Варшавский и Фолз снова принимали таблетки Ченя Ли и чувствовали себя отлично до тех пор, пока Майкл не сообщил о непонятной аварии в Форте. Дэвид, как всегда, казался спокойным и собранным, лицо Адама постепенно замирало, как будто высыхающая восковая маска.

У Дэвида мелькнула одна догадка, когда он услышал, как Майкл рассказал об электромагнитном импульсе. Хоть он и вел «Каспер-1», в основном, с помощью термооптики, Дэвид рискнул изменить настройки прибора, чтобы сделать его более чувствительным.

Адам заметил, как Дэвид ожесточенно барабанит по клавишам, временами выпуская ручку управления, чтобы помочь свободной руке.

– Что ты делаешь, Дэви?

– Есть у меня одна мысль, Адам, – невнимательно ответил Дэвид.

– Если из-за этой мысли ты угробишь дирижабль, вряд ли это будет хорошей идеей.

– Сейчас, сейчас, – бормотал Дэвид, – сейчас. Вот! Всё!

Он облегченно откинулся на спинку стула и вздохнул, взявшись за управление. Вид на экране термовизора «Каспера-1» изменился, теперь вместо темных холодных цветов – черного и серого сияло серебристое свечение – прибор улавливал даже незначительный перепад температур, даже холодные предметы сияли, как мощные лампы.

– Ты не боишься, что аппаратура не выдержит? – спросил Адам.

– Боюсь, но мне нужно кое-что проверить. Вот! – вскричал Дэвид, приподнимаясь на стуле и указывая на холм, медленно поднимающийся над окружающими его деревьями.

Холм выглядел горкой из темного хрусталя, в мерцающей глубине были видны очертания сложных геометрических фигур, состоящих из кубов, эллипсоидов, вкупе с острыми гранями тетраэдров и призм, одновременно поражавшие взгляд своей завершенностью и нечеловеческой логикой. Некоторые эти фигуры были темными, но некоторые буквально сияли, сверкая алмазными гранями. Внутри холма, как бьющееся сердце, пульсировал нежно-золотистый шар, он сокращался в размерах, сила его свечения то возрастала, то убывала, тонкие золотые нити тянулись от него к освещенным и по-прежнему темным фигурам.

– Я так и думал, – вскричал Дэвид, – внутри холма что-то есть! Это шар наверняка источник энергии, а эти каналы, которые тянутся от него к этим штукам, просто обязаны быть питающими волноводами!

Дирижабль наконец вышел в зону прямой видимости и «беспилотчики» увидели яркую волну из ослепительно-красных продолговатых капель, накатывающуюся на вершину холма, увидели яркие пунктиры нитей – трассирующих пуль, протянувшиеся из Форта к набегающей волне, крошечные тюльпаны разрывов, над приземистой коробкой Форта взлетали в небо разлетающиеся звезды.

– Черт, плохо дело, – озабоченно проворчал Дэвид, переводя двигатели дирижабля с полного хода на самый полный.

Адам про себя проклинал всё на свете, а по большей части – самого себя, за то, что он предпочел тяжелый «Титан» легкому и маневренному «Касперу», выбрал мощь против скорости и ловкости.

Адам бросил быстрый взгляд на экраны Дэвида и потрясенно прошептал:

– Ох, дьявол…

Дэвид повернул голову и на мгновение застыл: шар внутри холма уже не пульсировал, он увеличился в размерах на треть по сравнению с прежним размером, сила его свечения возрастала с каждой секундой. Странные машины, скрытые в глубине холма, вероятно, тоже начинали оживать…

Малая луна вышла из-за туч, но не это было причиной того, что установка-ловушка снова ожила. Настроенная на определенное время действия, установка произвольно меняла частоту и силу ментальных ударов, но в тот момент, когда Майкл схватил в руки холодную рукоять бластера, Ловушка заработала почти на полную мощность…

Я вбежал на холм одним из первых. Я хотел умереть, но судьба насмехалась надо мной: вместо смерти она одарила меня не смертельной раной и постыдным забвением.

Я услышал, как рядом со мной в землю ударилось что-то, вылетевшее из узких щелей в стенах человеческой берлоги. Это «что-то» разорвалось с оглушительным грохотом, волна горячего воздуха толкнула меня в бок. Сейр, бежавший справа от меня, исчез в этой вспышке, визжащие осколки металла пронеслись надо мной, не причинив мне вреда, ни один из них даже не задел меня. Я еще успел почувствовать досаду, когда передо мной, как колючий куст, вырос очередной разрыв. Что-то рвануло мой правый бок, темная волна ударила меня и сбила с ног. Я покатился по земле, я чувствовал на языке землю и кровь, и в этот момент, что-то черное упало на меня сверху, и я упал без сознания…

Седжвик приказал открыть огонь, с крыши стали стрелять из гранатометов. Начали работать снайперы, их огонь был плотным, волки, бегущие впереди, были их основными целями. Гранатометчики стреляли из многозарядных гранатометов, их зарядов должно было хватить на то, чтобы установить непреодолимую стену для первой волны набегающих волков. Пулеметчики на первом этаже укрепления стреляли практически вслепую – им мешали взлетающая земля и дым разрывов, но их огонь был ураганным, они помнили направления стрельбы так, как будто бы они стреляли днем.

Первая волна была практически полностью уничтожена, но волки не собирались сдаваться. Казалось, они уклоняются от пуль, обходят активные секторы обстрела.

Майкл подключил бластер к аккумуляторам и выпрямился, придерживая длинную трубу излучателя левой рукой, как будто держал в руках винтовку. Когда Майкл готовил аппарат Мазаева к бою, он слышал, как один за одним замолкают гранатометы.

Ведь всё зависит от стрелка и от обстоятельств, некоторые стреляют медленно, тщательно целятся и выбирают цели, другие стреляют серией, пытаясь поразить как можно большую площадь. Вот и сейчас один за одним он слышал глухие щелчки ударников, слышал, как отлетают воняющие взрывчаткой гильзы. Это кажется почти нереальным, но Майкл слышал всё.

Он выпрямился в тот момент, когда последняя граната разорвалась, выбросив плотный сноп земли, когда последняя ракета, вылетевшая в небо, чтобы осветить холм, погасла. Кто-то из солдат потянулся за следующей «римской свечой», но его рука замерла на полпути.

Ракеты не понадобилось, ночь осветилась вспышкой света, похожего на гигантский электроразряд в небе – молнию чудовищных размеров. Сияние рассеяло внезапно сгустившуюся темноту, над Фортом сверкнул переливающийся всеми оттенками серебра вихрь, похожий на волшебный посох какого-то волшебника из древних сказок…

Дэвид увидел, как над темной коробкой, опутанной сверкающими нитями пунктирными нитями, сверкнула ослепительная вспышка, как колючий сноп искрящихся частиц ударился во вторую красную волну, поднимающуюся на холм, как молния бьет в бешено раскачиваемое ветром во время бури дерево.

– Майк не дождался кавалерии.

– Будем надеяться, что она ему не понадобится, с такой-то игрушкой из Апокалипсиса, – прошептал Адам…

Майкл ощутил довольно сильную отдачу и сжал бластер обеими руками. Мазаев предупреждал об этом: «Мы не успели усовершенствовать прибор», – Майкл, как наяву видел перед собой его часто моргающие глаза, скрытые за стеклами очков в проволочной оправе, – «при генерации излучения сгорают частички воздуха, соприкасающиеся с лучом, вернее, они даже не сгорают, а взрываются, поэтому имеется отдача, как при стрельбе, ну, вы знаете». Фапгер знал об отдаче, видел, как во время демонстрации прибора в тот день, когда отряд покидал базу, загорались и падали деревья, но он даже не мог предположить, каково ему будет смотреть на работу бластера в бою.

Луч бластера, больше похожий на неряшливо сплетенный пучок пшеничных колосьев колючими молниями «колосков» врезался в кажущуюся сплошной стену из спин, плечей, морд, лап. Майклу показалось, что струя воды из шланга смывает набежавших на веранду загородного дома муравьев, только вода была не водой, а волки никак не были похожи на муравьев. Просто с высоты четырех метров над холмом всё выглядело именно так: рассыпающий искры луч врезается в маленькие фигурки, которые разлетаются, как игрушечные солдатики во время горячей битвы двух пятилетних генералов, как человечки, сделанные из хлебного мякиша и спичек. Черные фигурки сгорают практически мгновенно: вот только что это был взрослый волк, изо всех сил бегущий к отвратительно пахнущей человеческой берлоге, а через миг от него остается обугленный комок запекшегося мяса, сквозь которое белыми толстыми прожилками проступают обнажившиеся кости.