- Элианам обычно чужда жажда власти. Почему она были присуща тебе?

- Возможно, в этом виновата моя болезнь. Как я ненавидел всех! А больше всего - тебя! Нет, пожалуй, не тебя, а этих сук, которые много возомнили о себе. С каким наслаждением я бы мучил их, бил, терзал, кусал бы до крови им груди, полосовал бы плетью их обнаженные тела! О! Это было бы неповторимое наслаждение! У меня был шанс достигнуть всего этого. Я бы превратил всех в покорных моей воле скотов! Зачем я, со страха, убил свистуна! С его бы помощью... Он нашел бы или сделал еще два, нет, три десятка усилителей. Мы бы с ним смогли покорить всю Элию!

- Уведите его! - приказал Эрик, чувствуя, что уже не может сдерживаться.

Вернулся Гор и на следующий день снова уехал. Он так и не нашел Прохода. На этот раз Гор в сопровождении десятка бойцов на трех подводах отправился на космодром с особым поручением. Через две недели он вернулся и привез все необходимое. Еще три недели подряд Эрик проводил по несколько часов в арсенале, где у него была небольшая, но хорошо оборудованная мастерская. В ней он предполагал ремонтировать вышедшее из строя оружие, но теперь она пригодилась в других целях. Наконец, все было готово.

Эрик приказал доставить в мастерскую Чака. Его привели и усадили на стул. Эрик, ничего не спрашивая, копался у большого металлического ящика, рядом с которым стояло "зеркало". Временами он поглядывал в "зеркало" и удовлетворенно хмыкал. Потом надел наушники и что-то слушал, покручивая регуляторы. Так и не сказав Чаку ни слова, велел его увести.

В этот же день приехал Юл и увез железный ящик и "зеркало". "Зеркало" погрузили на телегу с большой предосторожностью: завернули в несколько слоев шерстяной ткани, положили на сено и еще сверху прикрыли толстым слоем того же сена.

Еще через три дня Чака под усиленным конвоем повезли в поселок. У самого въезда в поселок подводу догнала кавалькада всадников, среди которых был Эрик.

- Ты обещал сохранить мне жизнь! - крикнул ему Чак, думая, что его везут на казнь.

- Я всегда выполняю свои обещания!

- Так куда же меня везут?

- К тебе домой!

- Остановите! Вот мой дом! - закричал Чак, когда телега въехала в селение.

- Ошибаешься! Твой дом немного дальше!

- Что вы хотите со мной сделать?

- Тебя никто не тронет даже пальцем. Тебя будут хорошо кормить, следить за твоим здоровьем. У тебя будет мягкая постель. Если что и будет тебя мучить, так это только твои мысли.

- Но я буду заперт?

- Разве я обещал тебе другое?

Телега въехала на площадь.

- Вот и твой новый дом! - сказал Эрик, показывая на сооружение, стоящее на площади. Это была большая железная клетка, представляющая собой куб с длиною грани в четыре метра. Внутри куба был второй, метра три в поперечнике, сделанный из сверхпрочной сетки, растянутой канатами между железными прутьями. Над клеткой был навес, защищающий ее от дождя и прямых лучей солнца. Пол сделан из толстой сверхпрочной материи. Посреди из того же материала постель. Вверху между железными прутьями и сеткой висел металлический предмет.

- Узнаешь? - спросил Эрик Чака. - Это второй усилитель. Он был исправен, если не считать оборванного контакта. Я дарю его тебе! Раз в два года его будут подзаряжать. Он настроен так, чтобы воспринимать твое биополе и посылать его, усиленное, тебе назад. Для остальных он не представляет опасности, так как железные прутья надежно его экранируют. В них вделаны приемные датчики. Мне пришлось над ними долго возиться. Но что не сделаешь для старого доброго знакомого! Выходы датчиков идут вот сюда, - он показал на большой стеклянный куб, стоящий невдалеке от клетки. - Стенки этого куба сделаны из сверхпрочного титанового стекла. Ни камень, ни пуля его не повредят. Его не расплавит даже луч бластера. Внутри куба - экран, или "зеркало". На нем будут отражаться все твои мысли и воспоминания. Сверху имеется мощный динамик. Он будет воспроизводить твои мысли в словах. Здесь имеется регулятор громкости. На ночь его будут выключать вообще, чтобы твой вой не мешал людям спать. А теперь, пожалуйста, войди в свой дом и оставайся там со своей ненавистью и злобой. Но помни, что теперь они будут всеобщим достоянием! Ты долго скрывал их от людей, и вполне справедливо будет, если они с ними познакомятся! Видишь ли... от мертвого не было бы никакого толку, живой же ты принесешь народам Элии огромную пользу и навсегда отобьешь у них охоту слушать таких, как ты. Я думаю, что это единственное наказание, которому следовало бы подвергать диктаторов и кандидатов в диктаторы. Так что, живи и здравствуй!

Эрик повернул коня. У стеклянного куба, на все четыре стенки которого проектировалось изображение с "зеркала", уже толпились элиане. Из динамика несся поток слов. Эрик не стал слушать и погнал коня домой. За ним последовали остальные всадники.

Через две недели Эрик, однако, понял свою ошибку и приказал временно выключить экран. Сцены, которые, разыгрывались на нем, были слишком омерзительны, чтобы на них смотрели дети. За селением был построен большой закрытый павильон, куда переместили клетку и аппаратуру. Теперь смотреть на Чака пускали только взрослых.

"Чак в собственном соку" - эта случайно брошенная Эриком фраза стала популярной, и ее вывели на фронтоне павильона. Сначала какой-то шутник написал ее мелом, а затем Гор, которого избрали вождем племени, распорядился отлить ее в бронзе. "В собственном соку" скоро отвалилось и ее не стали восстанавливать. Теперь на фронтоне фасада оставалась только надпись "ЧАК".

Проходили годы, а толпы посетителей все шли и шли...

Чак, как и все элиане, был долгожителем. За его здоровьем тщательно следили. Посмотреть на него приезжали из самых отдаленных уголков планеты. Конструкция клетки не давала ему возможности нанести себе повреждения. От своих мыслей не скроешься, как не скроешься и от воспоминании. Иногда своды павильона сотрясал вой. Чак выл. Выл от переполнявшей его ненависти и злобы. Эта ненависть, усиленная прибором пришельцев, возвращалась к нему самому. Он был с ней наедине, и она была единственным его собеседником. Когда вой становился нестерпимым, динамик выключали.