В июне Марк Раш, молодой эксперт по компьютерным преступлениям из Министерства правосудия, позвонил Гвидобони, представился и сообщил, что министерство собирается предъявить Роберту обвинение в фелонии. Если Роберт согласится признать себя виновным в предъявленном преступлении, суд примет это во внимание.

Последней попыткой Гвидобони уладить дело без суда была встреча с Эдвардом Деннисом, заместителем генерального прокурора. Но его аргументы – что Моррис не замышлял мошенничества и не заслуживает предъявленного обвинения – не возымели успеха, и Деннис не стал пересматривать формулировку. Роберт, который признал бы себя виновным в мисдиминоре, решил, что предпочтет судебный процесс признанию в фелонии.

Долгое напряженное ожидание действовало на Моррисов. Боб подхватил хобби Мередит, которое всегда находил интригующим, и записался на курсы церковных звонарей в Вашингтоне. Занятия проходили дважды в неделю, и поэтому Боб стал проводить вне дома еще больше времени, чем обычно. Это раздражало Энн, которой пришлось оставить работу, чтобы как-то хранить очаг. Ее страшно бесило то, что правосудие выбрало своей мишенью ее сына в то время, как вокруг полно настоящих преступников, а те, кто изображает Роберта преступником, не хотят знать, что он по своей натуре не способен причинить кому-нибудь вред. Что касается самого Роберта, то он вел себя тихо и почти ни о чем не заговаривал первым. Когда Энн спросила, хочет ли он, чтобы семья присутствовала на суде, он ответил, что в этом нет необходимости. Энн заявила, что все равно все пойдут на суд.

С самого начала вопрос о намерениях Роберта стал центральным. За небольшим исключением, компьютерное сообщество согласилось, что Роберт не намеревался причинить вред. Даже беглого взгляда на его программу было достаточно, чтобы убедиться, что он создал своего червя настолько безобидным, насколько это было возможно при том, что червь должен был заселить как можно больше машин. Более того, он включил в программу механизмы, ограничивавшие его рост. По мнению Гвидобони, это было более чем смягчающим обстоятельством и даже могло помочь выиграть дело. Вся защита строилась на том, чтобы представить Роберта действовавшим из самых лучших побуждений, но попавшим в ловушку, когда эксперимент, задумывавшийся как безобидный, взорвался у него в руках. Будь Гвидобони на месте судьи, он вообще отказал бы в иске по этому делу. Поэтому Гвидобони внес ходатайство о прекращении дела, опираясь на то, что закон требует доказать намерения помешать санкционированному доступу и нанести ущерб. Очевидно, утверждал он, что в данном случае таких доказательств нет. В октябре 198? года Гвидобони поехал в Сиракузы и пытался убедить судью закрыть дело, но судья отклонил его ходатайство. В этот момент Гвидобони почувствовал уязвимость своей аргументации. Слушание было назначено на конец ноября.

За две недели до суда обвинение ошарашило защиту списком из 12 или около того дополнительных свидетелей, которых планировало вызвать. Затем последовал новый сюрприз.

Точно неизвестно, как Министерство правосудия завладело видеозаписью лекции, прочитанной Робертом в АНБ, но похоже, что само Агентство сообщило сотрудникам министерства о ее существовании. Роберт уже рассказал Гвидобони о лекции. Он объяснил, что прочесть ее попросили его отца, но тот вместо себя порекомендовал Роберта. Роберт сказал, что лекция прошла не особенно удачно и он сильно комплексовал. Лекция для сотрудников научно-исследовательской лаборатории Военно-морского флота на другой день прошла намного лучше.

На кассете застенчивый как никогда Роберт, в голубой рубашке и джинсах, засунув левую руку глубоко в карман, уставившись куда-то в пространство, больше часа несвязно рассказывал о некоторых уязвимых местах UNIX, о беспечности администраторов сети, привычках пользователей-нерях. В отчаянии от того, что он не знал, куда деть глаза, он то и дело смотрел в свои записи, но информация была столь хорошо ему знакома, что было ясно, что он мог обойтись и без них. Слушателю надо было очень интересоваться защитой UNIX, чтобы не заснуть во время этой беседы.

В любых других обстоятельствах лекцию можно было расценить как милую, хотя и страшно нескладную речь подающего надежды компьютерщика. Но стоило этому же застенчивому молодому человеку предстать перед федеральным судом, как его речь превращалась в улику. А не рассуждает ли этот гарвардский студент как завзятый компьютерный преступник? Внимательный человек, взглянув на эту видеозапись и прилагавшуюся к ней расшифровку стенограммы, обнаруживал, что, конечно же, этот молодой человек хорошо представлял себе психологию хакера. Вдобавок он прекрасно знал, что некоторые способы использования компьютеров являются незаконными. В одном особенно разоблачительном эпизоде, где Роберт рассуждал, «как не попасться», Роберт начал со слов: «А вот это должно быть близко сердцу каждого хакера: как не угодить в тюрьму». Он перечислил некоторые из наиболее действенных хакерских приемов: заметать следы, стирать запросы и никогда не возвращаться на место взлома. Этот парень явно знал, о чем говорил. И если у кого-то еще оставались сомнения: а догадывался ли Роберт Моррис, сколько компьютеров соединены друг с другом через сеть, то эти сомнения рассеивали его следующие слова: «…тысячи и тысячи систем UNIX».

Вероятно, просмотр всей часовой кассеты только заставил бы присяжных клевать носом. Но любой из них не оставил бы без внимания выражения Роберта. Он не отделял себя от компьютерных преступников – он мыслил как хакер. Обвинение включило видеокассету в свой список вещественных доказательств. Что еще больше встревожило Гвидобони, для просмотра выбрали только фрагмент «Как не попасться».

Первым делом адвокат позвонил Бобу Моррису.

– Чья это была идея насчет лекции?

– Моя, – ответил Моррис.

– А кто решал, какие темы должны быть освещены?

Подумав немного. Боб сказал, что не может ответить на этот вопрос, не раскрывая служебной информации. Гвидобони попытался выяснить следующие вопросы:

– Кто был на лекции?