И все остальное - в общем, это наше дело, и к церкви не имеет ни малейшего отношения.
Поэтому исповедь у меня была самая обычная. Ну там, разозлилась на преподавательницу офтальмологии, поленилась выучить как следует уроки, соврала кое-что по мелочи… Только вырвалось в конце.
— И еще как-то я себя чувствую очень беспокойно… тяжело. Часто у меня уныние какое-то бывает.
— Почему? Есть причина? - спросил отец Тимо, ласково глядя на меня. Я пожала плечами.
— Не знаю… наверное, нет. Может, осенняя депрессия, может, устала, у нас нагрузка большая…
Отец Тимо не стал дальше расспрашивать - а что тут расспросишь? Отпустил грехи, и все. Мне вроде и полегчало, но ненадолго. Мы пошли с Тавитой в комнату, доделывать праздничный ужин. Я резала салатик, Тавита между тем взбила крем и принялась украшать торт. Она это неплохо делает, хотя с Агнес ей не сравниться… Агнес- та настоящая художница. Хорошо, что она уехала на эти праздники, малодушно подумала я. Не люблю я встречаться с Агнес в коридоре или на кухне. Не люблю. Хотя что произошло-то? Ничего. С Феликсом у нее отношений нет, видимо, по его вине - Агнес бы его не бросила, конечно. Но он же никогда к ней серьезно не относился. Я, вроде бы, искупила свою вину, даже если она и была - рассталась с Йэном. Она что думает, это так мне легко было, расстаться с Йэном? Ведь я же любила его… да, любила все-таки. Я опустила нож, на меня вдруг снова нахлынуло. Режущий сердце, горячий, как кровь поток - не то жгучее воспоминание, не то ласкающее утешение. Иногда не вспоминаешь подолгу, и будто не было ничего. А иногда вот так - как нахлынет… И словно видишь Йэна перед собой. Я ведь долго потом сны видела. Как будто мы с ним идем куда-то, разговариваем, общаемся. Он мне что-то говорит, хорошее такое, умное, доброе. И во сне - будто ничего не случилось, будто мы вместе. И даже пытаешься вспомнить - вроде было же, было какое-то недоразумение? И не помнишь ничего. А потом проснешься - и нету. И все снова не так.
— Крис, ты чего? - Тавита с тревогой смотрела на меня.
— Так, задумалась что-то, - я начала быстро шинковать капусту. Тавита вздохнула.
— И вообще ты грустная… вроде Рождество, а у тебя вид такой.
— Ну извини, - я почувствовала легкое раздражение, - я не хотела тебе портить настроение своим видом…
Я чуть не добавила "и вообще могу уйти", но к счастью, сдержалась.
Праздновали всем этажом. Благо, и осталось нас немного, всего десять-двенадцать девушек - тех, кто не праздновал ни с родителями, ни со своим женихом.
Дурное предчувствие мое оправдалось, и ощутила я это очень скоро. На Рождественской службе было еще ничего. Не так волшебно, как всегда, но по крайней мере, я чувствовала себя неплохо. Потом, когда уничтожали салаты и зажаренных цыплят - тоже, вроде, терпимо. Потом я ощутила, что не могу больше сидеть за столом, вместе со всеми, что слишком сияют глаза у подруг, слишком они оживленные и счастливые… А чему, спрашивается, они радуются? Что уж такого замечательного? Ну Рождество…
Я встала и вышла из общей гостиной, где мы праздновали. Слепое окно в коридоре поманило меня. Отсюда не было видно никаких рождественских огней, лишь морфокорпус слепо вставал в темноте белесой громадой. И звезд сегодня не видно. И хорошо. Темно. Я прислонилась к стене и молча смотрела в эту темноту, и в ней было покойно и легко.
Кто-то был со мной рядом, кто-то большой и все понимающий… и он любил меня. И прощал мне все, скопом, очищая мою странно гудящую совесть. Да что за ерунда - в чем я виновата? Не знаю… Если бы знала - исповедалась бы. Вот что, может быть, я в обиде на Юлиана? Но ведь он мне даже не жених… И почему - почему он обязан быть со мной сейчас? Мне никто ничего не должен…
Дверь в гостиную я закрыла, но все равно до меня доносились гитарные переборы, и несколько девчоночьих голосов пели.
На самый край белой земли, на краешек*
Мы добрались, долгой тоской намаявшись.
Сердцем пойми эти снега, пожалуйста!
Вот тебе мир. Делай его, не жалуйся.
Тлеет костер, варится суп с консервами.
Скажут про нас - были ребята первыми.
Вспомнит про нас кто-нибудь понимающий -
Дескать, прошли трудным путем товарищи…
(*Ю.Визбор)
И снова начало во мне нарастать раздражение. Да, эта песня нравилась мне. Я бы сейчас и сама сидела там и подпевала… Только не в настроение. Да какое мне дело до Элейила, до освоения Севера, до всех этих героев - мне бы кто помог в своих проблемах разобраться…
И главное, даже не понять, в чем проблема-то?
Ведь все же хорошо. Я учусь. Через полтора года закончу школу, стану врачом. Уеду работать по распределению. С Церковью все нормально, вот сегодня причастилась. Жених… ну будет еще, я красивая, я всегда пользовалась успехом. С Юлианом непонятно что? Ну да… В этом проблема… Я ведь его люблю все-таки. Не так, как Йэна любила. Но наверное, еще сильнее. Без Йэна я довольно неплохо могла существовать, а без Юлиана… холодно и одиноко. Так хочется, чтобы он прикоснулся ко мне. Чтобы постоял рядом. Просто - молча. Наверное, это и есть настоящая любовь. Йэном я скорее восхищалась, как человеком. А Юлиан мне - как родной…
Где мы пройдем, след наш крутой останется,
Где запоем, Север с тоской расстанется.
Здесь навсегда лягут дороги синие,
И города будут стоять красивые.
Ну а пока темень приходит быстрая,
Ты пожелай в этих снегах нам выстоять.
В путь нам пора, плаванье не кончается.
И трактора, как корабли, качаются.
Не хочу на Элейил, лечить обмороженных полярников. Не хочу в джунгли, лечить каких-нибудь смуглых детишек от тропических инфекций, под скантийским обстрелом.
Наверное, я взрослею? Подростковые романтические мечты… все то, о чем мы шептались с девчонками ночью, на первом курсе - это же глупость на самом деле. После диплома у нас еще полгода специализации. Тавита собирается в космическую медицину… А я? Как-то мы говорили об этом с Юлианом. Мы вообще редко говорим о делах, и если - то только в самом простом контексте: у кого какие отработки, когда зачеты, как преподы относятся… Однажды я спросила его о специализации. Я-то сама еще не решила. Если откровенно, мне хотелось - раньше хотелось! - пойти в военную медицину. А что, хирургия у меня на уровне, работать руками я умею. Мне всегда казалось, что защитить Эдоли от врагов, да и народам Сёгора помочь найти правильный путь и защитить его - это самая благородная задача. Выше освоения Космоса. Надо сначала порядок у себя дома навести…
Юлиан ответил без запинки, что планирует стать профилактическим врачом и работать где-нибудь в санатории.
Меня это, помнится, так удивило, что я замолчала надолго. А Юлиан развил свою мысль. В санатории легко дослужиться до главного, то есть карту тебе дадут хорошую. Санатории всегда расположены в красивых местах и в хорошем климате. А главное - работа непыльная, ответственности особой нет, крови, желчи, рвоты и прочих радостей нашей профессии ты не видишь…
Я что-то спросила о профессиональном росте, вроде, там же зато и не научишься ничему. Юлиан махнул рукой.
— Да брось ты. Напишешь какую-нибудь монографию, о реабилитации суставников, к примеру, еще и статус повысят. Наоборот, карьеру там скорее можно сделать. А в общем, и без карьеры неплохо.
А ведь он, по сути, прав. Я раньше не сталкивалась с такой точкой зрения, и по глупости мне казалось, что такие вот санаторные врачи - это просто неудачники, которым не досталось Настоящего Дела. А на самом-то деле это просто нормальный, взрослый взгляд на вещи. Трезвый. Человеку нужна хорошая специальность, семья, дом, хобби. А не порывы к неведомым подвигам. Юлиан вообще умнее меня. Намного. Иначе он мне бы и не понравился. Я не могу общаться с парнем, который меня глупее.
Девочки за дверью пели теперь уже что-то рождественское. Ну наконец - вспомнили о собственном содержании праздника.