Вечером 22 января 1814 года Наполеон получил весьма тревожные известия. Союзники миновали Туль и приближались к Бар-ле-Дюку. Наполеон, верный своим привычкам, принял горячую ванну — это помогало ему сосредоточиться — и через полчаса, красный как рак, в халате, вошел к императрице.
— Папа Франц ведет себя не благородно, — сказал он, держа в руках военные карты и недовольно качая головой. — Его армия движется по направлению к Парижу. Что вы на это скажете?
Мария-Луиза опустила голову. На императора ее замешательство подействовало возбуждающе. Он взял ее на руки, отнес на кровать и тотчас же, со свойственной ему пылкостью доказал, что измена Франца I нисколько не повлияла на его чувства.
Эта ночь прошла под знаком франко-австрийского союза…
На следующее утро император узнал от курьера, что австрийцы и русские приближаются к Сен-Дизье. Дело принимало драматический оборот, и Наполеону не осталось ничего иного, как только разыграть следующую эффектную сцену.
Приказав маршалам и офицерам национальной гвардии к 10 часам собраться в Тюильринском дворце, он вышел в сопровождении Марии-Луизы и римского короля и патетически воскликнул:
— Господа! Часть территории Франции оккупирована неприятелем; я покину вас, чтобы встать во главе армии. С Божьей помощью и благодаря моим доблестным солдатам я надеюсь отбросить противника за пределы наших границ. — Затем, взяв за руку императрицу и сына, продолжал: — Я поручаю вам тех, кто мне дороже всего на свете. Если враг подойдет к стенам Парижа, помните, это продлится не больше двух-трех дней, и я незамедлительно поспешу на выручку. Не теряйте мужества и не верьте слухам.
Глубоко взволнованные офицеры поклялись в верности императору и, если это потребуется, отдать за него жизнь. Затем один за другим все подходили и обнимали его.
В тот же день вечером Наполеон получил с нарочным сообщение, что отряды казаков подходят к Монтеро. Известие было пренеприятное, и император отошел ко сну в скверном расположении духа.
24 января, понимая, что дела совсем плохи, Наполеон решил взять на себя командование военными действиями. Но перед тем как выехать в действующую армию, он закрылся в своем кабинете и предусмотрительно сжег все секретные бумаги. Целый час в камине горели компрометирующие его письма, списки тайных агентов, проекты договоров.
Покончив с этим, он призвал к себе брата, короля Жозефа, недавно изгнанного из Испания и назначенного сегодня утром генерал-лейтенантом Империи.
— Если я не вернусь из этого похода, — сказал он, — позаботься об императрице и моем сыне. — Подбросив в огонь очередную порцию бумаг, он прибавил: — Если на этот раз я одержу победу, то больше никогда не буду воевать. Война внушает мне отвращение… Все мои помыслы и дела будут направлены на благо моего народа…
Через несколько минут он вошел к императрице.
— Дорогая Луиза, я отбываю в Витри-ле-Франсуа, чтобы остановить наступление противника. На этот раз нам предстоит сражаться на французской, земле.
Мария-Луиза бросилась ему на грудь.
— Когда же вы вернетесь? — с глазами, полными слез, прошептала она.
После короткой паузы Наполеон значительно сказал:
— А это, дорогой друг, известно только одному богу!
Поцеловав наследника и крепко обняв в последний раз императрицу, он поспешно вышел из комнаты.
Больше ему никогда не суждено было их увидеть…
А спустя еще несколько минут Наполеон уже покинул Тюильрийский дворец. К вечеру он был в Шалоне. 27-го выбил противника из Сен-Дизье; 29-го счастливо избежал смерти при встрече с казачьим патрулем; 30-го вынужден был защищать Бриен, маленький городок, где когда-то он во дворе военного училища с азартом играл в снежки.
Несмотря на превосходящие его армию в десять раз силы противника, Наполеон в феврале одержал победы под Монмпрайлем, Шампобером, Шато-Тъери и Вошаном. 20 февраля в битве при Монтеро Наполеон узнал об измене Мюрата.
Со своей армией, которая уменьшалась, как шагреневая кожа. Наполеон бился в Лане, Реймсе, Арси-сюр-Об. Но скоро ему стало ясно, что, продвигаясь на юг, он попадет в окружение, и путь на Париж будет открыт.
Тогда он задумал следующий маневр: вновь повернуть на север, увлекая за собой врага и, тем самым, отводя его от столицы. В восторге от своего замысла провести неприятеля, Наполеон захотел посвятить в него дорогую супругу и отправил ей письмо, которое сыграло роковую роль в его дальнейшей судьбе.
«Друг мой, все последние дни я провел в седле. 20-го мы взяли Арси-сюр-Об, а в шесть часов вечера противник атаковал нас. Но в тот же день я выиграл сражение, а противная сторона потеряла 400 человек убитыми. Мы захватили два артиллерийских орудия и противник тоже — два. Итак, мы квиты. 21-го неприятельская армия перешла в наступление, чтобы обеспечить продвижение своих обозов по направлению к Бриену и к Бар-сюр-Об. Я принял решение идти к Марне, напасгь на их коммуникации и отбросить неприятеля подальше от Парижа и Сен-Дизье. Прощай, друг мой. Поцелуй сына».
И, не позаботившись зашифровать письмо, Наполеон передал его с нарочным.
Только любовью можно объяснить такую непростительную неосторожность.
«В тот день, — пишет Жюль Бертран, — Наполеон вел себя как безумно влюбленный, которому необходимо посвятить обожаемую супругу в свои планы и тем самым как бы ощутить ее близость. Этот миг слабости, скорее всего, и погубил его».
Несколько дней спустя императрица вызвала в Тюильри герцога де Ровиго.
— Есть какие-нибудь известия от императора? — спросила она.
— Нет, ваше величество.
— Вот как! Ну тогда я вам их сообщу. Я получила сегодня утром письмо.
— Но ведь курьер не приезжал, — удивился министр полиции.
— Да, это так, — ответила Мария-Лунза. — И сейчас вы удивитесь еще больше, ибо письмо от императора мне переслал маршал Блюхер. Он сообщает, что оно найдено среди прочих писем у курьера, когда тот попал в плен. Признаться, я просто места себе не нахожу при мысли о последствиях, к которым это может привести. Император всегда зашифровывал свои письма, и они благополучно доходили до меня. И надо же, чтобы именно это, в котором император впервые сообщает мне о своих планах, оказалось незашифрованным и попало в руки неприятеля! Это какой-то рок, и я очень обеспокоена.
У Марии-Луизы были все основания для беспокойства. Письмо Наполеона, перехваченное союзниками, перевели Блюхеру, и он его прочел.
Теперь, зная тайные планы императора, союзникам достаточно было, изменив направление, двинуться на Париж, путь к которому был открыт.
Итак, письмо, написанное в порыве нежности, стало причиной гибели Империи…
Кончался март 1814 года, и армия союзников приближалась к Парижу.
По осунувшемуся лицу Наполеона было видно, что он страдает. Временами, прислонясь спиной к дереву и обхватив руками голову, он замирал в этой позе, являя собой олицетворение глубочайшего горя. Старые солдаты смотрели на него с искренним состраданием, считая, что император угнетен успешным продвижением противника. Вечерами на бивуаке, сидя у костров, они с гордостью говорили о своем императоре, который разделяет страдания своего народа.
Но они ошибались. Дело в том, что страдания Наполеона объяснялись не столько военными неудачами, сколько неким венерическим заболеванием, так некстати подхваченным им перед самым отъездом из Парижа.
Но, несмотря на мучительную болезнь, Наполеон старался оттянуть на себя войска союзников, не зная, что его замыслы раскрыты. И он стремительно двигался от Дульвана в Сен-Дизье, из Сен-Дизье — в Витри, из Витри — в Мароль…
Но, увы, тщетно.
В это время в Тюильри царило смятение. Собирали вещи, жгли документы, укладывали короны, скипетр и прочие атрибуты королевской власти. Царь между тем находился уже в Бонди, а французские войска бились под Роменвилем, в Сен-Дени и у заставы в Клиши.