И он еще много чего рассказывал об Айгаславе. А обо мне он ничего не говорил. Да я и не расспрашивал, хотя, конечно, понимал, что здесь что-то неладно. Ибо какой я ярл? Ведь у них как: и Ольдемар из рода Хрт, и Верослав, и даже Айгаслав - так сам Белун сказал, хоть и болтают, будто Айгаслав подменыш. А я кто? Я совсем чужак, мало того - я враг, пришел и сжег Ярлград. А после ярлом стал? Зачем им такой ярл?!
А мне зачем такая честь? А, может, это и не честь! Что, если... Да! Вот, я опять о ярле Айгаславе. Все говорят: поднявшись по Нипару, он повернул на Ржу, такая есть река, и там его схватили рыжие, злобный, дикий народ, и объявили Белой Глиной. Быть Белой Глиной - это много чести. Все наилучшее, все наисладкое, все наиценное - тому, кто именован Белой Глиной. Его в дни празднеств носят на руках, ему и поклоняются, и он же вершит суд, и он же первый на пиру, первый у женщин. Но вот приходит срок, Небо зовет его - и он безропотно восходит на костер. А может, и взошел уже - ярл Айгаслав. И так, я думаю, и я, как Айгаслав, но только не у рыжих, а в Ярлграде.
И чтит меня Ярлград! А я молчу. Я властвую, я сыт и пьян, мне хорошо, сам Хрт благоволит ко мне - когда я воздаю дары, он всякий раз кивает, улыбается.
Да, улыбается! В это, я понимаю вас, трудно поверить, но это так когда я подхожу к нему, то его каменные губы начинают расплываться в... благосклонной, как здесь полагают, улыбке. А мне в ней видится какое-то зловещее предзнаменование. И даже более того, мне чудится, что Хрт не улыбается, а шепчет... Нет, вот об этом я пока что промолчу - потом скажу. Я и тогда об этом не рассказывал. И вообще, ни о чем особенном я с ними не разговаривал. Ну а на капище тем более молчал - да там так и положено. Воздав дары, мы каждый раз сразу уходим, приходим в терем и пируем.
А в тот - самый обычный, кстати - день, когда, как и всегда, мы, возложив дары, собрались уходить, я сказал Белуну:
- Я останусь.
Белун вопросительно посмотрел на меня, и тогда я добавил:
- Меня ждут в Хижине. Я чую - ждут.
К тому времени я уже знал, как надо разговаривать с варварами и как, если захочешь, сразу добиваться своего. Так было и на этот раз: Белун не решился меня ни о чем расспрашивать, а, повернувшись к остальным, властно сказал:
- Идите! А ярл пока задержится. Благие Прародители ждут его в Хижине. Им есть о чем поговорить!
И мы ушли. Прошли мимо Бессмертного Огня, потом, уже возле крыльца, я бросил "кость" Хвакиру, потом, сняв шлем, вошел.
Благие Прародители смотрели на меня, а в очаге горел огонь. Этот огонь и впрямь бессмертный, ибо в него никогда не подбрасывают дров. И колыбель здесь необычная - когда она качается, то, значит, по всей стране мир и покой. Еще она качается, когда ждут рождения нового ярла, а также и тогда, когда уже одна его душа, без бренной оболочки, уходит в здешний рай. Но есть еще одно поверье: если вдруг колыбель упадет, то, значит, жизни здесь уже больше не будет. Да и не только здесь, в Ярлграде, а вообще по всей стране! Остановившись возле колыбели, я положил руку на рукоять меча. Веревки, поддерживающие колыбель, срубить легко - можно одним ударом. Я, если захочу...
Но я не захотел. Прошел и сел к столу. Меч положил на стол. Меч сразу прикипел к нему, теперь его уже не стронуть. И не надо! Я не за тем пришел. Я посмотрел на Белуна - тот, как всегда, сел на лежанку. Я сказал:
- Ты говорил, что никогда не лжешь. Да здесь и лгать нельзя!
- Нельзя, - кивнул Белун. - Ты хочешь спросить у меня что-то очень важное?
- Да, - сказал я. - Скажи: что шепчет Хрт, когда он улыбается?
- Шепчет?! - Белун даже привстал. - Что?
- Я и спрашиваю: "что?".
- А ты... Ты, значит, что-то слышишь?
- Да. Вполне отчетливо. И каждый раз одно и то же.
- Что?
Я задумался. Потом ответил так:
- Я все скажу. Но не сейчас. Ибо сперва ты мне расскажешь, кто я такой и почему такой.
- Ты - ярл...
- Я это знаю! Но почему я ярл?
- Так Хрт решил. Мы ему покорились. Да ты ж об этом сам прекрасно знаешь! Тебе об этом столько раз было рассказано!
- Кем? - усмехнулся я. - И как? Да, говорили мне, что вы сошлись на капище и кланялись ему, воздавали дары, а он молчал, молчал... А после возгласил: "Ярл! Барраслав!" А больше ничего они не знают. Да и не могут знать - здесь все решаешь ты!
- Не я, а он, - Белун кивнул на Хрт. - И мы к нему пришли и, возложив дары, спросили, кто же теперь должен стоять над нами. Ведь Айгаслав ушел. И Верослав. И Хрт - после предолгого раздумья - назвал тебя. И я тогда пришел сюда и подал тебе меч, мы вышли к градским. А дальше ты все знаешь.
- Да, это так. Но прежде было что? Ведь я же здесь сидел без малого два месяца. И встать не мог! Рукой не шевельнуть! И... Х-ха! - я засмеялся. - Я спрашивал у них: "Где был я? Что со мною было?" А мне они: "А ты - это не ты. Тот руммалийский ярл сразу сгорел, когда вошел в огонь. А ты - наш ярл, ярл Барраслав, хотя и впрямь сильно похож на руммалийца, но ты - это не он, забудь о нем, и мы..." И прочее! И прочее! И... А! - и я махнул рукой. - Чего с них взять?! Но мы же с тобой знаем: я не сгорал, я здесь сидел, руки не поднял, головы не повернул. И без меча я был - того еще, легионерского. Ты же забрал его, унес. Где, кстати, он?
- Мы поднесли его. Хрт поглотил его. И нам была дарована победа никто из руммалийцев не ушел, все полегли под Ровском.
- А я, - сказал со смехом я, - живой. Зачем?
- Хрт так решил.
- Так! - гневно сказал я. - Я вижу, ты неразговорчив. Ладно! Тогда...
И я глянул на меч, на Хрт...
Хрт снова улыбнулся! Его рубиновые губы приоткрылись, и он опять шепнул - я не скажу, о чем...
И я взялся за меч. Меч мне легко поддался! И я схватил его, встал и пошел из-за стола, остановился возле колыбели. И изготовился...
И только тут Белун, не выдержав, воскликнул:
- Я вспомнил! Вспомнил! Только отойди! А лучше сядь!..
- Нет, - сказал я. - Я буду здесь стоять. И слушать. А ты расскажешь мне, кто я такой и почему и как это случилось. Говори!
И он... Заговорил:
- А было это так. Когда ты беспрепятственно прошел через Бессмертный Огонь, а после и Хвакир тебя не разорвал, и ты явился в Хижину и, сев за стол, окаменел... мне показалось, что я понял, что же замыслил Хрт: он заманил тебя, лишил их головы! Теперь, подумал я, мы без труда с ними расправимся, а уже после выведем тебя на капище и воздадим в дар Прародителям. И это будет знатное, достойное их подношение. Ведь ты первейший руммалийский воевода. Такого сжечь - ого! И я тогда... Сперва я показал твоим рабам твой меч, сказал, что ты сгорел, и это их немало напугало. Потом они, взяв наше золото, ушли. Потом, уже в дороге, разделились - ибо как раз в тот день твой меч был отдан Хрт, и он его сожрал. И дал их перебить - Гурволод и Стрилейф твоих рабов и перебили. Потом они пришли сюда - Гурволод старшим, а Стрилейф при его стремени, встали на капище и начали бросать в огонь добычу. Хрт быстро пожирал ее и требовал еще, еще, еще. Тогда Гурволод повелел: "Веди их наиглавного! Хрт, видишь, голоден!" И я пошел. Прошел через огонь, прошел мимо Хвакира. А в Хижину... не смог войти! Я стоял на пороге, молил, заклинал, но Хрт не пожелал меня впускать! Тогда... здесь лгать нельзя!.. тогда, выйдя на капище, я так сказал: "Нечиппы-ярла нет! Хрт его сжег, а Макья съела пепел!" Да-да, ярл Барраслав, уже тогда я кое-что стал понимать... А они гневались, они мне не поверили! Гурволод мне грозил, кричал, что быть того не может. Тогда я, осерчав, сказал: "Иди и сам смотри!" Он и пошел. И с ним пошел Стрилейф, Шуба пошел, Чурпан... Ну, словом, только те, кто ведет свой род от Хрт, ибо других не пропустит Бессмертный Огонь.