Глава 7

Прежде чем отправиться к массивному серому зданию суда в Ньюбери, я припрятал пистолет под запасное колесо в багажнике своего «мустанга». Пройдя через металлодетектор, я поднялся по мраморным ступеням в зал суда и занял место в последнем ряду.

Последние пять рядов были заполнены публикой, которую в менее просвещенные времена могли бы назвать сборищем уродов. Было пять-шесть лилипутов, две или три толстухи, четверка престарелых дам, одетых как проститутки. Рядом с ними пристроился огромный лысый мужчина, в котором было больше шести футов роста и не меньше трехсот килограммов веса. Было заметно, что они страшно поглощены проходящим у стола судьи.

Заседание суда уже началось, и мужчина, который, по моим предположениям, скорее всего, и был Артуром Франклином, обсуждал с судьей какие-то юридические тонкости. Как оказалось, его клиента требовал выдать штат Калифорния. Ему вменялся ряд преступлений, включая нарушение авторского права, жестокое обращение с животными и уклонение от уплаты налогов, так что у него было столько же шансов избежать тюремного срока, сколько у индейки шансов выжить в День благодарения. Его отпустили под залог в 50 000 долларов и обязали явиться к тому же судье до конца этого месяца, когда будет принято окончательное решение по делу. Затем все встали, и судья покинул зал.

Я двинулся по центральному проходу, мускулистый мужчина следовал за мной вплотную. Он представил меня Франклину. Адвокату было немного за сорок. Он слегка вспотел в своем темно-синем костюме. У него были поразительно черные волосы, а в глазах под кустистыми бровями застыло выражение испуга. Такое выражение бывает у охваченного паникой оленя, которому светят в глаза фары приближающегося грузовика.

Причем сидящий рядом с ним Харви Рэйгл был совсем не таким, каким я себе его представлял. Ему тоже было чуть за сорок. Он был одет в аккуратно выглаженный костюм цвета загара, чистую белую рубашку с открытым воротом и коричнево-бордовые туфли. Темные волнистые волосы коротко подстрижены. Из украшений на нем были только золотые часы от Рэймонда Вейла на кожаном коричневом ремне. Свежевыбритый, он щедро освежился лосьоном от Армани, не пожалев дорогого парфюма. Он встал и протянул мне руку с тщательным маникюром.

– Харви Рэйгл, руководитель «Крашэм Продакшнз», – он тепло улыбнулся, обнажив поразительно белые зубы.

– Приятно познакомиться, – ответил я и предупредил, – простите, не могу пожать вашу руку. Кажется, подцепил какую-то инфекцию.

Я показал свои воспаленные пальцы, и он побледнел. Для человека, зарабатывающего на жизнь умерщвлением мелкой живности, он был чувствительной особой. Я пошел за ними к выходу, задержавшись на минутку, пока старухи, лилипуты и прочие придурки по очереди обнимали его и желали всего самого хорошего. Мы свернули в комнату для переговоров номер 223 рядом с залом заседаний. Огромный парень по имени Майки, сложив руки на груди, остался караулить снаружи.

– Защита, – пояснил Франклин, закрывая за нами дверь. Мы расселись за столом, первым заговорил Рэйгл.

– Вы видели мои работы, мистер Паркер? – поинтересовался он.

– Убойное порно? Да, видел.

Рэйгл слегка отпрянул, как будто я дохнул на него чесноком.

– Мне не нравится этот термин. Я снимаю эротические фильмы, и я отец моим актерам. Эти люди, которые были сегодня в суде, они все звезды.

– Лилипуты?

Он задумчиво улыбнулся.

– Они маленького роста, но у них много любви для других.

– А старые женщины?

– Очень энергичны. С возрастом их аппетит скорее увеличился, чем ослаб.

– А сейчас вы снимаете фильмы вроде того, что прислал мне ваш адвокат?

– Да.

– В них люди давят жуков?

– Да.

– И мышей.

– Да.

– Вам нравится ваша работа?

– Очень. Я так понимаю, вы меня осуждаете?

– Назовите меня фарисеем, но, на мой взгляд, это какое-то извращение, помимо того, что жестоко и, скорее всего, противозаконно.

Рэйгл наклонился ко мне и постучал согнутым указательным пальцем по моей коленке. Я подавил желание оттолкнуть его руку.

– Но люди убивают насекомых и прочих ползучих тварей каждый день, мистер Паркер, – начал он. – Многие из них даже получают при этом удовольствие. Но, как только они в это признаются и пробуют воспроизвести это ощущение в какой-либо форме, наши чудовищно абсурдные правоохранительные организации просыпаются и наказывают их. Не забывайте, мистер Паркер, в этом штате Рейча засадили в тюрьму за то, что он продал мне шесть коробок насекомых. – Он откинулся на стуле и ослепительно улыбнулся мне.

Я тоже улыбнулся:

– Полагаю, не только в штате Калифорния власти имеют претензии к вам по поводу законности того, чем вы занимаетесь.

Жизнерадостное выражение на лице моего собеседника померкло, и, похоже, он побледнел под слоем загара.

– Э-э, да, – наконец произнес Рэйгл, закашлялся и потянулся за стаканом воды на столе. – Некий господин особенно возражает против отдельных моих произведений.

– И кто же это?

– Он представляется как мистер Падд, – вмешался Франклин.

Я постарался сохранить нейтральное выражение на лице.

– Ему не нравятся фильмы с пауками, – последовало пояснение.

В общем-то, я догадывался почему.

Упоминание этого имени окончательно определило ту степень угрозы, которой подвергался клиент Франклина.

– Он хочет убить меня, – взвизгнул продюсер, – а я не хочу умирать из-за своего творчества!

Итак, получается, Аль Зету что-то известно о деятельности Братства и о Падде, поэтому он подбросил мне клиента. Похоже, у меня есть еще один повод побывать в Бостоне, помимо того, чтобы повидаться с Рейчел и таинственной Эли Уинн.

– А как он узнал в вашем существовании?

– У меня есть поставщик, он снабжает меня насекомыми и грызунами, по мере необходимости – пауками. Я так понимаю, это он навел на меня Падда.

– А почему он мог это сделать?

– Чтобы отвлечь внимание этого типа от себя. Я так полагаю, что мистер Падд одинаково враждебно относится и ко мне, и к любому, кто поставляет мне пауков.

– То есть ваш поставщик рассказал Падду, как вас зовут, а потом заявил, что не имеет понятия, что вы собираетесь делать с насекомыми и пауками.

– Точно.

– И как зовут поставщика?

– Баргус. Лестер Баргус. Он держит магазин в Горхаме, специализируется на экзотических видах насекомых, пауков и рептилиях.

Я прервал свои записи.

– Вам знакомо это имя? – поинтересовался Франклин, наблюдавший за моей реакцией.

Я кивнул. Лестер Баргус был именно тот человек, про кого обычно говорят «два фунта дерьма в однофунтовом пакете». Он принадлежал к породе людей, которые считают глупость признаком патриотизма и возят мать в роскошный ресторан отмечать день рождения Гитлера. Я помнил его с того времени, когда учился в старших классах школы в Скарборо. Я стоял у забора, который огораживал футбольное поле; на щите выделялся огромный логотип «Краснокожих», готовых к очередному побоищу. Эти первые месяцы в Скарборо были самыми трудными. Мне было четырнадцать, прошло два месяца с того дня, как не стало отца. Слухи преследовали нас и на севере: будто бы мой отец убил двоих людей, юношу и девушку, безоружных, а потом он вставил себе в рот дуло пистолета и нажал курок.

Хуже всего то, что все это было правдой. Невозможно было спрятаться от того, что сделал отец, так же, как и объяснить, почему он это сделал. Он их убил, вот и все. Не знаю, что ему виделось, когда он спускал курок. Они насмехались над ним, старались вывести его из равновесия, но не могли себе представить, до чего его доведут. Потом мы с мамой уехали на север, в Скарборо, к ее отцу. Когда-то он сам был полицейским. А злые слухи крутились вокруг нас, как свора голодных псов.

Я не сразу научился защищать себя, но все-таки научился. Дед показал мне, как ставить блок на удар и как бить в ответ одним стремительным движением так, чтобы брызнула кровь.