– Скажи, Гэри, а этот мужчина в костюме и галстуке был таким же смуглым, как и его подруга? – прервал своё молчание Квиллер.

– Нет, у него была светлая кожа и рыжеватые волосы. Весь следующий день иностранка и незнакомец провели вместе, а затем, я думаю, она отвезла его в аэропорт к вечернему рейсу. Он расплатился за номер примерно в половине пятого, заплатил наличными. Остаётся отгадать, что же лежало у него в чемоданчике?

На стойке появились сосиски со всеми возможными приправами, и Гэри переменил тему разговора на велопробег, посвященный Дню труда:

– До финиша я не дошёл – не получилось, да я и не надеялся. Зато повеселился вволю. Ты слышал о дальнейшей программе? Велоклуб даёт деньги на марафон под девизом «Оседлав велосипед, ты заплатишь за обед!». Выручка пойдет на доставку горячей пищи лежачим больным. Таков будет наш вклад во Вкуснотеку. Можно делать ставки – от десяти центов до доллара за милю. Полагаю, миль на тридцать меня хватит, а там, глядишь, и я окажусь в инвалидной коляске.

– В какой ещё инвалидной коляске? – не понял Квиллер.

– Шутка. Это не «скорая помощь», а такая специальная машина, которая сопровождает велогонщиков. Обычно она везёт воду, средства первой помощи, и в неё же запихивают сошедших с дистанции бедолаг. Правда, еды там никакой нет.

– Ну ладно. Я готов быть твоим спонсором. Даю доллар за милю. – Квиллер подписался на зелёной залоговой бумажке. – Кстати, ты случайно не знаком с Обри Скоттеном? – спросил он.

– А как же! Я знаю его ещё со школьных времён. Знаю и его братцев. Все они члены Открытого клуба. Обри время от времени забегает сюда перекусить. Ты что, виделся с ним?

– Мельком. Сегодня собираюсь взять у него интервью о пчеловодстве. Как ты думаешь, толк из этого выйдет?

– Конечно! Он будет рад побеседовать с тобой: Обычно он отмалчивается, но, если ты ему приглянулся, берегись – заговорит до смерти! Но вот пригодится ли тебе вся его болтовня?

– Послушай, просвети меня по некоторым вопросам.

– Это каким же?..

– Обри действительно профессиональный пасечник? Его мёд пользуется спросом? У него всегда были такие седые волосы?

Поколебавшись, Гэри, видимо, пришёл к выводу, что с этим газетчиком всё-таки можно и пооткровенничать.

– Ну… что касается волос. Это произошло, когда Обри служил во флоте. Он сильно ударился головой, свалился в воду и чуть было не утонул. Когда его вытащили, он уже не дышал, но его, слава богу, откачали. Эти Скоттены не слабого десятка. Но с тех пор Обри стал совсем другим человеком.

– Что же в нем изменилось?

– Видишь ли, в школе Обри слыл драчуном и задирой, а теперь – добродушный малый, который и мухи не обидит. Раньше он с удовольствием рыбачил на судах рыболовной флотилии Скоттенов, а теперь панически боится даже обычных лодок, при виде же открытого водного пространства чуть ли в обморок не падает. Из военно-морского флота его уволили в запас и отослали домой… Но только, пожалуйста, не говори никому, что всё это рассказал я. – Гэри налил Квиллеру ещё одну чашку кофе. – Впрочем, в этой истории есть и свой плюс. Обри стал просто гением. Он может починить всё – абсолютно всё! В кафе он починил огромный холодильник, а у меня дома – музыкальный центр.

У Квиллера подскочило давление – вот материал! История о возвращении к жизни из царства мёртвых куда интересней рассказа о пчеловоде.

– Обри не станет рассказывать о случившемся. А уж его семья и подавно. Особенно журналистам. Какие-то ученые хотели приехать сюда, чтобы изучить мозг Обри, но братья Скоттены быстренько пресекли их инициативу.

Это был уже второй случай за два последних дня, когда шикарная завязка не могла превратиться в захватывающую статью. Что ж, придётся вернуться к пчёлам!

На фоне общего запустения в Блэк-Крик особняк Лимбургера выглядел типичным домом с привидениями. «И всё же, – подумал Квиллер, припарковавшись у обочины, – это мрачное жилище можно, отремонтировав, превратить в милую сельскую гостиницу. Для этого потребуется самая малость – фантазия дизайнера да несколько миллионов долларов». Фасад дома был выложен в замечательной старинной манере: кирпичи лежали и горизонтально, и вертикально, и «елочкой». Высокие внушительных размеров окна украшали витражи и резьба. Досадное исключение среди этих красот – напоминание об инциденте, происшедшем в Хеллоуин.

На вычурной решётке веранды терпеливо дожидался возвращения хозяина ровный ряд камней, а неподалеку околачивалась рыжевато-коричневая дворняга, чей предыдущий визит закончился столь плачевно для старика Лимбургера.

Квиллер осторожно поднялся по ветхим ступенькам и позвонил в дверь. Ему никто не ответил. Тогда он обошёл дом, приговаривая: «Хорошая собачка! Хорошая собачка!» Дворняга водила носом, скулила и казалась очень несчастной. Квиллер пожалел, что не прихватил с собой несколько чёрствых пончиков из бара «Грозный пёс».

– Эй! Есть здесь кто-нибудь? – крикнул Квиллер, приблизившись к видавшему виды сараю.

Неожиданно дверца развалюхи распахнулась, и на пороге возник огромного роста седой человек, крайне удивленный.

– Я был здесь вчера, когда мистер Лимбургер упал со ступенек. Помните? Меня зовут Джим Квиллер. Я ещё сказал вам, что вернусь, чтобы поговорить о пчёлах, – решил напомнить о себе Квиллер.

– Не думал, что вы вернётесь, – промолвил ошарашенный Обри. – Все говорят: «Мы ещё вернемся», – и никогда не возвращаются. Один мужчина заказал мне двенадцать банок меда, я их специально для него упаковал в коробку. А он не приехал. Я этого не понимаю. Это не по-дружески. Разве так поступают?

– Да, многие люди думают только о себе, – сочувственно произнёс Квиллер. – Вам что-нибудь известное мистере Лимбургере? Как он себя чувствует?

– Я только что вернулся из больницы. Он лежит в постели и возмущается насчёт больничной еды. Он любит жаркое из кролика, холодец и всё такое прочее. Он любит жирную еду. Однажды я видел, как он уминал фунт масла, так, словно торт поедал, честное слово. Меня чуть не стошнило.

– Это что, часть вашего пчеловодческого хозяйства? – спросил Квиллер, указывая на сарай.

– Да, здесь я отцеживаю мёд.

– Не могли бы вы продать мне пару баночек?

– Пол-литровые или литровые? У меня остались только литровые. Маленькие баночки я продал миссис Тудл. Она очень добра. Она знакома с моей мамой.

Обри исчез в тёмном сарае и вернулся с двумя широкими низкими баночками, в каждой из которых светилась янтарного цвета масса.

– Почему мёд всегда продают в банках такой формы? – поинтересовался Квиллер. И сам себе цинично ответил: – Чтобы казалось, будто мёда много, и было проще обвешивать.

– Нет. В таких банках мёд кажется светлее. Многие предпочитают светлый мёд. Не знаю почему. Мне нравится тёмный. Он вкуснее. Это мёд из полевых цветов. Я отнёс немного Луизе, и она угостила меня большим завтраком. Бесплатно. Она угостила меня рагу из индейки, черносливом, двумя яйцами, тостом и кофе.

Обри болтал до тех пор, пока Квиллер не предложил ему устроиться поудобнее на веранде, где включил свой диктофон. Но тут оказалось, что Обри необходимо немедленно накормить Пита, рыжеватого пса, которого гонял Лимбургер. Квиллер остался ждать в кособоком хозяйском кресле-качалке. Раскачиваясь в скрипучем кресле, он на миг задумался о несчастной судьбе старого пса: изо дня в день пес прокрадывался к задней двери, где его кормили, но, как только он оказывался у парадного входа, на него немедленно обрушивался шквал булыжников. Такое обращение, бесспорно, смущало бродягу Пита, и он не мог удержаться от того, чтобы не нагадить у парадного крыльца.

Наконец Обри вновь появился на веранде с большой книгой в руках. Это была старинная, тиснённая золотом Библия в кожаном переплете, написанная на старонемецком.

– Эту книгу больше ста лет назад привезли из Австрии, – объяснил пчеловод. – Старик оставит её мне, когда сыграет в ящик. И часы с кукушкой тоже. Они не работали, но я их починил. Хотите взглянуть на них? Они висят на стене.