-В поликлинике задержалась,- извинилась она - тоже перед обоими.- Кровь на реакцию Хеддльсона брали. Распоряжение пришло - брать у всех подряд без исключения.
-Бруцеллез ищут,- довольно безразлично сказал Иван Александрович.- У многих взяли?
-Сегодня у сорока. В школе. В поликлинику никто не идет и кровь брать не разрешает.- За неимением второго стула, она присела на край Алексеевой кровати, и Пирогов отметил про себя эту вольность.- Вас еще нет. Разве можно так - менять в бурю капитана?
-Я в райздравотделе заведующим,- уклонился от прямого ответа он.-Хорошая должность, между прочим. Ничего делать не надо - знай только бумаги подписывай.
-Вы же были им раньше?
-Был, да по совместительству - не заметил всех достоинств.
-Ну да - когда на двух стульях сидишь, всегда жестко. Даже когда стулья мягкие.
Он посмотрел на нее с любопытством.
-Что ты имеешь в виду?
-Ничего особенного... Хотите из больницы уйти?
-Хочу. Надоело.
-А если серьезно?
-А если серьезно, то подождать надо.
-Чего?
-Его диагноза...- и кивнул в сторону Алексея, который, хоть и молчал, но то и дело оказывался осью, вокруг которой вертелся их разговор.- Вдруг у него чума?- пошутил он - совсем уже по-врачебному.- Или энцефалиты, до которых он никак не доберется? Тогда здесь не то что главным, а санитаром быть не захочешь: затаскают по инстанциям... Сорокин приедет, разберется,-сказал он туманно, но многообещающе.- А я пока в тени отсижусь. Пусть Анна Романовна отдувается: она этого хотела... От Галины Михайловны я ушел - вот что,- неожиданно добавил он.- Один теперь живу, на даче. Остальное уже не так важно. Дом надо заканчивать,- и обратился к Алексею, будто это его особенно интересовало:- Удобства вводить сельские. Как они у вас называются? Ватерклозет, пудр?
-Самые гигиеничные - биотуалеты. Но в них надо жидкость менять, она не везде бывает.
-Правда?.. Это интересно. Как ты назвал их?
-Биотуалеты.
-И название красивое. Надо будет записать - повторишь мне потом... А вы что думаете по этому поводу, Ирина Сергевна?
-О чем?
-О делах моих. Не о ватерклозетах же.
-Не знаю, Иван Александрыч...- с сомнением в голосе произнесла она.- У вас все так неопределенно. И уходите и остаетесь в одно время.
Он усмехнулся:
-Ты работу имеешь в виду? Так на это приказ есть.
-Мало ли что? Можно и другой написать: сами учили. Вы ели, Алексей Григорьич?
Алексей дождался наконец, что разговор и до него добрался:
-Нет конечно. Тебя ждал... Там картошка есть - ее растолочь надо и молоком горячим залить. Все ем только в жидком или жеваном виде,- объяснил он Пирогову.
-Вот и растолки ее, а мы с Ириной Сергевной пойдем в саду поговорим...-Он поднялся в нетерпеливом ожидании.
Ирина Сергеевна помедлила, сказала Алексею:
-К тебе профессор сегодня приедет. Выехал уже... Будете присутствовать, Иван Александрович?
-Нет. Говорю же: не хочу высовываться.
-Совсем в подполье ушли?.. Нехорошо, наверно, больницу в такое время оставлять?
-А я здесь при чем?- пожал плечами он.- Не ушел бы, если б не выгнали.
-У вас, Иван Александрович, на все есть свое оправдание. Подожди нас немного,- сказала она Алексею.- Температуру измерь. Профессор с этого обычно начинает.
-Что ее измерять? Я и так знаю, что нет. На кой мне термометр?..- Но те уже вышли из комнаты и направились вглубь участка. Алексей напряг слух, но ничего не услышал, хотя собеседники - это было видно - вели какой-то разговор, тихий и непродолжительный: как взрослые, не желающие, чтоб их подслушивали дети. После короткого обмена мнениями Иван Александрович пошел прямиком к калитке, а Ирина Сергеевна вернулась к Алексею. Выглядела она задумчивой, рассеянной и сосредоточенной в одно время, и, когда Алексей обратился к ней, непонятливо взглянула на него и встряхнулась, отгоняя лишние мысли.
-О чем говорили?- ревниво спросил он, считая себя вправе задавать такие вопросы.
-О работе,- соврала она.
-О которой мне слушать нельзя?..- Ирина Сергеевна отмолчалась, занятая приготовлением картофельного пюре.- Предложение сделал?
-Какое?..- Она отвлеклась на минуту от навязчивых дум.- Как себя чувствуешь?
-Давно пора было спросить... Нормально. Есть только не могу, а остальное все - хоть сию минуту.
-Температуру измерил? Пока мне Иван Александрыч в любви объяснялся?..
Иван Александрович предложил ей в кустах - не руку и сердце - но разделение всерьез и надолго его дачного одиночества. Она сразу же отказала ему: не только потому, что предложение было сделано на скорую руку и выглядело непочтительным, но оттого прежде всего, что он был ей уже неинтересен. "Одного разлюбила,- думала она сейчас: как по писаному читала,-другого не полюбила - состояние для женщины одновременно легкое и досадное, потому что природа сердца не терпит вакуума"...
-Объяснился все-таки?- настаивал он, будто слышал на расстоянии шопот ее мыслей.- И Кузьма Андреич приходил.
-А он зачем?
-Не знаю. Сижу здесь как на приеме - от которого мне ничего не перепадает.- Он вытащил градусник из подмышки.- Тридцать шесть и девять. И то - от твоего присутствия.
-Профессор придет - скажет от чего. Назначит тебе курс от бруцеллеза.
-Я его давно знаю. Еще с экзамена. Я первые пять букв будь здоров как вызубрил. От зубов отскакивало.
-Профессор тоже по нему специалист.
-Обменяемся с ним мнениями.- Он взял в руки справочник, начал читать вслух:- "Для клиники бруцеллеза домашних животных особенно характерны выкидыши..."
-Это можешь пропустить.
-Испугалась? Пожалуйста. "Клиника бруцеллеза у людей отличается большим разнообразием симптомов и сопутствующих осложнений. Летальный исход при бруцеллезе редок, но изнурительная болезнь часто приводит к инвалидизации..." Скука та еще.
-Зачем в медицину пошел? Где ты видел медицинские книги веселые?
-Это точно. Зачем в вашу компанию затесался?
-Казанову лучше почитай.
-Вслух?
-Про себя, конечно. Лежи и не вставай. Приду - тебе гоголь-моголь сделаю.
-Это процедура новая? Или ты так это дело называешь?
-Не говори глупостей. Какие процедуры? Когда диагноз не ясен?
-Можно лечить и без диагноза. Мне потогонное нужно и грелка во весь рост. Как няньки в больнице говорили... Хозяйка на ужин звала. У них юбилей сегодня: пятнадцать лет как живут вместе... Пойдешь?
-Приглашаешь?
-Естественно. Мне билет дали на два лица - с разрешением пригласить кого угодно.
-Не могу. В больницу иду.
-Зачем?
-Ивану Герасимычу плохо. Рентген наконец сделали.
-И что там?
-Не знаю. Иду узнавать.
Он пожалел Ивана Герасимыча, но себя ему было жаль еще больше:
-Ты только к тем, кому плохо, ходишь?
-Конечно. Как всякий доктор.
-Или как дурная примета. Не зря говорят, врачи - помощники смерти.
Она помедлила, сказала размеренно:
-Этого мог бы и не говорить... Выздоровел?
Он понял, что сморозил лишнее, но, веря в свою общую правоту, напал на нее с удвоенной силой:
-А что ты от таких предложений отказываешься? Пошли! Девушки любят на свадьбы ходить и на их годовщины. Самые верные знакомства завязываются: дурной пример заразителен.
-Хочешь предложение мне сделать?
-А кто еще предлагал? Пирогов?..- Она отмолчалась.- И Кузьма Андреич тебя искал.
-А ему что нужно?
-Не знаю. Сама у него спрашивай... Придешь?
-Приду. С профессором вместе.
-Вдвоем?
-Вдвоем и еще человек пятнадцать. Он с меньшим сопровождением не ходит.
-И все в эту комнату набьются?
-Кто как. Некоторые из коридора будут слушать.
-А нельзя обсудить потом результаты консультации?.. Вечерком как-нибудь?..- Она помотала головой.- Опять нет!.. Слушай, зачем ты ходишь сюда вообще?...
-Лечу тебя... Сама толком не знаю,- искренне призналась она затем.