Мало того, что Йэн в тюрьме, и неизвестно, каково ему там самому, он сейчас тоже уже знает о Маркусе…

Она не может, не имеет права прийти к нему так.

Жаловаться, ныть, плакать. Нет. Сейчас ему нужна помощь. Как тогда, при первой встрече, когда он был ранен и лежал у них в реанимации.

Крис схватила щипцы и стала поспешно завивать челку. Вот так. Так она хоть немного моложе выглядит. Симпатичнее. Потом она провела по губам помадой. Но это выглядело слишком уж нелепо - темная помада на бледном помятом лице. Крис стерла помаду, так выглядело чуть лучше - губы поярче, но не совсем уж накрашенные.

Ладно. Как есть. Он, скорее всего, все равно ей обрадуется. Какая бы она ни была. Главное - не падать духом, не ныть, не думать о Маркусе… даже если придется о нем говорить, сохранять деловито-нейтральный тон. Говорила же она на похоронах, как-то улаживала все с незнакомыми людьми.

Прошло больше двух месяцев с момента переворота.

Крис медленно шла по улице, машинально регистрируя изменения - и здесь тоже все изменилось, не только в ее родном квартале.

Там, где висела агитационная картина о покорении Космоса - алый крест на фоне черного космического пространства и голубого шарика планеты, космоплаватель в скафандре - теперь плакат, рекламирующий колготки. Реклама - вот еще скантийское нововведение. Она слишком назойлива, она теперь повсюду - видеон, журналы, Сеть, и просто на улицах. Если раньше, проходя здесь, человек невольно на секунду задумывался о Космосе, то теперь, прости Господи, о новых эйкровых чулках. Или того хуже, о высоко обнаженных ножках модели, на которые эти чулки натянуты.

Вместо плаката со святым Реймосом в облачении хавенского воина - реклама сигарет, вместо большого квартального распределителя - ряд ларьков, пестро сверкающих яркими обертками шоколада, курева, спиртного. Кстати, Йэн всегда любил шоколад. Странно, конечно, для мужчины, впрочем, что тут странного… он вообще любил сладкое. Крис напекла плетенок с вареньем, он их всегда очень хвалил. Денег, как всегда, мало… хотя Рид выбил для Крис какую-то премию, что-то там на похороны и вообще в связи с гибелью сына. Странные вывороты власти - они же убили его, и они же дают деньги. Впрочем, убили - это не официально. Но если бы не эта премия, Крис бы вообще не протянула, потому что в Спасательной службе совсем перестали платить теперь. Большинство людей ушло оттуда, остались женщины, чьи мужья еще получали что-то у себя на работе. Крис же было слишком плохо, чтобы она могла что-то предпринять для себя, что-то изменить в своей жизни.

Теперь и от премии осталась всего десятка. Крис подошла к одному из ларьков. Шоколадка "Мурр" из Хола как раз десять и стоит. Крис машинально залезла в карман, достала деньги, протянула парню с прыщавой физиономией, сидящему в ларьке.

Шоколадка перекочевала в пакет с передачей. А, плевать… она как-нибудь проживет. Пойдет к Тавите - подруга ушла из медицины и занимается продажей каких-то лекарств. У Тавиты есть на что жить, и она всегда может поддержать.

Крис шла и думала о дочери. Как болезненные горящие пятна последние месяцы - все ее самые близкие люди. Сгусток боли. Маркус. Йэн. Элис. Все плохо, просто все…

К счастью, Элис хоть жива, здорова, у нее все благополучно. О ней не так больно думать. Вернее, больно - но по-другому.

Элис приходила после гибели Маркуса. Они даже обнялись, поплакали. Это был один такой раз. И Крис, собственно, почти не заметила этого - все было как в бреду. В тумане. Иногда Элис позванивала домой, но разговоров как-то не получалось.

А до того, как Маркус… до того она даже и не звонила. И не разговаривала. Разрыв казался полным, окончательным… ошеломляющим. Тогда именно мысль об Элис причиняла наибольшие страдания.

Крис казалось, что дочь внезапно сошла с ума. Или, может быть, в нее вселился бес. Кстати, и в церковь Элис перестала ходить. Не то, что отреклась от веры, к счастью - нет. Просто заявила "все эти обряды - не от Бога, не вижу смысла постоянно их практиковать".

А скандалы начались из-за Йэна. С ним самим Элис предпочитала общаться поменьше. А ведь до того у них уже сложились хорошие отношения. Ему удалось-таки пробить лед недоверия девочки. Они подолгу болтали, у них были какие-то общие дела.

И вот теперь - все. С Йэном Элис просто перестала разговаривать. Впрочем, может и была у них какая-нибудь беседа, Крис не знала.

А вот с матерью девочка ругалась. Вернее, выговаривала ей напряженным и обиженным тоном.

— Как вы могли терпеть все это? Как вы могли жить?

— Да что, что терпеть? - удивлялась Крис. Она до сих пор считала себя счастливой.

— Мама, ты что, даже не понимаешь? Тебе же самой сломали жизнь. Просто сломали. Из-за чего - из-за того, что ты переспала с парнем? Ты сама не понимаешь, что это бред?

Крис пожимала плечами. Ей и в самом деле было жалко себя. Частенько. Она тоже не считала справедливым то, что с ней сделали.

Но как объяснить девочке, что есть вещи более важные, чем то, что происходит лично с тобой?

— Я не знаю, как тебе объяснить, - сказал она, - понимаешь… это надо пережить, наверное, что ли. Понять по жизни. Не знаю.

Дежа вю - ей показалось, что где-то она уже слышала эти слова. То ли сама говорила, то ли ей говорил кто-то другой.

— Да и что мы могли сделать, Элис?

— Как что? Надо было не молчать. Надо было бороться! А Элейил? Неужели можно жить спокойно с таким на душе, зная, что кто-то сидит в лагере…

— Но Элис… в любой стране есть тюрьмы…

— В любой? Есть, да не такие. И не столько народу туда сажают.

— Да не так уж много народу там сидело, - слабо возражала Крис. Йэн говорил уже, что вся эта пропаганда Обновления сильно преувеличена. Например, тот же Рошен приводил какие-то цифры в своем знаменитом "Белом материке", из которых следовало, что постоянно чуть ли не половина страны сидела в лагерях и представляла собой бесплатную рабочую силу. Цифры, по словам Йэна, были завышены даже не в десятки - в сотни раз кое-где. И об этом она пыталась тоже говорить Элис.

— А вы-то откуда знаете? Успокаиваете свою совесть, да? Да и что за подход - миллионом меньше сидело, миллионом больше! Даже если один человек сидел, это преступление власти!

— Элис, но это уже слишком! А как же бандиты, убийцы - они не должны сидеть в тюрьме?

— В таких лагерях никто не должен сидеть!

Крис молчала. Она просто не знала, что ответить. С одной стороны, Элис как бы даже и права. С другой… жили же, и жили неплохо, и все ее знакомые, друзья - никого не сажали, не бросали в тюрьму. Элис вот говорит, что нельзя было высказывать свое мнение. Как же нельзя, когда и между собой постоянно говорили обо всем - и о правительстве, и о политике, и в сети были дискуссии… Крис даже никогда не задумывалась, что нехорошо о чем-то говорить. Ну ладно, она вообще наивная, но Йэн - инквизитор, если бы в самом деле что-то было нельзя, он бы обязательно сказал.

Хотя… ереси… действительно, за этим следили. Но… в конце концов это мелочь, которую не замечаешь. Ведь не это главное в жизни человека. Главное - работа, семья, нормальное, обеспеченное существование. Все это у них было.

Теперь, кстати, этого нет.

Но окончательно поругались они все же из-за Йэна.

Элис считала, что с "этим человеком" нельзя общаться. Что он должен уйти. Он не имеет никакого отношения к их семье.

— Он же тебя не любит даже!

— Элис! - на этом терпение Крис кончалось, - не смей так говорить! Йэн… ты даже не представляешь себе, какой он. Как он любит.

— Ну да, любит! Что это за любовь такая, что он за всю жизнь к тебе даже не прикоснулся! - грубо говорила девочка, - его дурацкие принципы для него гораздо важнее…

— Он дал обет. Это ради Господа.

— Господу не нужно мучить людей. Он не садист. Вы всю жизнь сами мучили себя, дурацкими, придуманными правилами.

— Элис, ты ничего не понимаешь. Ничего.