... Итак, фантастика, психологическая фантастика, притча, перерастающая в роман, романтическая сказка... Толкин, Булгаков... Дорога, подзаглохшая в отечественной словесности. Один из путей, упирающихся в горизонт.

Фантастика же - шашлычного сюжета, где куски жареного мяса перемежаются с луком, перчиком, помидорчиком, проблагоденствует в качестве фаворитки жанра, как мне кажется, ровно столько, сколько просуществует дефицит на эти самые мясо, перчик, помидорчик. Далее займет то самое место на задворках словесности, что и во всех безлимитных странах.

Так о ком писать?

О себе - любимом, единственном, тиражированном. Человеке - уроженце планеты Земля (?), двуногом прямо (?) ходящем, микромодели Вселенной. И читать не надоело и писать не надоест.

Не думаю, что, распрощавшись, наконец, с соцреализмом, мы долгое время будеи перепевать "зады" европейской литературы xix века - "Интердевочка" это не "Пышка" и даже не "Нана", а тот же литературный шашлык, но не сочный живой, а нарисованный на холсте, как очаг в каморке незабвенного папы Карло. Чтиво на час - который уже прошел.

Время сжимается, подобно пружине поэзии; события проскакивают, минуя плавные витка спирали, принося волнующие, малопонятные сигналы из будущего.

Мир стоит на пороге кардинальных перемен в области науки и культуры, обнаружения и освоения принципиально новых способов познания, на пороге длинного пути преображения человека в новое, качественно иное, космическое существо. Это путь индивидуальностей, число которых будет расти до тех пор, пока не станет всечеловеческим. Процесс неравномерный и труднопредставимый. Во что преобразится в этом случае наука - сказать проще; во что превратится искусство - вот вопрос! Чем оно сможет служить человечеству, какие сны золотые навевать трансформированному Хомо, способному в одно мгновение получить нужную информацию из любой точки пространства-времени?

Чего может не хватать гипотетическому совершенству?

Ностальгия по хвосту и когтям? Маловероятно. Культуртрегерство во Вселенной? Возможно, хотя, скорее всего - на качественно ином уровне, чем тот, на котором эта идея брезжит в современной фантастической литературе. Впрочем, были Странники, загадочные рамиры... Однако воображение пробуксовывает.

Ученые, занимающиеся ритмикой истории, прогнозируют на 2001 - 2002 годы завершение "имперского цикла" в России, чреватое не только социальными, но и природными катаклизмами, пики которых падают на последнее десятилетие уходящего века. Правда, Россия здесь не одинока, несмотря на ее всегдашнюю особую роль - процесс всепланетный: к 2002 году Весенняя точка переходит не только из одного зодиака в другой, но и пересекает границу квартелей Телец-Овен-Рыба и Водолей-Козерог-Стрелец, что по астрологической традиции означает изменения, равнозначные тем, которые произошли с человечеством при переходе из мезолита в неолит - началу формирования ноосферы, по Вернадскому. Куда более вредно, чем забегать вперед - не заглядывать туда вовсе, ограничившись проблемами переходного периода локального бесколбасья и латентного состояния подкожной деятельности КГБ.

С тайной полицией разберется история.

С литературой бы разобраться - сиречь, с Душой.

Требования времени меняют точку зрения, меняют и его, зрения, фокусировку. Не "дальше, дальше, дальше", а - глубже, глубже, глубже; туда, откуда, собственно, и можно ожидать самых невероятных сюрпризов. Какие вопросы могут волновать душу, готовую, наконец, сделаться живой? Что такое, например, человек, который не может убить (только не надо о бетризации!)? Который может - это мы догадываемся, навидались, а который - не может? Какова мера самопожертвования, если человек знает, что смерть есть не финал, но краткий переход в новое качество бытия? Какова цена содеянного Христом?

Недаром наука и искусство, как никогда, тяготеют нынче к религии. Ибо что есть вера, как неаприорное базовое знание, предложенное в виде аксиомы для ускорения духовного прогресса?

Если только она, вера, не замкнута догматически, не неподвижна, но способна к взаимопроникновению с любым способом ощущения и познания мира.

В этих условиях проблема возвращения русской литературы в общемировой литературный процесс, превращение ее в литературу "конвертируемого духа" проблема сиюминутная. Хотя на наш век ее безусловно, хватит - ибо медленно приходим мы в себя от растерянности. Видимо, и недостаток витаминов в пище себя сказывает.

... Тут, казалось бы, голубушке-фантастике с ее легкой поступью - и карты в руки оттого, что она на законных основаниях может позволить себе все, не вызывая недоверия читателя... а поди ж ты! В подавляющем большинстве случаев пока поверху: все те же бластеры, гравилеты, а из "новенького" - страшилки безысходных катастроф, из которых авторы, никак не родственные силой сострадания Комитасу (как известно, сошедшему с ума от зрелища избиения своих соотечественников), выходят бестрепетно невредимыми, да еще и главного героя выволакивают, чтобы читатель понял, как сладко и перспективно остаться в живых одному (или с подругой) на всеобщем пепелище и гноище.

А то немногое, что глубже и человечнее - путается в ошметках отжившего фантастического антуража, как акселерат в распашонках и чепчиках. Бутафорский этот антураж захлестнул нашу фантастику, хотя он вот-вот (может быть, еще при нашей жизни) утратит свою экзотическую притягательность даже для наивного потребителя, рассыпавшись пылью на фоне разнообразно прорывающейся в реальность информации о подлинных возможностях человеческого духа.

Ей-богу, нелепо и смешно представлять себе литературного героя, некоего, скажем, первопроходца, спускающегося сквозь три ментальных, три витальных и три физических уровня сознания с бластером наизготовку.

...Зеркало в ожидании...

Пожалуй, что так.

Но ритм литературного существования, заданный блаженной динамикой застоя, сейчас так же достоин укоризны, как и блошиный скок рыночно-межвременного хаоса. Потому, что бессмертная душа, как никогда, мается от безъязычья, беспомощности, от ощущения (по излюбленному выражению господина нашего Президента) "судьбоносности" происходящего, от желания еще в прижизненном существовании осознать себя и изнутри начать строительство, которое в своем завершенном виде с трудом поддается воображению...