Походя командир разрубил другого гнома его же топором.

— Просто, как сбор грибов! — Его рев заглушал шум боя.

Фирексийцы заулыбались. Вернее, улыбнулись только те, чьи измененные лица еще сохранили губы. Остальные выразили свое одобрение делом, легко протыкая черепа воинственных коротышек. С высоты роста монстров их головы выглядели как мягкие белые шляпки грибов. И протыкались они почти с таким же звуком. «Уп, уп, уп», — слышалось со всех сторон. Фирексийцы нанизывали на длинные четырехгранные штыки по нескольку голов, затем стряхивали всех разом и шли дальше.

Но совсем скоро в живых не осталось ни одного гнома. Позади отряда мутантов истекали кровью горы маленьких трупов. Примитивные создания. Они даже не могли умереть красиво. Другое дело — люди. С этими, по крайней мере, было куда как интересней. Они вопили и удирали, замахивались и увертывались. Почти как белесые тараканы в Пещерах Проклятых — трудно поймать, трудно убить, но при этом они не представляли никакой опасности. И в конце концов, лучший способ убить таракана, если, конечно, ты не собираешься его съесть, — просто раздавить его.

На штыке все еще болталась пара мертвых тел. Не обращая на них внимания, Джикс проткнул двоих людей. А левой рукой, сжимающей кинжал, полоснул по лицу третьего. Коротким кинжалом всегда удобно наносить удары по голове, и, если резануть по глазам, они лопнут, как перезрелые ягоды. Командир обладал достаточной силой, чтобы вонзить лезвие в висок, затем слегка надавить, дробя кости так, чтобы оружие вышло с противоположной стороны. А если противник вздумает сопротивляться, всегда можно попросту перерезать ему горло. Или ударить прямо в лицо, располосовав от уха до уха.

Смешно сказать, но получив такое пустяковое ранение, люди сразу прекращали драться, валились на землю и зачем-то хватались руками за повисшие на разодранной коже челюсти. Тогда как любой фирексиец даже не заметил бы подобного повреждения.

Офицер Джикс бросился вперед. Как прекрасны его солдаты! Красивые вытянутые черепа, зоркие кошачьи глаза с вертикальными зрачками, белоснежные клыки, острые рога, прижатые к голове уши. И сражались они красиво. Серокожая женщина словно тигрица вонзила все восемь когтей в грудь человека и одним движением разорвала его на куски. Мужчина, потерявший правую руку, наносил удары тем, что осталось, — острыми обломками костей. Даже ребенок — на вид ему было не больше десяти — ловко перескакивал с плеча на плечо, откусывая мощными челюстями уши, а иногда и куски черепов, словно надкусывал спелые яблоки.

Это было великолепно! Явгмот сделал для расы транов больше, чем любой другой правитель. По сравнению с его созданиями, прежние люди, слабые, мягкотелые и безобразные, казались не более чем зародышами, исходным материалом, нуждающимся в усовершенствовании.

Вскоре было покончено и с отрядом людей. Осмотрев поле боя, Джикс прикинул, что он один со своим отрядом уничтожил около тысячи врагов, потеряв не более десятка своих. Сотня к одному — неплохой счет. Поистине, эти люди ни на что не годятся, кроме как стать исходным материалом.

— Вперед! — приказал Джикс. — В ущелье!

Наступил рассвет третьего дня Тран-Фирексийской войны. Крики горожан, столпившихся на восточной стене, заглушали рев сражения. Обыватели взбирались на крыши домов, стояли на балконах, даже в Храме не осталось свободного места. Блоки силовых камней проецировали отражения людей на город. Казалось, сами боги следили с небес за ходом битвы.

Но боги были слепы. Они видели лишь то, что хотели видеть, — силу и мощь фирексийцев. Горожане не могли разглядеть их уродства и жестокости. Для обывателей война была всего-навсего занимательным представлением, далеким спектаклем, не имеющим ничего общего с настоящим убийством и смертью. Всякий раз, когда меткий выстрел лучевых пушек сбивал очередной корабль транов, толпа взрывалась аплодисментами. Каждый новый сюрприз, подготовленный Явгмотом, будь то появление песчаных крабов, боевого бегемота или отряда фирексийцев, приветствовался победным смехом и ликующими возгласами.

Ребекку коробило от этих выкриков и насмешек. Архитектор взобралась на строительные леса Храма, под самый купол, куда горожанам вход был закрыт. В полном одиночестве она смотрела на восток, где разворачивалась кровавая драма.

Две сотни вражеских воздушных судов догорали посреди пустыни. Силовые кристаллы их двигателей раскололись при падении и теперь вбирали в освободившийся вакуум окружающее их пространство — людей, эльфов, гномов, минотавров, Виашино... Сколько отважных воинов кануло в небытие, не оставив после себя даже тени? А кто сосчитает мертвые тела, усеявшие землю? С высоты в полторы тысячи футов можно было видеть сотни тысяч обезображенных трупов. В большинстве своем трупов союзников, но были здесь и стражники и фирексийцы. Но это не имело значения. Военная машина Явгмота была голодна. Она катилась вперед, жадно перемалывая все, что попадалось на ее пути.

И толпа одобряла это. До слуха Ребекки доносились обещания влиться в ряды фирексийцев. Горожан восхищали их сила и бесстрашие, но они не видели, во что превратились их тела. Никто не хотел отставать, все жаждали быть «усовершенствованными» Явгмотом.

Внезапно ослепительный свет полыхнул над Храмом. Нечто огромное поднялось над горной грядой. И оно двигалось над пустыней, переливаясь и сверкая зыбким ртутным блеском.

— Явгмот, что ты задумал? — задавалась вопросом Ребекка. Прищурившись, она наконец разглядела, что показалось над полем битвы. — Нуль Сфера.

Она сама помогала Гласиану проектировать эту станцию и знала, что конструкция должна покоиться на металлических опорах, вбирая в себя энергию земли и передавая ее механизмам всей Империи. Но предположить, что Сфера может летать...

— О нет!

Война превратилась в бойню. По мере того как Сфера продвигалась над пустыней, механические солдаты транов поворачивали оружие против своих же создателей. Не ожидавшие этого союзники гибли сотнями, а те, кто успел сообразить, что происходит, обратились в бегство. Но и это не могло спасти их. Их уже ничто не могло спасти.