дал ей его, – признался Глина.

– Спасибо тебе за это, Глина. Она ведь поедет на попутках, хорошо, что с ней нож.

– Персик! – вдруг заорал Глина. – Беги скорее за Гомером!

Персик вышел из дома сидра, поглядел на мистера Роза. У того в лице не дрогнула ни одна жилка. Он даже не взглянул на Персика, бросившегося искать Г омера.

– Котелок! – позвал Глина.

Котелок вышел из дома сидра. Вместе с Глиной они опустились на дорожку и уставились на мистера Роза.

– Не суетитесь, – сказал он им. – Поздно. Теперь ее уже не догонят. Она опередила их на день, – с гордостью проговорил мистер Роз.

– Куда она тебя? – спросил его Глина; ни он, ни Котелок не решались заглянуть под одеяло. Стояли на коленях и смотрели на пересохшие губы мистера Роза.

– Она умеет обращаться с ножом гораздо лучше, чем ты, -• сказал он Глине.

– Знаю, – ответил тот.

– Почти лучше всех. А кто ее научил?

– Ты, – ответили оба в один голос.

– То-то, – сказал мистер Роз. – Потому она и владеет им лучше всех. После меня, конечно.

Медленно, прижимая к себе одеяло, так, чтобы оставалось открытым лицо, мистер Роз, не разгибая коленей, повалился на бок.

– Я устал так сидеть, – сказал он. – И хочу спать.

– Куда она тебя? – опять спросил Глина.

– Не думал, что это будет так долго, – сказал мистер Роз. – Кажется, что течет быстро, а прошел целый день.

Когда Гомер с Персиком подъехали, вокруг мистера Роза стояли уже все сборщики. Гомер подошел к нему; мистеру Розу оставалось сказать всего несколько слов.

– Ты, Гомер, тоже нарушил правила, – промолвил он тихо. – И ты знаешь, что я чувствую. Скажи, знаешь?

– Знаю.

– Точно, – сказал мистер Роз и усмехнулся.

Нож вошел под правое подреберье. Гомер знал, такой ножевой удар снизу вверх оставляет в печени глубокую рану, которая может кровоточить часами. Скорее всего, кровотечение у мистера Роза несколько раз прекращалось. Как правило, кровь из таких ран течет очень медленно.

Мистер Роз умер на руках у Гомера – не успели еще Кенди с Анджелом подъехать к дому сидра. Но долго спустя после бесследного исчезновения Роз Роз. Перед смертью он как-то исхитрился сунуть в рану собственный нож. И обратился к Гомеру с последней просьбой – сообщить полиции, что он сам покончил с собой. Что, в общем, было близко к истине, иначе чего бы он истек кровью, ведь рана-то была несмертельная.

– Моя дочь убежала, – сказал он, обращаясь ко всем. – Я так расстроился и всадил в себя нож. Скажите все: «Так оно и было», – приказал он. – Я хочу это слышать.

– Так оно и было, – сказал Глина.

– Ты сам себя убил, – сказал Персик.

– Так оно и было, – сказал Котелок.

– Ты это слышишь? – спросил мистер Роз Гомера.

Так Гомер и сообщил в полицию. Так полиция и зарегистрировала смерть мистера Роза. В соответствии с его желанием, согласно неписаным правилам дома сидра. Роз Роз, конечно, преступила правила. Но все в «Океанских далях» знали, что мистер Роз и сам их преступил, посягнул на родную дочь.

В конце страды, одним серым утром, когда с океана дул пронзительный ветер, лампочка на кухне дома сидра, раз-другой мигнув, погасла, и серые ошметки яблочного жмыха на дальней стене, у которой стояли пресс с дробилкой, стали казаться черными осенними листьями, принесенными сюда беснующимися порывами ветра.

Сезонники в доме сидра собирали скудные пожитки. Гомер раздавал премиальные, Анджел пришел проститься с Персиком, Глиной, Котелком и со всеми другими. Уолли договорился с поваром, что через год он привезет бригаду сборщиков. Уолли был прав – мистер Роз был единственный, кто умел читать и хоть сколько-то писать. Глина сказал, что он всегда думал, исписанный лист бумаги, приколотый на кухне, – правила обращения с электричеством.

– Он ведь всегда висит у выключателя, – объяснил он Анджелу, – ну я и думал, что это про свет.

Другие – они тоже не умели читать – просто не заметили этого листка.

– Глина, – потупившись, проговорил Анджел, – если ты когда увидишь ее…

– Я ее не увижу, Анджел, – прервал его Глина. – Она уже далеко.

Скоро и они были далеко. И Анджел уже никогда не увидит ни Глину, ни Персика. Вернется только Котелок. Но быть главным у него не получится, как обнаружит через год Уолли; Котелок был повар, не сборщик, а старшему в бригаде полагалось работать в садах со всеми вместе. Хотя он подобрал неплохую бригаду, но они не подчинялись ему беспрекословно. Никогда в «Океанских далях» больше не было такого старшего, как мистер Роз. Уолли пробовал потом нанимать канадцев, Канада все-таки ближе к Мэну, чем обе Каролины. Но франкоканадцы были народ неспокойный и пьющий. И Уолли частенько приходилось вызволять кого-нибудь из тюрьмы.

Однажды Уолли нанял семейную бригаду. Они привезли с собой кучу детей и брюхатых женщин, а беременная на дереве – вид не для слабонервных. На кухне у них вечно что-то варилось и жарилось, однажды чуть не случился пожар. А когда мужчины работали на прессе, они позволяли детям плескаться в чане с яблочным соком.

И Уолли в конце концов остановился на ямайцах. Они были мирные, приветливые, работящие. Привезли с собой национальную музыку, пристрастие к пиву, которого не скрывали (и умеренное к марихуане). Ямайцы умели обращаться с яблоками и никогда друг с другом не ссорились.

И после того лета, когда был убит мистер Роз, никто никогда не сидел на крыше дома сидра – никому не приходило в голову. И никто никогда не вывешивал на кухне у выключателя листка с правилами.

Все последующие годы только один человек, Анджел Бур, забирался иногда на крышу, он любил оттуда смотреть на едва видимый вдали океан, и еще он вспоминал давний осенний день 195… года, когда Глина и все остальные покинули «Океанские дали» и они с отцом остались в доме сидра одни.