Веселуха не выдержал и зашелся хохотом. Утром он рассказал про дырки Рябинину, и он тоже довольно долго смеялся.
- А заказов-то прибывает и прибывает! - сказал им Паша Ненашев. - Мне еще три письма пришло: из Австрии, из Италии и из Ирландии.
- В Италии сейчас выборы, - сказал Веселуха, который всегда все знал о политике. - Полетели в Ирландию.
- Я в Ирландию не полечу! - перепугалась Наталья Борисовна Денежкина. Там террористы. Давайте сначала в Австрию.
- А вдруг при нас начнут банк грабить? - спросил Лукин. - Я же не выдержу и присоединюсь.
- А я знаю, почему вы хотите в Ирландию, Ян Владиславович, - сказал дерзкий Паша. - Там...
Веселуха порозовел: Паша был прав.
И они полетели в Ирландию пить можжевеловку. "Ах, природа! партизаны! думал романтик Рябинин, вздремывая. - Вереск! Ирландское рагу".
Куча огней сияла им сквозь крутой туман: заводы, фабрики и мосты. Может быть, где-то там, за городом, были в Ирландии и те кругленькие холмики, и рябые озера, о которых рассказывали им другие, но не в том районе. Зато ирландец, с которым они имели дело, оказался рыжим, и фамилия его была О'Коннор. Это ужасно умилило госпожу Денежкину.
- Вот прямо так! - смеялась она. - Может, он засланный?
- Вы не принимаете во внимание, - указал ей Паша Ненашев, - что в России тоже довольно много русых голубоглазых Иванов. У меня лично есть знакомый - русый голубоглазый Иван. Ашкинази Иван Абрамович.
С можжевеловкой Веселуха оттянулся по полной. Ирландец почуял, что Ян Владиславович знаток, и позвал его, кроме официальной встречи, отметить день рождения его друга. Пили в каком-то большом цеху - сверху лежали тяжелые металлические балки - а оба друга О'Коннора оказались программистами.
- Говорить ему? - толкнул один из них О'Коннора в разгаре пьянки.
- Да говори, что уж тут, - махнул рукой тот.
- В чем дело? - заинтересовался Веселуха, который уже, что называется, просек фишку. - Мой прибор завязывает шнурки? топчет кур? пишет стихи?
- Хуже, - ответил программист. - Он играет в покер.
- То есть до такой степени? - удивился Веселуха. - Ну, и как? Хорошо хоть играет-то?
- Не садись! - заверил О'Коннор. - Мы вообще-то все смолоду мастера, но до вашего прибора нам далеко. Уделал нас всех по самое никуда.
- И еще одно, - но это уже не так интересно, - добавил именинник. - У меня знакомый есть, он интернет-трейдингом занимается... ну, ценными бумагами на Лондонской бирже спекулирует... Так ваш прибор...
- Спот, - сказал Веселуха, - своп... блин... стоп, то есть. Я знаю.
- А, ну так неинтересно, - протянули ирландцы. - Мы уж думали... патент на новое применение.
Веселуха тяжело вздохнул.
- Какие же вы все меркантильные! - высказался он.
На следующее утро он вышел во двор, встряхнулся, построил сотрудников клином, и "Амарант" полетел в Швейцарию. Там, поросшие еловой шерстью, возвышались горы, там дырки прорывались в сыре, а еще Веселуха крепко надеялся на пунш и грог.
- Любезная моя шпионка, вы знаете немецкий? - спросил он Койотову.
- Я знаю только русский, - призналась переводчица. - Просто я всегда понимаю, что мне говорит собеседник, и стараюсь ответить ему, а язык тут ни при чем.
Австрия оказалась вся зеленая, белая и в клеточку, - белое небо, зеленые поля, дорожки, выложенные плиткой. Вечер и ночь Веселуха провел в удовольствиях, а на следующее утро перед отелем стояла целая толпа, и морды у всех были деловые и сосредоточенные.
- Господин Веселуха, - зачастили они. - Мы считаем своим долгом предупредить вас о том, что в методике, написанной вашей сотрудницей Денежкиной, отсутствуют некоторые существенные свойства вашего прибора. Мы бы хотели знать: вы просто забыли внести их в методичку, или ваше правительство еще не дало вам лицензии на некоторые виды деятельности? Тогда мы, конечно, не будем...
- Думаю, мы забыли, - сказал вежливо Веселуха. - Если вам не трудно, напомните нам, пожалуйста.
Вперед вышел горный тролль с фонариком в руках, маленький, подпоясанный кожаным ремнем, и сказал:
- Вы забыли написать, что ваш прибор также может применяться для обнаружения мелких и крупных подводных источников, озер, пустот в грунте и месторождений различных минералов.
Веселуха рассмеялся и посмотрел на Рябинина; тот потер руки и спросил рассудительно:
- Ну, а что еще?
- Еще, - выступил органист из деревушки Унтераммергау, - ваш прибор превращает полынь и бурьян в эдельвейсы.
- А молоко вблизи него не киснет, - важно добавила его жена.
- И все это вы обнаружили за одну ночь? - Веселуха поднял брови. - Вы, наверное, не выспались.
- Лучше не выспаться одну такую ночь, но стать первыми, чем пожертвовать славой и выгодой ради нескольких часов сна, - польстил герр Апфельбаум, лыжник с мохнатыми бровями -- и при этом так значительно на Веселуху поглядел, что директору пришлось срочно вырасти на два сантиметра.
- Мы устроим праздник в вашу честь, герр Веселуха, - сказала некая фрау Штер. - Пойдемте скорее в гостиницу!
Рябинин рассудительно потер переносицу, помигал глазами и задал окружающим вполне естественный вопрос:
- Но почему же ни мы, ни наши клиенты в России не заметили всех этих дивных свойств?
- Потому что мы - развитые потребители, а они - нет, - хором сказали немцы.
- Потому что нам не приходило в голову задавать прибору такие вопросы, - уточнила госпожа Денежкина. - Ведь вы, Ян Владиславович, сами говорите: что у природы спросишь, то она и ответит...
К этому легкомысленному замечанию все отнеслись так же легкомысленно, потому что с гор задувал свежий ветер, и стоять долго на белом свете было холодно: день был мокрый, солнышко гуляло за тучами, и хотелось грога.
За столом было уютно, тесно, вкусно, до низкого потолка Веселуха мог бы сидя достать рукой, и только одно обстоятельство несколько его смущало: герр Апфельбаум все время на него смотрел, хитрый, как лис, и волосатый, как снежный человек. - "А скажите честно, - мысленно спрашивал он у Веселухи, ведь гений и злодейство - это ну не то чтобы несовместимые, но совершенно разные вещи?" - "Конечно, конечно, - заверял его Веселуха. - Совершенно разные и даже несовместимые. У гения просто не получится хорошенько навредить кому-нибудь, кроме себя самого". - "А если гений - архитектор, мысленно спрашивал Апфельбаум, наливая себе грога и одновременно болтая с окружающими, - и построил тюрьму?" - "Значит, в этой тюрьме будет сидеть и он, а вернее всего - только он", - отвечал мысленно Веселуха.
Впрочем, вслух они говорили совершенно другие, более серьезные и практические вещи, а подобных легкомысленных предметов избегали. Так всегда люди порядочные не говорят о том, что больше всего их беспокоит, и не чешут там, где больше всего чешется. Веселуха сидел, как изваяние, положив руки на колени, - над ушами блестели металлическим блеском отросшие волосы, и глаза улыбались окружающим.
Собственно говоря, дальше они могли бы никуда не лететь, потому что приборов с собой у них больше не было, а количество заявок росло в геометрической пропорции, - но Паша Ненашев, проявив римскую доблесть, смотался в Петербург за еще одним прибором. Ждали его всего сутки; за это время госпожа Денежкина успела найти под елкой чей-то кулон с александритом и посмотреть, как делают дырки в сыре, Рябинин истратил половину зарплаты на подъемник, а Веселуха с женой, наоборот, заработали.
Дело было так: в одной из семнадцати пивных, расположенных в долине, сидели немцы и разные иностранцы; ночь шла на чистое небо, смех слышался у огня. Все было тихо и мирно, как вдруг круть - со скрежетом дверь кэк шмяк! Кто это так хлопает дверью, с неудовольствием подумали немцы, - обернулись и увидели высокого господина с гитарой, а с ним шла дама такой обалденной красоты, что немцы восхищенно переглянулись, и подавились черной травой, которой было приправлено в тот вечер мясо, а иностранцы - так те даже разулыбались. Но главное - с их приходом как будто ток прошел, как будто свежим ветром повеяло, и все почувствовали некоторый душевный подъем.