- Ну а вы? - нигилист ухватил Сабурова за рукав помятого полотняника. Вы же - человек, получивший некоторое образование, пусть и одностороннее. Разве вы не осознаете, что Россия стонет под игом непарламентарного правления? Все честные люди обязаны...

Поручик Сабуров уставился в землю, поросшую сочными лопухами. У него было ощущение, что с ним говорят по-китайски, да еще на философские темы.

- Вы, конечно, человек ученый, и многим наукам, это видно, - сказал он неуклюже. - А вот про вас говорят, простите великодушно, что вас наняли жиды да полячишки... Нет, я не к тому, что верю, просто - говорят так...

Нигилист в сером захохотал, запрокидывая голову. Хороший был у него смех, звонкий, искренний, и ничуть не верилось, что этот ладный, ловкий, так похожий на Сабурова человек может запродаться внешним или внутренним врагам, коварно подрывать устои империи за паршивые сребреники. Продавшиеся, в представлении поручика, были скрючившимися субъектами с бегающими глазками, крысиными лицами и жадными пальцами - вроде тех шпионов с турецкой стороны, которых он в прошлом году приказал повесить у дороги и ничуть не маялся по этому поводу угрызениями совести. Нет, те были совершенно другими. А этот, мелькнуло в голове у Сабурова, под виселицу пойдет, подобно полковнику Пестелю. Что же, выходит, есть ему что защищать, выходит, не все закончилось на Сенатской?

- Не надо, - сказал поручик. - Право слово, при других обстоятельствах мне крайне любопытно было бы с вами поговорить. Но положение на театре военных действий отвлеченных разговоров на посторонние темы не терпит... Кстати, как же вас все-таки по батюшке?

- Воропаев, Константин Сергеевич, - быстро сказал нигилист, и что-то навело Сабурова на мысль, что при крещении имя его собеседнику явно давали другое. Ну, да Бог с ним. Нужно же его как-то именовать.

- Значит, вы в самом деле Гартмана... того...

- Подлого сатрапа, который приказал сечь политических заключенных, сказал Воропаев, вздернув подбородок. - Так что можете отличиться, представив по начальству. Между прочим, награда положена...

- Полноте, сударь, - сказал Сабуров. - Мы с Платоном людей по начальству не таскаем. Это уж ваше с ними дело, сами и разбирайтесь, пусть вас тот ловит, кому за это деньги платят... Наше дело - воевать. Представляете, что будет, если эта тварь и далее станет шастать по уезду? Пока власти раскачаются...

- Да уж, власти российские...

- Вот именно, - быстро перебил его поручик, отвлекая от излюбленного, должно быть, нигилистами предмета беседы. - Вы согласны, господин Воропаев, примкнуть к нам в целях истребления данной мерзости?

Воропаев помолчал. Потом сказал:

- Собственно, я не вправе располагать собою для посторонних целей...

- А вы уж как-нибудь расположитесь. Вот вы говорите - народ стонет. Но ведь от этого чуда-юда народ так застонет... Ну?

- Самое смешное, что вы правы, поручик, - сказал Воропаев. - Вечная история - твердить о страдающем народе, но едва только речь зайдет о конкретных поступках, отдельных людях из народа... - Видно было, что он думал о чем-то своем. - Недавняя дискуссия о методах помощи народу как раз вскрыла...

- Вы вот что, барин, - вклинился Платон. - Может, у вас, как у человека умственного, есть соображения, откуда на нас эта казнь египетская свалилась?

- Вот именно, свалилась, - сказал Воропаев. - Очень точное определение. Если желаете, кое-что покажу. Вы позволите, господин командир нашего летучего отряда, взять ружье?

- Даже почел бы необходимым, - сказал Сабуров.

Воропаев взбежал по ступенькам и скрылся в доме.

- Что он, в самом деле бомбой в подполковника? - шепнул Платон.

- Весьма похоже.

- Как бы он в нас из окна не засветил, право слово. Будут одни потроха по веткам болтаться...

- Да ну, что ты.

- Больно парень характерный, - сказал Платон. - Такой шарахнет. Ну, коли сам вслед мириться побежал... Ваше благородие?

- Ну?

- Не похож он на купленного. Такой если в драку - то уж за свою правду. Только неладно что-то получается. С одной стороны - есть за ним какая-то правда, чуется. А с другой - как же насчет поносных слов в адрес священной особы государя императора?

- Господи, да не знаю я! - с сердцем сказал Сабуров.

- Эх ты, Господи Боже - все правду ищут, и у всех она своя. Неуж ее, одной, так-таки и нету?

Показался Воропаев с хорошим охотничьим ружьем. Они повернулись было к лошадям, но Воропаев сказал:

- Вот сюда, господа. Нам лесом.

Они обошли дом, оскользаясь на лопухах, спустились по косогору и двинулись лесом без дороги. Сабуров, глядя в затылок впереди шагавшему Воропаеву, рассказывал уже в подробностях, как обстояло дело на постоялом, как сдуру принял страшную смерть ротмистр Крестовский, великий любитель устава и порядка, с присными.

- Коемуждо воздается по заслугам его, - сказал Воропаев, не оборачиваясь. - Зверь. Там с ним не было такого кряжистого, в партикулярном?

- Смирновский?

- Свели знакомство?

- Увы, - сказал Сабуров.

- И он здесь. Значит, обложили. Ну, посмотрим...

Деревья кончились, и началось болото - огромное, даже на вид цепкое и глубокое. И саженях в трех от краешка сухой твердой земли из бурой жижи возвышалось нечто странное - будто бы верхняя половина глубоко ушедшего в болото громадного шара, и по широкой змеистой трещине видно, что шар пуст внутри. Полное сходство с зажигательной бомбой, что была наполнена горючей смесью, а потом смесь выгорела, разорвав и самое бомбу - невиданный шар покрыт копотью, окалиной, гарью. Только там, где края трещины вывернуло наружу, виден его естественный цвет - сизо-стальной, явно металлический.

Поручик огляделся, ища камень. Не усмотрев такового, направил туда кольт и потянул спуск. Пуля срикошетила с лязгом и звоном, как от броневой плиты, взбила в болоте фонтанчик жижи.

- Бомба, право слово, - сказал Платон. - Только это ж какую нужно пушку - оно сажени две в обхвате... Такой пушки и на свете-то нет...

- Вот именно, у нас нет, - сказал Воропаев. - А на Луне или на Марсе, вполне вероятно, сыщется.

- Эт-то как это? - у казака отвалилась челюсть.

- Вам, господин поручик, не доводилось ли читать роман француза Верна "Из пушки на Луну"?