Стало еще темнее. Детишек разогнали по соломенным, крытым шкурами постелям. Еще с полчаса продолжались разговоры взрослых, но постепенно и они по двое, по трое начали расходиться на покой. На деревню опустилась тишина, а Ну все еще прячась в тростнике, продолжал наблюдать за стражем. Парень время от времени отходил, чтобы подложить веток в костер, горевший почти около берега и закрывавший в этом месте проход в деревню. Мимо него не мог бы пройти ни один хищник, да и любое другое существо не смогло бы проделать это, оставаясь незамеченным, так как костер горел ярко.
Ну начал прикидывать, как же ему все-таки пройти к караульному незаметно. Кидаться напролом к сторожевому костру было бы безумием, потому что у сторожа было достаточно времени поднять тревогу и собрать все население деревни, прежде чем Ну до него добрался.
По воде, конечно, тоже можно, но и здесь есть великолепная возможность быть увиденным в зеркальном отражении освещенного лунным светом озера, а особенно легко разглядеть пловца при таком свете именно со стороны поселения. Мостки отбрасывали на воду тень. Вот если бы ему удалось добраться до них и вылезти из тени прямо на уровне караульного, прежде чем тот осознает, что перед ним враг. Но шансы были настолько невелики, что Ну продолжал ждать, надеясь на то, что обстоятельства предоставят ему более удачный вариант решения проблемы.
Вообще-то говоря, он охотно бы избежал неизвестных опасностей незнакомого озера, в котором могли водиться бесчисленные кровожадные твари, но это было уже несущественно, так как независимо от желания троглодиту предстояло сделать мгновенный выбор между смертью знакомой и судьбой непредсказуемой.
Чуткий слух позволил Ну уловить осторожное движение в тростнике позади него с подветренной стороны, куда доносился его запах. Поступь хищника была практически не слышна в шорохе тростника, а особенно его шаги при приближении к жертве. Вы или я никогда не смогли бы их услышать из-за своей неприспособленности и тьмы различных звуков в первобытной, дикой ночи: кашель и урчание гигантских кошек, переходящее в леденящий душу рев, мычание скота, испуганные вскрики и вопли загнанной дичи, жужжание насекомых, шипение и шуршание рептилий, шорох и шелест травы и деревьев. Но Ну от нас отличался. Он, конечно, внимательно следил за возможным появлением и передвижением крупных зверей, но и помимо этого его возможности и способности были таковы, что он улавливал чуть более неосторожный шаг, незаметное изменение в походке подкрадывающегося к добыче хищника. Зверь унюхал его запах, донесенный ветром, и осторожно заходил к нему со спины.
Ну не надо было и видеть, чтобы знать, как огромные лапы бесшумно и осторожно поднимаются и ступают так, что даже трава не колыхнется, какая у животного опущенная и уплощенная голова, настороженные уши, как мягко помахивает хвост, чуть колеблясь на конце опущенной кисточкой. Он все это видел, зная чем все это грозит ему. Ни направо, ни налево бежать не было смысла, а перед ним лежало незнакомое озеро. Он был безоружен, а могучий кот был почти рядом.
Ну посмотрел на стража. Парень, подложив дров в костер, как раз вернулся на пост. Он стоял, перегнувшись через перильца и пристальной смотрел в воду. Что там такое? Ну уставился на караульного. Рядом с ним на платформе появилась еще одна фигура. А! Это женщина. Она тихонько подкралась к часовому сзади, часто со страхом оглядываясь. Затем что-то тихо сказала. Мужчина повернулся и при виде женской фигуры протянул руки и прижал ее к себе.
Лицо ее было прижато к его плечу, он отвернулся от Ну, глядя на рыжие волосы, доходившие женщине до пояса.
И в этот момент громадный хищник за спиной Ну прыгнул.
Глава 12. ЛОЖЬ ТУРА
В тот же момент, что зверь бросился вперед, Ну кинулся в озеро. Место было неглубокое, фута два-три, но пещерный человек держался дна и поплыл налево к мосткам. Он знал, что лев не последует за ним в воду - гораздо страшнее были неведомые обитатели озера. Каждый миг он ожидал нападения и острых зубов, но никто на него не покушался.
Когда запас воздуха в легких иссяк, он перевернулся на спину и всплыл, но так, чтобы над поверхностью воды были только рот и нос. Вдохнув полную грудь воздуха, он снова нырнул и продолжил путь к деревянному настилу. Ему казалось, что прошла вечность, пока рука его не коснулась шершавого настила. Он тотчас же всплыл и к своему восторгу увидел, что находится прямо под проходом, недоступный взору стража и его подруги.
На берегу позади себя он слышал сердитое рычание обманутой кошки. Его заинтересовало, не вызвал ли его прыжок в воду усиленное внимание и осторожность часового. Но судя по тихой беседе над головой, к которой он внимательно прислушивался, этого не произошло. Прекрасно! Они все еще миловались там, не думая о близкой опасности.
Ну страстно хотелось, чтобы они, наконец, уже расстались. Пока женщина там наверху, он к задуманному приступать не хотел. В течение часа, стоя по пояс в воде, он ждал, но наконец ее шаги стали удаляться. Он подождал, чтобы она дошла до хижины, а затем с кошачьей ловкостью влез по скользкому столбу и схватился за край настила. Он осторожно подтянулся так, чтобы глаза его оказались вровень с ним.
Шагах в десяти от него часовой медленно шел в сторону берега подложить веток в сторожевой костер. Он был спиной к Ну и находился примерно посередине между ним и берегом. Лучшего и желать было нельзя.
Пещерный человек быстро вскарабкался на платформу и осторожно легкими шагами последовал за стражем. Часовой подошел к куче хвороста около костра и наклонился над ним, чтобы взять охапку дров, и в этот момент Ну бросился на него сзади. Ну бросился на него с целеустремленностью и скоростью нападающего льва и как лев бросился всем телом. Он обеими руками сжал горло стража, чтобы тот не смог позвать на помощь, а зубами впился в мышцы позади ключицы, чтобы его было не так просто стряхнуть.
Часовой, ошеломленный нападением, боролся, чтобы оказаться сверху врага. Он вцепился в пальцы, сжавшие ему горло, чтобы хоть чуть-чуть ослабить хватку и позвать на помощь, но сжимавшие его тиски одолеть не удавалось. Тогда жертва нападения попыталась протянуть правую руку, чтобы достать нож. Ну этого ждал. Тотчас же правая рука его на горле разжалась, и он сделал движение столь стремительное, что его пальцы сомкнулись на пальцах часового на ноже практически в одно и то же время.
Так что теперь лезвие вылетело из ножен, вытянутое двумя руками, и началось испытание на силу и ловкость, которое должно было решить исход борьбы. Обитатель Озера попытался вонзить нож в тело напавшего на него сзади. Ну удалось отжать нож вверх и в сторону. Вновь страж направил нож назад. На этот раз Ну не стал резко изменять его траекторию. Просто его могучие мышцы тихонько стали одолевать противника, да и левая рука все еще мощно сжимала горло часового. Ну медленно, но верно отводил его руку с ножом вверх. Сначала до груди, потом до плеча, и все это время волосатый великан пытался вонзить нож в тело противника, находящегося сзади.
В тот момент, когда рука с ножом находилась на уровне плеча стража, Ну внезапно толкнул ее влево вниз и удержал на уровне сердца оборонявшегося, затем сделал движение в противоположном направлении, лезвие, ведомое обоими, вонзилось в сердце Обитателя Озера. Ну молча вылез из-под навалившегося на него тела врага. Борьба окончилась, все было тихо. Ну, не задерживаясь, собрал желанное оружие с тела поверженного противника, и молча и беззвучно, как привидение, исчез в темноте в направлении леса и гор.
* * *
Грон, оставшись одна в пещере, погрузилась в задумчивость. Ее тело охватывало то отчаяние при воспоминании о ребенке, то праведный гнев при мысли о подлости и несправедливости Тура. Пальцы ее сжимались будто на горле этого жестокого животного. Она все время сравнивала его с Ну и каждый раз при сравнении понимала силу новой страсти к чужестранцу. Страстная любовь внезапно разразилась с такой силой, что невольно причиняла боль. Она перебирала в памяти мелкие эпизоды, где проявились его доброта и поддержка, к чему она была совершенно непривычна. Среди ее народа подобное поведение мужчины было бы воспринято как проявление слабости, но Грон уже знала, что за поведением благородного воина не лежало и тени слабости.