Мелони, на попутных приехавшая в «Океанские дали», теперь таким же манером возвращалась в Бат; у нее пропала охота собирать яблоки. Дома она подумает, как провести отпуск, а может, досрочно вернется на работу. В Бате она сразу же пошла в пиццерию, куда ходили все ее дружки; вид у нее был до того несчастный, что Лорна, бывшая там, оставила амбала, с которым любезничала за стойкой, и подсела к Мелони.

– Вижу, что ты его нашла, – сказала она.

– Он очень изменился, – ответила Мелони и выложила Лорне все до конца. – Мне не из-за себя так плохо. На самом деле я и не ожидала, что он все бросит и пойдет со мной. Я расстраиваюсь из-за него, он раньше был не такой. В моих глазах он был героем. Глупо, конечно, но у него всегда был такой вид. Он был настоящий. Казался мне в тысячу раз лучше других, а это, оказалось, просто одна внешность.

– Но ты ведь не знаешь, что с ним за эти годы случилось, – философски заметила Лорна, она не знала Гомера, но всегда сочувствовала тем, кто пострадал из-за секса.

Ее теперешнее «страдание» выказывало явные признаки нетерпения за стойкой. Амбала звали Боб, ему надоело ждать, он встал и подошел к столику, где две женщины сидели, взявшись за руки.

– Вся беда в том, – говорила Мелони, – что Гомер – мужик. Я знала только одного мужика, который не был на поводу у своего члена, – (Мелони имела в виду Д-ра Кедра), – да и тот утешался эфиром.

– Ты со мной пойдешь или опять будешь с ней путаться? – рявкнул Боб, обращаясь к Лорне, но глядя на Мелони.

– Мы старые друзья, – мирно сказала Мелони, – просто разговорились.

– Я слыхал, ты в отпуске, ну и катилась бы куда подальше.

– Иди-ка ты, парень, отсюда, поищи для своего хрена другую лохань. Нет, не лохань, тебе и стопки хватит! – разразилась Мелони и не успела моргнуть, Боб вывернул ей руку, да с такой силой, что сломал кость, да еще хрястнул лицом по столу.

К счастью, подскочили рабочие с верфи и оттащили его от Мелони.

Из больницы поехали в свой пансион, куда же еще, и обе снова стали жить вместе. Пока Мелони поправлялась, Лорна перевозила обратно вещи. Опухоль на лице через несколько дней спала, а синяк под глазами и на скулах, пройдя весь радужный спектр от матово-черного до зеленовато-желтого, исчез не скоро.

– Знаешь, – говорила Мелони, положив саднящее лицо Лорне на живот (Лорна при этом поглаживала ее волосы), – в детстве у Гомера была какая-то особая храбрость. Он всегда восставал против того, с чем не был согласен. А теперь посмотри на него – трахает жену калеки и лжет сыну.

– Отвратительно, – согласилась Лорна. – Да забудь ты о нем.

Мелони ничего не ответила.

– Почему ты не хочешь подать в суд на Боба? – вдруг спросила Лорна.

– А если его засудят? – сказала Мелони.

– Ну и что? – не поняла Лорна.

– Отправят в тюрьму или еще куда-нибудь, – объяснила Мелони. – Где я его буду искать, когда поправлюсь?

– А-а, – протянула Лорна.

Голоса Гомер не узнал, а в слепящем свете фар ничего не видел.

– Что у тебя в сумке, Гомер? – спросил мистер Роз. Путь из Каролин в «Океанские дали» неблизкий, и старенькая машина поскрипывала, отдувалась, овевая Гомера нутряным теплом, у нее явно болели все суставы.

– Спасибо, Гомер, что до поздней ночи приводишь в порядок мое жилье.

Он вышел из света фар, и его черное лицо было все еще трудноразличимо. Гомер узнал мистера Роза по медлительным движениям, готовым в любую минуту смениться молниеносным выпадом.

– Мистер Роз! – воскликнул Гомер.

– Мистер Бур, – улыбнулся мистер Роз.

Они обменялись рукопожатиями, и сердце Гомера умерило свой ритм. Кенди все еще пряталась в темных недрах дома, но мистер Роз сразу понял, что Гомер не один. Он бросил через кухню взгляд в жилую комнату и увидел выходящую на свет смущенную Кенди.

– Миссис Уортингтон! – приветствовал ее мистер Роз.

– Мистер Роз, – трясла его руку Кенди. – Как раз успели к вашему приезду, – ткнула она Гомера. – Только-только все закончили. Приготовили белье и одеяла, – объясняла она мистеру Розу, а тот не преминул подумать, как это они без машины могли доставить в дом сидра такую кипу одеял. – Разложили по постелям, – уточнила Кенди.

– Заработались в конторе и вдруг вспомнили, белье-то не разложено, – добавил Гомер. Мистер Роз, проезжая мимо павильона, наверное, заметил, что в конторе свет.

Мистер Роз кивнул и улыбнулся. В этот миг в машине заплакал младенец – Кенди так и подпрыгнула.

– Я написал Уолли, что привезу с собой дочь, – сказал мистер Роз.

И в свете фар появилась фигурка молодой женщины с ребенком на руках.

– Я тебя видел последний раз, когда ты была совсем маленькая, – сказал ей Гомер.

Женщина взглянула на него отсутствующим взглядом: дальняя поездка, да еще с маленьким ребенком, должно быть, вымотала ее.

– Моя дочь, – представил ее мистер Роз и, подумав, прибавил: – И ее дочь. Миссис Уортингтон и Гомер Бур.

– Кенди, – сказала Кенди и пожала руку молодой женщины.

– Гомер, – протянул руку Гомер, и, запамятовав ее имя, спросил, как ее зовут.

Та, как будто чего-то испугавшись, взглянула на отца, ища у него не то совета, не то поддержки.

– Роз, – ответил за нее мистер Роз.

Все, даже его дочь, рассмеялись. Малышка на руках перестала плакать и удивленно таращила глазенки на смеющихся.

– Я спрашиваю имя, а не фамилию, – уточнил Гомер.

– Это и есть имя, – сказал мистер Роз.

– Роз Роз? – спросила Кенди.

Дочь мистера Роза неуверенно улыбалась.

– Роз Роз, – с гордостью подтвердил мистер Роз.

Все опять рассмеялись, малышка тоже заулыбалась, и Кенди стала играть ее пальчиками.

– А ее как зовут? – спросила она молодую женщину.

– Ее пока никак не зовут, – на этот раз ответила она сама.

– Мы еще думаем, – пояснил мистер Роз.

– Как это хорошо, – одобрил Гомер, который помнил, как давались имена в приюте – на скорую руку и неизвестно на какой срок, может, всего на месяц. Джонов Уилбуров и Уилборов Уолшей пекли в Сент-Облаке как блины, не напрягая воображения.

– Дом сидра не приспособлен для младенцев, – сказала Кенди. – Обязательно зайдите к нам, у меня остались детские вещи, которые могут вам пригодиться. На чердаке есть даже манеж, да, Гомер?